Путь в Царство Свободы

Что есть свобода? Три с лишним века назад французский философ-метафизик и католический священник Николя Мальбранш утверждал: «Свобода есть тайна».

Может быть, «свобода есть осознанная необходимость», как утверждали сначала Барух Спиноза, а затем Вильгельм Гегель, Фридрих Энгельс и Карл Маркс?

(У некоторых «гигантов мысли» прошлого и настоящего запала в мозгу мысль, что призвание какого-нибудь Спинозы — «выделывать ногами разные кренделя»:

            https://www.youtube.com/watch?v=8iVEeEQSgis

Просьба не путать Гоголя с Гегелем, Бабеля с Бебелем, а нидерландского философа Баруха Спинозу (1632–1637) с танцовщиком труппы Большого театра в 1869–1872 годах Леоном Эспиносой!)

Бенедикт (Барух) Спиноза утверждал, что свобода является неотъемлемым достоянием единой субстанции по имени Природа, она же — Бог (лат. «Deus  sive   natura» — «Бог, или природа», «Бог, то есть природа»). Божественная субстанция не только свободна по определению, не только обладает существованием, но также вечна и бесконечна. Человек же является лишь модусом, то есть способом существования божественной субстанции по имени Природа. У любого модуса субстанции нет ни само-существования, то есть самобытия, ни свободы, ни вечности, ни бесконечности.

Свобода человека, как представителя одного из модусов божественной субстанции, Спинозой отрицается изначально, превращая человека в некий разумный автомат. (В наши дни сказали бы «робот», точнее, «биоробот»). Вместо свободы выбора — рационально осознанная необходимость. Необходимость — штука посильнее красоты. О её несокрушимой власти говорил ещё Фалес Милетский:

             «Сильнее всего необходимость, ибо она имеет над всем власть».

Согласно  Марксу и марксистам, у которых субстанция Спинозы называется просто  материей, эта осознанная необходимость в виде движения и смены общественно-экономических формаций якобы приводит в царство свободы посредством человеческого разума и освобождения труда. Именно «Освобождение труда» носила имя первая российская  марксистская организация, основанная в конце XIX века. Гуманистический принцип нового, коммунистического  общества, по мнению самого Маркса, будет таков: «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». (Стал ли он таковым в советской действительности, где свободой и не пахло?)

Или свобода есть следование долгу, как считали Иммануил Кант на Западе и Конфуций  на Востоке? Долгу не денежному, но долгу моральному, категорическому императиву, выросшему из золотого правила этики — не делай другому того, чего не желал бы себе.

В своё время Кант  пришёл  к  выводу, что существует антиномия (от греч. — antinomia), то есть противоречие в законе: либо свобода есть, либо свободы нет, есть только причинная необходимость. Кант считал, что оба тезиса верны, но каждый в своей области применения. Одновременно сосуществуют и царство необходимости, и царство свободы. Свобода существует в мире трансцендентном, мире ноумена, или вещи в себе, а в царстве феноменов существует лишь причинная необходимость, имеющая власть над всем и вся.

Чтобы  жить, человеку необходимо дышать, пить, есть, спать, быть в тепле, но не в обжигающей жаре. По мере удовлетворения простейших физиологических потребностей возникают новые, более сложные и возвышенные.  Эта иерархия потребностей в своё время была оформлена  в виде диаграммы, известной под названием  «Пирамида Маслоу».

Так как человек одновременно относится и к миру трансцендентного (ноумена, или вещи в себе), и к миру имманентного (феноменов, или явлений), то он одновременно и свободен, и несвободен. У Канта свобода вытекает из допущения независимости разумного существа от чувственно созерцаемого материального мирка феноменов, где всё определено физическими причинами, законами биовыживания или банальной выгодой. Как говорится и поётся, «Сатана правит бал». Свободный человек волен действовать не по законам сатанинского мирка зримых материальных феноменов, в котором «кумир — телец златой», где «люди гибнут за металл», а по законам трансцендентного мира ноумена, который Кант называет умопостигаемым миром. А этот трансцендентный мир живёт уже по моральному закону, а не под диктовку физических и юридических законов мира феноменов.

