камера депривации

  С каждым утром врывается день, словно цензор непрошеный,
 исчерпали себя наши чувства, погрязшие в быт.
 Отыщи мне простые слова, как зацепку из прошлого.
 Не смеши, разве может быть добрым , когда так болит!?
  Раскисают дороги противною серою кашею.
 Эта туча – акула, за нею -  марлин и осётр.
 Продолжается осень. Январь. Не кори и не спрашивай,
 что-то радость мою по крупицам из сердца сосёт.
  То - под вечер трещали сороки, сегодня не вспомнится.
 Вероятно, пустое - обрывки дворцовых интриг.
 Пронесутся по дому бессонниц бессовестных конницы
 разношёрстной толпой дневников ,сериалов и книг.
  Мне ещё не по росту  холщину носить или каяться,
 и не радует выбор зарыться в мажорный литхлам.
 Взять бы краски, да кисть, но опять этот чёрт ухмыляется,
 написать бы стихи, но невидимый бьёт по рукам.
  Не находится рифма к  «весне» и, подсказкой сконфужена,
 ставлю слово «война», а в ответ - то ли снег, то ли смех.
 Я давлю из себя словно гной эти вирши натужные,
 а когда-то удобной была для тебя и для всех.
   А когда-то и ты утверждал что хорошее встретится.
 Повиси-ка теперь, или просто постой у  креста.
 Я не знаю куда себя деть и к чему присоседится,
 заливаю пустырник и чай, но внутри пустота.
   На задворках - хоронят, в престольной - игриво и весело:
 то  парад скоморохов, то ярких салютов гроза.
 Если есть ты, всевышний, и ведаешь про мракобесие,
 Почему закрываешь окно и отводишь глаза?!
  Может хватит, любезный, твоей этой прокрастинации?
 Сердце бьёт по пружинам матраса, танцуя гопак.
 Или выдай, пожалуйста, камеру для депривации,
 чтоб вкушать твой елей и не знать про вселенский бардак.