Покрывается море гусиной кожей...

Покрывается море гусиной кожей,
Вдоль песчаной глади шипит прилив.
По колено в воде – Николай, раб Божий,
Необычно светел и молчалив.

Как планеты, по кругу ползают чётки.
Облака, точно мамонты, из-под чёлки
Озирают нити людских дорог.

Чьи-то руки мерещатся над плечами.
Белый парус волнуется на причале –
По всему понятно, что вышел срок.

Потянулись слова, как в степи повозки,
Замелькали образы, уходя:
мастерская в Омске, да кремль в Тобольске,
да село в густой пелене дождя…

У Творца есть наждачка и шлифмашина,
Он привычно и тщательно, без нажима
Зачищает утренний небосвод.

Кто зажмурил глаза, тот воспримет на слух
Этот мир, получаемый всеми в паззлах,
Этот свет, что льётся за годом год,

Эти тайны жизни, что неизбывны:
Из земного чрева и там, и тут
Вылезают берцовые кости, бивни –
И встают слоны, и слоны идут...

...Я давно заметил, листая личку –
Письма часто похожи на перекличку
Тех, кто здесь, и тех, кто отныне там –

За осенним лесом, за чёрной бухтой,
За далёким эхом, рисунком, буквой,
За звездой, склонившейся к городам.

Памяти Николая Васильевича Перистова, мастера-костореза