Таким  образом, понимание свободы у идеалиста Канта и материалиста Маркса диаметрально противоположно.

По Марксу, свобода есть осознанное рабство в мирке необходимости, где бал правит материальное бытие, а непреодолимые законы развития общества утверждают якобы свой высший промысел, ближайшая цель которого — коммунизм.

По Канту же, свобода таится по ту сторону мирка материальных явлений (феноменов). Это внутренняя, метафизическая свобода, неразрывно связанная с моральным законом и моральным долгом. У Канта нет марионетки материального бытия, у него есть свободный человек, живущий по Высшему Закону.

Подобным образом именно чувству космического долга были послушны и античные стоики, которые  утверждали, что свободен только тот человек, который  не является рабом своих прихотей и страстей. Великий стоик Сенека учил, что раб своих привычек — даже худший раб, чем раб на галерах, который не свободен физически. У него в кандалах страстей оказывается не только тело, но и душа.

Нечто подобное утверждали и средневековые  рыцари, и «глыба», «матёрый человечище» по имени Лев Николаевич Толстой, и почитатели Бхагавадгиты, и сторонники Карма-йоги,  девиз которых на различных языках сводился к одному и тому же:

            «Делай, что должно, и будь, что будет».

Подобным образом  «благородный муж» Конфуция поступает так, как велит ему  этический долг, а не руководствуется в своих действиях и поступках ни жаждой наживы, ни страхом смерти. Правда, Конфуцию  была чужда как метафизика, так и мистика. Его этика базировалась на преданиях седой старины, на мифическом Золотом веке прошлого, в котором в обществе правили гуманность, ритуал, справедливость, благоразумие и  искренность.

В Китае, родине Конфуция, на протяжении тысячелетий считают, что свобода — это внутренняя, душевная гармония, органическая связанная со вселенской, духовной гармонией. Быть свободным — это быть самим собой, жить в согласии с собственной природой. В китайском  менталитете свобода исходит из собственной сущности, из собственной природы.

В случае, привычном для Запада, свобода как постоянное и вечное расширение возможностей, ограниченных только свободой другого человека, означает гражданские права и свободы человека. Свобода — это Парламент, свобода — это представительная демократия, «свобода — это право делать всё, что дозволено законом» (Шарль Луи де Монтескьё). Больше свободы, больше прав, больше возможностей — вот  лозунг  этого понимания свободы. Свобода каждого ограничена только свободой всех:

«Свобода состоит в возможности делать всё, что не наносит вреда другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами. Пределы эти могут быть определены только законом» (Декларация прав человека и гражданина 1789 года).

Это индивидуалистическая свобода Запада, где каждый преследует свою материальную выгоду. Именно эту идею свободы олицетворяет знаменитая Статуя Свободы в Нью-Йорке. Это торжество либерализма, демократии и прав человека, включая право на парадный выпендрёж всяческих меньшинств. Это насквозь материалистическая свобода человека разумного, не склонного философствовать и обитающего ментально не в метафизическом кантовском мире трансцендентного умопостигаемого ноумена, а в биофизическом мире зримых феноменов разумной жизни (читай — людей). Это свобода граждан, ставящих во главу угла не моральные, а юридические законы. Это свобода гражданина, живущего не на необитаемом острове, а в обществе. (Помните, что сказал убеждённый марксист В.И. Ленин по этому поводу? - «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Мол, «мы пойдём другим путём». И пошёл, во имя торжества «подлинной» свободы, свободы в её марксистско-ленинском понимании, основав ВЧК. Получите «Обитаемый остров» архипелага ГУЛАГ, дорогие товарищи!)  Это островки индивидуальной и локальной общественной свободы в мире всеобщей природной биофизической несвободы и необходимости, где правят бал законы биовыживания и все феномены обречены на смерть и разрушение.

Идеи западного либерализма не очень  прижились на Востоке. Восток, как известно, — дело тонкое.

