Баронесса Юлия Вревская

  25-го января 1841 года в семье генерал-лейтенанта Петра Евдокимовича Варпаховского и Каролины (Блех) родилась малютка- дочь. Юлею назвали дочь.   

   Лет до десяти жила на Смоленщине она. Затем с семьёй на Кавказ переехав навсегда к месту службы её отца, Юля счастлива была.
Затем ещё был переезд в город Ставрополь, в котором есть заведение одно и предназначено оно для воспитания девиц -
"Среднее учебное заведение Святой Александры для воспитания женского пола ".
Затем "Одесский институт Благородных девиц".

   Юлия росла в семье, где героизм, рассказы все о подвигах и о войне, страдания всех тех людей, кто ранен был на той войне.
И это всё, оставив след, в сердце у Юлии, в душе взрастило в ней ту доброту - отдать всё людям наяву.

   Женское очарование и ум, самоотверженность и доброта, а также пламенный патриотизм внимание к ней привлекли 44-х летнего боевого генерала Ипполита Александровича Вревского.
   И.А.Вревский был знаком с М.Ю.Лермонтовым и с А.С.Пушкиным, а также с декабристами. Вревский обучался в школе кавалерийских юнкеров вместе с М. Ю. Лермонтовым.
   Общалась с этими людьми и Юлия Петровна, когда в 16 лет стала хозяйкой дома, выйдя замуж за вдовца генерала И.А.Вревского. Она ценила и любила мужа.

   После свадьбы они переехали из Ставрополя во Владикавказ.
Она знала, что у черкешенки  в гражданском браке с И.А.Вревским были его два сына и дочь. Дети считались воспитанниками барона.

   В конце августа 1858 года И.А.Вревский был ранен в бою с горцами и вскоре скончался. Похоронили генерала в Телаве (Грузия) в Свято-Успенском соборе.

   Юлия спешила делать добро, была щедра и справедлива. Заботой и вниманием окружила детей И.А.Вревского. Добилась, чтобы они получили имя и титул отца. Имение и состояние мужа она отдала теперь законным наследникам.

   Оставшись вдовой в 18 лет, Юлия вместе с мамой и сестрой переехала в Петербург. Как вдова прославленного генерала была ласково встречена в обществе, приглашена ко двору и получила место фрейлины Марии Александровны. За десять лет придворной жизни Юлия побывала с императрицей во многих странах.

   Но её натура требовала большего, чем придворные обязанности и  светская жизнь.
Среди её друзей были писатели Дмитрий Васильевич Григорович, Лев Сергеевич Пушкин, Владимир Александрович Соллогуб, поэт Яков Полонский, художники Василий Васильевич Верещагин и Иван Константинович Айвазовский.
Она много путешествует и знакомится с Виктором Гюго, Ференцем Листом, Полиной Виардо.

   Юлия поражала всех своей начитанностью. С 1873 года своей красотой, умом, образованностью и обаянием она очаровала Петербург и Париж.
   При дворе ей было скучно, неуютно, чем у себя в имении в Мишково Орловской губернии.

   Иван Сергеевич Тургенев был неравнодушен к Юлии Петровне и признавался ей в своих письмах. Юлия была согласна только на дружбу, зная, что он фактически состоял в гражданском браке с Полиной Виардо. Они стали хорошими друзьями до последних дней её жизни. Юлия Вревская оставила "глубокий след" в его душе.

   В то время действия турецких карателей в Болгарии вызвали возмущение европейской общественности. В ответ на отказ Турции прекратить расправу, Сербия и Черногория объявили ей войну.
   Отставной русский генерал Михаил Григорьевич Черняев, участник Севастопольской обороны в Крымской войне, без разрешения правительства выехал в Белград, где возглавил Сербскую армию. За ним отправилось около 5000 русских добровольцев. Среди них были известные художники Василий Дмитриевич Поленов и Константин Егорович Маковский, врачи Сергей Петрович Боткин и Николай Васильевич Склифосовский. По всей России собирались пожертвования.

