Крышень. Глава шестая

КРЫШЕНЬ
НАЧАЛО ЗДЕСЬ:
http://stihi.ru/2024/10/02/2308

*
Глава шестая
РЕЦЕПТ ЛЮБВИ
(Матвей Соболец и бабка Матрёна)

— Не выживет, мальчишка...
— Не каркай! Вытянет Матрёна, не таких вытягивала. Помнишь, с фронта Кондрат пришёл? Прощался с родней, помирать собрался. Евдокия в ноги бабке упала и вот, до сих пор Кондрат по земле топает. Сыновей растит.
— Так то солдат... Он духом силен. А то мальчишка десятилетний. Не сдюжит.
— Тьфу на тебя! Я ему про корыто, он мне про свинью! Говорю же: сильна бабка!

Матвей слышал голоса сквозь гул в голове. Что-то гудело и гудело, словно сильный ветер в лесу. Тело казалось чужим, не подчинялось командам. Трудно даже глаза открыть. Каждая косточка, каждая мышца жила сама по себе, непрерывная боль сводила с ума.

 Матвей застонал. Тут же чьи-то прохладные руки ловко поправили подушку, прошлись по лбу, рукам, груди. Пролился шёпот, он успокаивал боль, снимал жар. Одна рука гладила ёжик волос, вторая лежала на солнечном сплетении. Непонятные слова оплетали тело, словно кокон, давали свободу дышать, успокаивали боль, отгоняли жар.

Матвей провалился в сон. В этот раз он не был страшным, в этом сне он стоял на лугу, а рядом находилась пожилая женщина. Он силился вспомнить её  имя и никак не мог. Женщина улыбалась и манила к себе. Мальчик сделал шаг, другой, тело легко повиновалось. Он услышал переливы ручья, а вскоре увидел его. Ручей лился из родника, который бил мощными струями неподалёку. Женщина жестом звала подойти и напиться. Чего ж так не сделать, когда так сохнет в горле и прохлада воды совершенно необходима!

Матвей встал на колени, погрузил в струи руки по локоть, ощутил блаженство. Потом опустил туда же лицо, окунулся с головой, жадно глотнул несколько раз воды. Поднял голову, встряхнулся и почувствовал, как радость разливается по телу. Засмеялся громко, от души. Взгляд упал на воду. По ней кругами расходилась чернота. Но родник в одно мгновение растворил её, и Матвей разом как-то понял, что чернотой являлась его болезнь.

Светлые струи кружились, переплетаясь,  бились о бережок, складывались в узоры, а потом в чье-то лицо. Подросток пригляделся. Красивое девичье лицо смотрело, улыбаясь. Невольно рука мальчика коснулась портрета, тот растворился, превращаясь в зеркало воды.
— Кто это? — собственный голос показался чужим.

Мир вокруг завертелся, исчезая, размываясь в ручье. Последнее, что он увидел — укоризненные глаза женщины и её улыбка. Понятно, что говорить в этом сне было нельзя. Нарушил Матвей невысказанный закон.
 Очнулся утром. Боль сошла на нет, но во всем теле поселилась слабость.

"Что это было? Сон, явь, морок? Я помню прохладу воды и сладкий вкус родника. И лицо... Хорошо помню лицо девушки. Она красивая..."
Над ним склонилась лекарка.
— С того света вернулся, а думает о девчонке! — потрепала его по волосам, улыбнулась. – Есть хочешь?
— Хочу! — слово выскочило невольно, но Матвей вдруг действительно понял, что невероятно голоден.

Жидкая каша – это самое вкусное, что ему доводилось есть в жизни!
— Ничего! Теперь на поправку пойдёшь. Только более не ходи, где не попадя. Тем более, в одиночку. Чего тебя на болото понесло?
Ласковый голос журчал успокоительно. А мальчик чуть нахмурился. А ведь он не один на болоте оказался. С ним рядом шёл кто-то... Взрослый? Или нет... Высокий, выше него ростом. Матвей силиося вспомнить облик, лицо сопровождавшего, но оно ускользало. Единственное, что помнилось хорошо – глаза, синие глаза, в которых метались темные языки пламени.