На Востоке, в Индии, понятие Свободы и Освобождения от уз бытия стоит в центре учения различных философских школ. Эта Свобода и это Освобождение находятся по ту сторону всех общественных отношений, всех либеральных и демократических ценностей, пресловутых прав человека. Все эти отношения, ценности и права относительны, а Великое Освобождение имеет дело с вечными ценностями. Это не социальное, не юридическое и не материалистическое, а насквозь метафизическое понимание Свободы, которым буквально пропитана атмосфера Индии в течение тысячелетий.

«Как же понимается освобождение от сансары, часто уподобляемой в индийских текстах болоту, в котором живые существа увязают, или океану, в котором они тонут? Очень по-разному: для недвойственной веданты освобождение — это обретение мистического гносиса, знания тождества истинного "я", подлинной самости человека (атман), и абсолютного духа (Брахмана), для санкхьи это разотождествление духа и материи, для теистической веданты — единение с личностным Богом, подобное единению влюбленных, для джайнизма — освобождение души от связи с неодушевленным миром, с материей, для буддизма Тхеравады — угасание страстей и влечений, пресечение неведения, для буддизма Махаяны — постижение своей собственной природы как природы Будды и осознание пустотности (понимаемой как отсутствие самобытия) сущего. Но в любом случае, это выход из круговращения сансары, прекращение перехода из одного существования в другое, конец страдательности и постоянной обусловленности одного состояния другим, выход из мира претерпевания в мир свободы (мокша, нирвана, кайвалья, мукти). Именно свобода, абсолютная и трансцендентная, и образует высшую и безусловную ценность традиционной индийской культуры» [1].

Эта Свобода безгранична и вечна! Само её понимание недоступно жителям либерального Запада, где свобода человека есть, но она имеет свои естественные границы, которые очень чётко очертил в своё время Евгений Торчинов:

«Главным плодом просвещения оказалось превращение человека в запрограммированного социокультурного робота, свободного лишь в рамках, оставленных для него языком, культурой и социальной ролью» [1].            

Запад ставит во главу угла внешнюю, социальную  свободу, свободу выбора и возможностей, которая, по сути дела, есть лишь свобода биоробота. А в сообществе роботов на планете Земля есть как роботы-исполнители, так и роботы-вершители. И те и другие управляемы кармой. Такова c'est la vie на планете Земля.

             Планета биороботов
             На белом свете есть.
             Различных видов роботов —
             Как звёзд небес не счесть!

             Живут и размножаются,
             Ведут за жизнь борьбу,
             Воюют и влюбляются,
             Возносят ввысь мольбу.

             Программы в них заложены,
             И правит жизнью бит.
             Пути судеб проложены —
             Успешен иль убит.

             Взрослеют, любят, старятся,
             Добро и зло творят.
             Пируют, в бане парятся,
             Словами говорят.

             Слова разноязыкие —
             Мышления интерфейс.
             А мысли все безликие,
             Но то отдельный кейс.

             Мир видят восхитительный,
             Но иллюзорен он.
             Поймёт сообразительный,
             Что это сладкий сон.

             В минуту Пробуждения
             Вдруг робот познаёт,
             Что мир вне слов и зрения
             Его и создаёт.

             Среди небесных воротов,
             Несётся, жизнь воля,
             Планета биороботов
             По имени Земля.

Однако помимо биороботов есть на Земле и духовно свободные  люди. Можно быть закованным в кандалы, но при этом оставаться внутренне свободным человеком. Можно быть обездвиженным смирительной рубашкой, но парить Духом.

          Небесную Свободу Духа
          Не видит око и не слышит ухо.
          Дух дышит там, где хочет,
          И глас Его грядущее пророчит.

          Свободе Духа нет ограничений
          И всяческих физических значений.
          Свобода без границ не знает смерти,   
          Как ладана страшатся её черти.

          Всё видят сверху зорким оком Небеса,
          Храня в своих чертогах Света чудеса.
          И сферы эйдосов в миру идеализма
          Плодят мир плотский и Духовную харизму.

