Безопасные дороги

    (Кто весело шутит и пьёт за литературу, тот пока ещё отражается в чистоте постели, не тонет в ней. –
    Тогда скажут: если бы слышали лопасть и руку дыма, который тебя преследует (и ведёт), нас бы не стало, нас бы тоже забили по шляпку.) – Камешки
    некогда летнего дня так звучно сияют, цепляя осенью; сразу за ними – дымки коптилен, распиленная сухая яблоня. 
    Ещё не конец: ожидают нас метаморфозы реки в дуге закругляющегося года, новые семена, в кладах усталости благодать, акварельные небеса;
    вдоль весенних трасс – беспредельно высящиеся столбы: ноябрь без лота, сентиментальный бескрайностью перелётных птиц, 
    тянущийся и стынущий, где размытая ветренная голубизна, подвижный и трезвый, собранный, 
    бодрый из надвигающейся слезы. – Оказывается, трассы уже не жгут меня. И когда бы я знал, что можно
    торжествовать везде, править на битой тропке, где, казалось бы, раздаётся шёпот и вопль наихудшего из ландшафтов…
    Знаю, есть: могу сочинять под мостами и на мостах, и тогда ни одно мгновение не проходит зря, — воспаляется дуло камня; стрельчатые пролёты,
    вправленные, уже ошеломлены долгожданным воздухом – ламинарно, – они рассчитаны под него, – и тогда пространство встанет на рельсы грифеля. Вот оно:
    яды просто выцветут, зелень дней; запах и цвет хризантем перестанут быть ядовитыми; солнышко было в руке, лицо плыло сквозь горячий воздух.
    На подходе к Селиховым дворам сгущается перспектива: равнина скоро погасит свет, окончательно год погасит лето, деревья погасят зелень. 
    Буду ли дома? – (Далеко в моей комнате – некое будущее, любое: теряющее лучи, безоблачное, аккредитованное.) –
    Настроение спокойное: говорят безопасные дороги.
 
5 октября, 2024 год.