   Российское правительство пыталось урегулировать балканский кризис мирным путём. По его инициативе 6 европейских стран подписали "Лондонский протокол". Лондонский протокол был подписан 21 марта 1877 года между Россией и Соединенным Королевством. Русские согласились не создавать никаких зависимых государств в случае победы в надвигающейся Русско-турецкой войне . Взамен британцы согласились оставаться нейтральными в любом конфликте между Османской империей и Россией.  Но всё было напрасно.
И тогда 12 апреля 1877 года Александр II подписал манифест о войне с Османской империей.

   Национально-патриотический подъём в защиту братьев-славян был столь силён, что даже И.С.Тургенев разразился возмущённой тирадой. "Болгарские безобразия оскорбили во мне гуманные чувства. Они только и живут во мне. И если этому нельзя помочь иначе как войною - ну, так война!"

   После того, как Россия объявила войну, Юлия Вревская вступила в ряды добровольцев. Вышедший в 1858 году пророческий роман И.С.Тургенева "Накануне" и прочитанный Юлией в 18 лет, произвёл на неё очень сильное впечатление. Книга вселяла уверенность, что освобождение от турецкого ига произойдёт с помощью русского народа.

   В 1877 году с началом русско-турецкой войны, Юлия Петровна решает ехать в действующую армию. Сменила бальное платье на скромный наряд сестры милосердия. на деньги, вырученные от продажи Орловского имения, снаряжает санитарный отряд из 22 врачей и сестёр милосердия. Сама Юлия становится рядовой сестрой милосердия Свято-Троицкой Общины.

   С 19 июня 1877 года она работает сестрой милосердия в 45-м военно-временном эвакогоспитале в городе Яссы (Румыния).
Медицинского персонала не хватало. В день приходило до пяти поездов с ранеными. Иногда во врачебной помощи нуждалось более 11000 человек. Юлия писала сестре: "Мы сильно утомились - до 3000 больных в день. Иные дни мы перевязывали до утра, не покладая рук." Кроме того они раздавали лекарства, кормили тяжело-раненых, заведовали кухней, следили за сменой белья.

   Особенно трудно пришлось в декабре 1877 года. После четырёх месяцев сёстрам милосердия назначили отпуск, но Юлия, узнав, что из-за отсутствия средств и сестёр милосердия закрываются многие госпитали, вместо отдыха отправилась в болгарское местечко Бяла. В посланиях к И.С.Тургеневу Юлия писала: "Всякое утро приходится ходить за три версты в 48-й госпиталь. Сюда я временно прикомандирована. Условия в Бяле были ужасны. Раненые и персонал размещались в кибитках, сырых мазанках и бараках. На 400 раненых всего пять сестёр. Скупо рассказывала о своих лишениях и с болью, с гордостью о русских героях, которые терпят такие страшные лишения без ропота. Живут в землянках, на морозе, на одних сухарях. Да, велик Русский солдат!"

   Юлия Петровна великолепно справлялась с перевязками и её назначили ассистентом при ампутациях.
   Она приняла участие в сражении у Мечки, вынося под градом пуль раненых и оказывала им первую помощь.

   Силы Юлии Петровны были не беспредельны. Когда раненых начал валить сыпной тиф, слабый организм её не выдержал.17 января она заболевает тяжёлой формой сыпного тифа. Четыре дня ей было нехорошо, но она не хотела лечиться. Вскоре впала в беспамятство и была без памяти до самой кончины. Юлия Петровна умерла 5 февраля 1878 года.

   Раненые сами ухаживали за Юлией, сами выкопали могилу в промёрзлой земле. Они же несли её гроб.
   В день похорон стоял сильный мороз, необычный для болгарского климата. Её похоронили в платье сестры милосердия около Православного Храма в Бяле. Русская сестра милосердия Юлия Вревская отдала жизнь за независимость Болгарии.