          Дух зажигает звёзды и куёт планеты,
          Ему подчинены закаты и рассветы,
          Дух порождает Жизнь и Мысль,
          Ему подвластен Жизни Смысл.

          Дары духовные избранникам различны,
          Их проявления прекрасны и отличны:
          Тут слово Знания, чудотворения,
          Дар исцеленья и пророчества умения.

          Дух дарит воду жизни и Спасение
          Избранникам, достойным Воскресения.   
          Тем, кто стремится к Небосводу,
          Дарует Истину и вечную Свободу.

Социальная, внешняя свобода, свобода как общественный идеал зовёт на баррикады. Она стремится переделать отсталые и несправедливые общественные отношения под себя. Духовная, внутренняя  свобода зовёт не на баррикады, а в глубины собственного сознания.  Она требует воспарить Духом и переделать самого себя. Внутренне свободная духовная личность предпочитает «в царство свободы дорогу» прокладывать не грудью, не булыжником и не винтовкой. «Если хочешь победить весь мир, победи себя», — утверждал Достоевский на христианском Западе.

Великое Освобождение Востока в качестве Высшей Победы предполагает освобождение от неумолимых уз сансары и кармы, бесконечной череды жизни-смерти, сопровождаемых неизбежным страданием: рождение — страдание, болезнь и расстройство здоровья — страдание, смерть — страдание, присутствие того, кого мы ненавидим — страдание, отсутствие того, кого мы любим — страдание. Короче, пятичленная привязанность к существованию — страдание», — провозгласил Будда первую благородную истину своего Учения, Дхармы.   

Путь к Высшей Победе идёт не через социальную революцию, а через революцию Духа и сознания. Последнюю живший в прошлом веке индийский духовный учитель Джидду Кришнамурти назвал «Единственной революцией» (“The Only Revolution”).

Более четырёх веков назад, в 1620 году, в своём трактате «Новый органон» английский философ  Френсис Бэкон утверждал нечто подобное, утверждая, что корень всех бед находится в самом человеческом уме:

«Идолы рода находят основание в самой природе человека... <...> Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривлённом и обезображенном виде».

Таким образом, путь из пожизненной каторги в психическом королевстве кривых зеркал сознания в Царство Свободы лежит через  внутреннее Освобождение от колдовских оков сознания,  приковывающих человека к иллюзорному мирку феноменов, от кривого зеркала профанного ума, порождающего идолов сознания, идущих от незнания.               

             Кривое зеркало профанного ума
             Рождает идолов сознания
             И в пропасть психики без дна
             Бросает пленников незнания.

             В миру психических кривых зеркал
             Незнание равносильно смерти.
             Царит сансары бесконечный сериал,
             Ведущий к жизни-смерти круговерти.

             Но есть спасительный и благородный путь,
             Ведущий пленника незнания к Свободе.
             В конце пути заключена вся Жизни суть,
             Что отражается в Ума зеркальном антиподе.

             В зеркальной глади Высшего Ума
             Отсутствуют любые искажения.
             Над океаном психики не носятся шторма
             И отражается весь мир Освобождения.

             В том мире – лишь блаженство и покой,
             Страданию и смерти мир тот неподвластен.
             Парит в нирване психоштиля Дух мирской,
             Ум Пробуждённый над сансарой властен.

Заточённое в Платоновой пещере теней сознание, закованное в железа невежества и кандалы разума (“mind-forg'd manacles”, как сказал великий английский поэт Уильям Блейк), путём длительного напряжённого труда, путём  многолетней упорной работы над собой способно «перепилить» свои чародейские кандалы дихотомического сознания и кривого ума-разума и обрести Свободу. Как сказал великий русский поэт:
               
                Оковы тяжкие падут,               
                Темницы рухнут — и свобода               
                Вас примет радостно у входа,               
                И братья меч вам отдадут.

Оковы невежества падут, темницы неведения (авидья) рухнут, пленники Платоновой пещеры теней  смогут узреть Свет Истинного Знания  и Истина дарует Свободу Духа.   

