Матрица

По одной выходят тени, вереницей, не гурьбой,
стоны, жалобы и пени увлекая за собой.
Станут матрицей, не кругом. Тянут цыпочки пуант.
Будут съедены друг другом, ясен-красен фолиант.

Будут мыслить не о примах и секундах свысока,
О Пальмирах и о Римах, что прошли как облака.

Экартэ и аттитюде, аллезгоны и глиссе,
словно устрицы на блюде мятых юбочек плиссе,
с неизбежностию схемы отчуждают имена.
Кринолины или схимы, всюду матрица видна.
Овуляции оваций проповедуя тщету,
уравняет эмиграций и забвенья нищету.
Выбрать то, чего не выбрал и вернуться к одному.
Вновь, под стать Сизифа играм, слово-камень подниму.
В суете или печали незаписанный поток
не пружина из скрижали, а засушенный цветок.
Буквы двигаются плавно, в белый танец попаду.
Не ревнуя к богоравным, пустошь в матрице найду
И над ней зависну тенью, крокозяброю немой,
ужасаясь говоренью повторяющих за мной.
Что мне медленная Лета, хищным Стиксом обойдусь.
Голый задник парапета ждет искусства для искусств.


***
По одной выходят тени, вереницей, не гурьбой,
стоны, жалобы и пени не деля между собой.
Станут матрицей, и цугом. Тянут цыпочки пуант.
Цып-цып-цып, сравни друг с другом, из шагрени весь брильянт.

На секунду стала примой, поздно думать свысока.
О Пальмирах и о Римах рассуждают облака.
Экартэ и аттитюде, аллезгоны и глиссе,
словно устрицы на блюде мятых юбочек плиссе,
с неизбежностию схемы отчуждают имена.
Кринолины или схимы, всюду матрица видна.
Овуляцией оваций обессмертить наготу,
по горбам цивилизаций профанация в цвету.
Кто там с кем, со счету сбился, насчитаешься ворон.
Кто-то помер, кто-то спился, кто-то сам наполеон.
Потолки поизмельчали, коротая вечерок.
Даже лебеди пропали, ешьте с танцами сырок.
Широка страна державна в хищных пачках балерин.
Не ревнуя к богоравным, позади балетных спин
стану буквой, стану тенью, крокозяброю немой,
ужасаясь говоренью повторяющих за мной. 
На искусство нет искусства, тянет башня в небо шприц
Показушного иудства мыльно-оперных физлиц.