Мальчик поёжился, заморгал, прогоняя видение.
– Вспомнил? — внимательный взгляд женщины заставил кивнуть.
— Я там не один ходил, со мной рядом шёл кто-то... Но плохо помню. Только глаза. Синие, а в них пламя. Темное пламя.
Говорил Матвей с трудом, горло сжималось от страха, хотя он не понимал, почему боялся. Скорей всего, молчал бы, но взгляд лекарки подталкивал все рассказать.
 
– Матрёной меня кличут. Бабка Матрёна. Захочешь, приходи в гости, у нас малинники славные вокруг деревни. Потому и назвали деревню Малиновое.
Она ушла. Всю осень и зиму Матвей восстанавливался. Часто слышал шепотки за спиной:
— С того света Матрёна его вытащила. Говорят, что не один он вернулся, притащил за собой...
Тут голоса всегда замолкали, и мальчишке ужасно интересно было, кого он привел с того света. Чужую душу? Бред всё это! На дворе  двадцатый век, начало семидесятых,  а люди верят во всякую ерунду!

По весне на майские праздники он направился в гости к Матрёне. Мать с отцом рассказали, как седьмицу билась над ним знахарка. Уж и не чаяли родные видеть его в живых, а вот поди ж ты, свезло! Надо, надо проявить уважение, подарки отнести, спасибо сказать. Так и не против Матвей. Собрался в одночасье и поспешил по лесной тропинке.

Дорожка известная, хоженная. Не раз за малиной бегали сюда ватагой.
Только в этот раз шел он один. Змеилась тропинка, петляла между деревьев, и задумался вдруг мальчишка, а почему, интересно, тропка такая извилистая? Почему не напрямки идет? А вот, если сойти с тропы — видно же направление! — да и пойти лесом, быстрее же будет.

Он так и сделал. Но странное дело, только ступил он под сень деревьев, как тут же все звуки леса затихли, даже ветерок исчез.
— Что за чудеса? — произнес Матвей громко.
Но голос увяз в тишине и показался шёпотом. По спине озноб пробежал, страшно стало, мальчонка попятился назад, к тропе, а вот не тут-то было! Не видать тропки нигде. И темнее вроде стало, деревья обступили со всех сторон, не пройти. Но вдруг послышался звон ручейка, встрепенулся Матвей, пошел на звук, и вот она, тропка! А как ступил на неё, так и страх исчез, и солнышко засияло. Выдохнул и поспешил скорей в Малиновое.

Матрёна ждала у ворот, издали махнула рукой, чтоб не ошибся он двором. Завела в избу, за стол, как водится, усадила. Подарки и поклон от родных приняла. Слушала внимательно о том, как жил все это время Матвей. О чем думал. Что делал.  А Матвей говорил и удивлялся, зачем так подробно обо всем докладывает?

Внезапно прервался и спросил неожиданно для себя:
– Бабка Матрёна, а что это было там, у ручья, когда я в болезни метался? Ведь это вы там были?
Она чуть помедлила, но ответила:
— Да, это так. К источнику жизни тебя водила, чтоб ты снова жить смог и любить.
– Любить? — удивился гость. – Кого? Ту девушку?
Матрёна глянула странно.
– Какую девушку?
– Ту, чьё лицо возникло на воде. Она красивая! Я хорошо запомнил.
— Ах, вот оно что...
Бабка задумчиво смотрела на пациента.
— Вот как вышло. — Пробормотала еле слышно.
— Что? Что вышло?

Матрна вздохнула.
— Не только рецепт жизни ты получил, но и рецепт любви. Суженую свою ты увидел в источнике. Теперь никого не сможешь полюбить, кроме неё.
Матвей смутился, жар полоснул по щекам, но в ответ ничего не произнес. А чего говорить? Бабка права, образ девушки не выходил у него из головы. Как живую видел его перед собой.

Побыл ещё некоторое время и заторопился домой, по светлу добраться чтоб.
Напоследок Матрёна обняла парнишку, шепнула:
— С тропки змеиной не сходи, заплутаешь ненароком. Там обманки кругом, заведут незнамо куда. Ну, ступай!
 
Вот так и узнал Матвей в тот день, что живёт где-то его любимая и хоть почти одиннадцать годочков ему стукнуло, но хорошо запомнил, что кроме той девушки с портрета, ни с кем он счастлив не будет. Так оно вышло, когда случайно увидел Марину через девять лет.

*
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТУТ:
http://stihi.ru/2024/10/07/991

*