           «...и познаете истину, и истина сделает вас свободными», — глаголит Евангелие от Иоанна.

И  если обретение истины тождественно обретению свободы, то Абсолютная Свобода  равнозначна Абсолютной Истине.

С этой возвышенной христианской точкой зрения солидарна и тонкая восточная мудрость из Древней Индии. Она сводится к тому, что именно Знание дарует Свободу. И обретёте Знание, и Знание сделает вас свободными!

Причём это не рациональное знание, которое мы познаём при помощи кривого зеркала ума, закованного в кандалы разума. Психический меч-кладенец сознания рассекает  изначально Единый и неделимый мир на две части: на субъект и объект, на человека и Вселенную. Сознание искусственным образом и весьма искусно порождает иллюзорную дихотомию субъекта и объекта, в которой и заключается корень всех бед. Именно колдовская линза дихотомического сознания, делящая мир на субъект и объект, искусственно погружает нас в психическое королевство кривых зеркал. Сознание означает сон Знания.

Пробуждение от иллюзорных грёз сонного царства сознания и означает обретение чистого Знания-Видения, которое превращается в Высшее Знание, Гносис. Пробуждённого нарекают Будда (санскритский корень buddh тот же самый, что и в русских словах «будить», «пробуждаться», что абсолютно неудивительно, поскольку русский язык, как и санскрит, наряду с латынью, немецким, литовским и многими другими славянскими, германскими, романскими и т.п. языками, относится к индоевропейской языковой семье).
         
Идею безграничной свободы, связанную с мышлением, провозгласили не только люди, но и чайки, стремящиеся к совершенству:

«Прежде всего, — медленно сказал он, — вы должны понять, что чайка — это воплощение идеи безграничной свободы, воплощение образа Великой Чайки и всё ваше тело, от кончика одного крыла до кончика другого, — это не что иное, как ваша мысль» [2].

Это аристократическое, гностическое понимание свободы, невостребованное обладающими интеллектом биороботами из царства приматов, которые озабочены  лишь различными общественными  «измами» (капитализм, коммунизм, либерализм...), основанными на инстинктах биовыживания.

А как обстоят дела в России, которая находится на перепутье Запада и Востока, Европы и Азии?

Евроазиатской России на протяжении веков ближе идея бессодержательной и иррациональной воли (в смысле — вольная воля, анархия — мать порядка, что хочу — то и ворочу), чем прагматичной и целенаправленной свободы Запада, свободы, понимаемой как права человека. Помните роман Василия Макаровича Шукшина о крестьянском восстании под предводительством Степана Разина «Я пришёл дать вам волю»?

Единственным свободным сословием в течение полутора веков в императорской, той самой пресловутой «царской» России, которую так жаждал разрушить Ленин, было дворянство. Дворянин Александр Сергеевич Пушкин, который «наше всё», писал:

                На свете счастья нет, но есть покой и воля.

И вот эта мысль великого русского поэта звучит уже совершенно по-буддийски, а не по-мужичьи, не по-рабочекрестьянски. В Учении Будды блаженный покой нирваны органично сочетается с вольной волей Абсолютной Свободы Духа. Эта вольная воля блаженного покоя нирваны не имеет ничего общего с самодурством, анархией и произволом, на которые так падок весьма неразумный человек разумный, пребывающий в психическом королевстве кривых зеркал и сонном царстве сознания.

В конце XIX века в царской России русский революционер, поэт и изобретатель Леонид Радин (1840–1900), находясь сначала в одиночке Таганской, а затем в общей камере Бутырской тюрьмы, написал, а затем и исполнил сокамерникам знаменитую песню, зовущую соотечественников к свободе:

                Смело, товарищи, в ногу!
                Духом окрепнув в борьбе,
                В царство свободы дорогу
                Грудью проложим себе.

                Вышли мы все из народа,
                Дети семьи трудовой.
                «Братский союз и свобода» —
                Вот наш девиз боевой!

