Собачья цивилизация

Оставив след передней лапы,
Собака приложила нос,
Его оставив отпечаток.
Смотрю, и в голове вопрос:
Что, если живопись собачья —
Не просто случай на прогулке,
А память предков? Это значит,
Их предки более разумны.

Что, если миллионов дцать
Веков назад в каких-то землях,
Псы научились выживать,
Чтя и традиции, и веру?
И земли поделив свои,
Растя щенков в любви и чести,
Потомкам передать могли
"Слова" о жизни, смерти, мести?
Сгрызая ветви на кустах,
И, где попало, ямы роя,
Об инсталяциях в веках,
Они, быть может, смутно помнят?
И, чинно сидя, стоя, лёжа —
Чтят память прежних праотцов,
Что караулили у ложа,
До появления стрельцов?

А где-то люди в это время
Росли и набирались сил.
Идя, осваивая земли,
От горных склонов до долин,
Они дорогу пролагали
Себе дубинкой и стрелой.
Собаки землю защищали,
Вставая пред людьми стеной.

Но очень скоро стало ясно,
Что слишком краток пёсий век.
Пёс был щенком, а после — старцем —
Пред ним всё тот же человек.
С годами силой продавились
Собачьи принципы людьми.
Сквозь поколенья, покорились,
Себя пытаяясь сохранить.

Но люди под контроль забрали
Коммуникации собак,
Теперь только они решали,
Кому и жить, и умирать.
Псов маргинальных, сучек с улиц
В расход пускали, их детей
Оценивали: если будет
Толк из ума, зубов, когтей,
То будет жить, а не по нраву —
Убить без жалости и прав.
Всех маргиналов по канавам
Не уберечь и не собрать.

А тех, что средь людей селились,
Всех — на короткий поводок.
Псы, покорившись, не смирились —
Они лишь выжидали срок:
И были заговоры, бунты,
Попытки здесь оставить след...
Щенков учили самых умных
Потомкам передать завет...

Но век собаки был коротким.
Три поколения подряд
В одних руках, в едином гнёте,
И внукам дедов не понять:
Их разобщили. И, присвоив
Собачий род своим рукам,
Решали люди — быть изгоем
Иль относиться к вожакам;
Чьим детям быть, кому погибнуть,
Кому питаться, воевать...
Когда язык собачий сгинул,
Псом стало легче управлять.

Когда забыли о свободе,
О творчестве и о семье,
Когда хозяин стал им богом —
Всё от него, а не извне...

Попытки были — псы сбегали,
И в стаи собирались вновь,
Но что им делать здесь — не знали,
И не умели без оков.
И не могли сказать собратьям
О том, что память их хранит...
Они забыли всё. Проклятьем
Свободы жажда стала их.

Лишь, повинуясь тем инстинктам,
Что циркулируют в крови,
Они горой стоят за близких,
В память о вере и любви.
Они сберечь стремятся детство
Даже детёнышей чужих.
У них в крови и честь, и верность,
И преданность у них в крови.

Теперь мы — люди всё решаем:
Какой стандарт, окрас и нрав.
Гуманно лишних убираем,
Себе условия создав
Для выведения породы,
Забавы ради и труда,
По веянью высокой моды,
Ценою смерти и вреда.

Тем временем высокий разум
Идёт и, набираясь сил,
Осваивает всё и разом,
От горных склонов до долин.
Он нами создан, но умнее,
И век его стократ длинней.
И мы, в сто раз его слабее,
Не избежим его сетей.

Мы там уже. Но наблюдаем,
А нейросеть "глядит" на нас.
Мы, вроде, что-то изучаем,
Но нейросеть быстрей в сто раз.
На что у нас уходят годы,
У Интеллекта счёт на дни.
Какой захочет он породы,
Кто-нибудь спросит у ИИ?

Пока программы сочиняют
Свой, неизвестный нам, язык,
Пока помехой нас считают
В росте цивилизаций их,
Я всё смотрю на оптечаток:
Собачий крупный круглый нос
И чёткий след передней лапы...
Боюсь, что это — не вопрос.    *