С этой песней рабочие в 1905 году шли на баррикады. Эта же песня гремела во время революции 1917 года и на фронтах последовавшей гражданской войны. Достигли ли товарищи царства обетованной свободы? Миновали ли чёрные дни? Настал ли для них час искупленья? Свергли ли они гнёт вековой навсегда? Водрузили ли над Землёю красное знамя труда?

В 1917 году тектонические исторические процессы разрушили-таки царскую Россию. Пали тяжкие оковы царизма. Рухнули царские темницы. Только чёрные дни не миновали.  По иронии исторической судьбы советского человека вместо свободы, обещанной свободолюбивыми стихами и песнями Пушкина, Радина и иже с ними, а также  статьями классиков марксизма-ленинизма, встретили никем не обещанные чекисты, органы внутренних дел, ГУЛАГ и второе крепостное право (большевиков). Сокращённо — ВКП(б). За что боролись — на то и напоролись! На обломках самовластья написали имя Ленина, Сталина и иных «пламенных революционеров».

Никакой свободы слова, мысли, совести, вероисповедания, передвижения по миру в тоталитарном Советском Союзе не было ВООБЩЕ ни для кого. «Братский союз и свобода» — это лишь в песне. В реальной жизни же господствовала лишь одна тоталитарная идеология «единственно верного учения» Маркса-Ленина. Обещанное «царство свободы» коммунизма, в котором «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех», выглядело насмешкой над советской действительностью.

«Ценность свободы и необходимо с нею связанная ценность индивидуального своеобразия личности, требующая свободного исследования истины,  свободы совести, свободы мысли, политической свободы, — всё это решительно отвергнуто советскими коммунистами, — писал Николай Онуфриевич Лосский в 1957 году в книге "Характер русского народа". — <...> Практика, соответствующая такой идеологии, состоит в борьбе с религиею, в подавлении свободы не только в политической жизни, но даже и в области науки и всех видов искусства».

В Российской Федерации все эти свободы прописаны  для всех, но, как оказалось, только на бумаге. Сами граждане РФ свободе в смысле прав человека явно предпочитают стабильность и достаток. В России традиционно популярна не идея свободы, а идея социального равенства и сакральной, освящённой Богом власти. То в виде царя-батюшки, то в виде генерального секретаря ЦК КПСС, радеющего о народном благе, то в виде Президента всея Руси. Когда нет царя в голове, то обязательно нужен царь на троне!

А уж Высшее Освобождение Востока, которое основывается на некоем аристократическом Высшем Знании-Видении, дорогим россиянам и вовсе по барабану. Не по барабану бессмертия, в который бил Будда после Пробуждения, дабы провозгласить благородный срединный восьмеричный путь к Свободе, а просто — по барабану.

Такую человеческую склонность, присущую не только россиянам, тонко подметил Эрих Фромм в своей книге «Бегство от свободы», написанной им ещё в 1941 году и выдержавшей десятки переизданий:

«Современный человек всё ещё охвачен беспокойством и подвержен соблазну отдать свою свободу всевозможным диктаторам — или потерять её, превратившись в маленький винтик машины: не в свободного человека, а в хорошо накормленный и хорошо одетый автомат».

Новый, буддийский Интернационал призывает покончить с этим раз и навсегда!

                Вставай, страданьем заклеймённый
                Весь мир кармических рабов!
                Умом от спячки Пробуждённый,
                К Освобожденью будь готов!

                Весь мир авидьи мы разрушим
                До основанья, а затем
                Мы мир нирваны обнаружим —
                Кто был никем, тот станет всем!

                Это есть наш волшебный
                И решительный бой!
                Отведав Дхармы вкус лечебный,
                Пробудится любой!

                Никто не даст нам избавленья:
                Ни бог, ни царь и не геном.
                Добьёмся мы Освобожденья
                Своим недюжинным Умом!

Короче говоря,

                В Царство Свободы дорогу
                Знанием проложим себе!


Примечания:


1. Е.А. Торчинов «Пути философии Востока и Запада»
2. Ричард Бах «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»


                6 октября 2024 года