   Каждый год в День Освобождения её поминают во всех болгарских Православных Храмах. Это о ней и её подругах Главноуполномоченный Общества попечения о раненых и больных Пётр Александрович Рихтер писал: "Русская женщина в звании сестры милосердия приобрела почётную славу в минувшую кампанию, стяжала неотъемлемое, всенародное признанное право на всеобщую признательность и уважение как лучший друг солдата посреди страданий и болезни."

   Военный врач Михаил Григорьевич Павлов неоднократно посещал больную Юлию Вревскую. Он писал: "Не принадлежа, в сущности, к Общине сестёр, она тем не менее безукоризненно носила Красный Крест. Со всеми безразлично была ласкова и обходительна, снискала себе общее расположение. Смерть Юлии Петровны произвела на нас всех, оторванных, подобно ей, от всех нам близкого, тяжёлое впечатление. И не одна слеза скатилась при погребении тела покойной."

   "Всю жизнь свою она пожертвовала для родных, для чужих, для всех..." "я во всю жизнь свою не встречал такой пленительной женщины,- утверждал В.А.Соллогуб,- Пленительной не только своей наружностью, но своей женственностью, грацией, бесконечной приветливостью и бесконечной добротой..."
   Никогда эта женщина не сказала ни о ком ничего дурного и у себя дома не позволяла злословить, а старалась выдвинуть его хорошие стороны.

   Ю.П.Вревской посвятили свои стихи: Яков Полонский - "Под Красным Крестом", Виктор Гюго - "Русская роза, погибшая на болгарской земле",И.С.Тургенев - "Памяти Юлии Вревской."
   Так имя баронессы Юлии Петровны Вревской вошло в историю как символ морального облика сестры милосердия и человеколюбия.
   Без таких женщин Россия была б не Россия; сокровенная Русь не была б Святой Русью!

   За свободу Болгарии сложили головы 200 тысяч русских воинов. В их честь воздвигнуты сотни памятников, их имена носят улицы, города и сёла.

   В городе Бяла открыт музей истории Русско-турецкой войны. Среди множества экспонатов там хранится портрет Юлии Вревской, написанный в Болгарии неизвестным автором. Её жетон Российского Общества Красного Креста и памятная медаль сестры милосердия.
   Крест, который носили сестры милосердия на Андреевской ленте имел надписи: "Возьмите иго моё на себя" и "Ты, Боже, крепость моя."

   Рядом с музеем - небольшой памятник из белого камня, увенчанный крестом с надписью СЕСТРЫ МИЛОСЕРДИЯ МАРИЯ НЕЕЛОВА И БАРОНЕССА ВРЕВСКАЯ. январь 1878 г.
   Здесь до 1907 года находилась могила Юлии Вревской. Юлия Петровна хотела быть похоронена в Сергиевой пустыне под Петербургом, где покоились её мать и брат, но судьба распорядилась иначе.

   Душа блестящей женщины оставалась закрытой для всех. Разгадать её сумел, пожалуй ,только И.С.Тургенев. "Это замечательное существо. Она фактически готова на самопожертвование. Такой она и умрёт..."

   В 1920-е годы в Париже работал "Русский Союз (Община) сестер милосердия имени Юлии Вревской".

   О судьбе Юлии Петровны Вревской в 1977-м году был снят советско-болгарский художественный фильм "Юлия Вревская".

   Виктор Гюго написал: "Русская роза, погибшая на болгарской земле..."

   В центре Плевена есть Мавзолей-костница, в виде маленькой часовни. Там, с левой стороны от алтарной дверцы есть икона Богородицы, хоть и грех, но художник отклонился от канона и нарисовал Богородицу с ликом баронессы Юлии Вревской.
   

   ПАМЯТИ Ю. П. ВРЕВСКОЙ
   Тургенев Иван Сергеевич

   На грязи, на вонючей сырой соломе, под навесом ветхого сарая, на скорую руку превращенного в походный военный госпиталь, в разоренной болгарской деревушке -- с лишком две недели умирала она от тифа.

Она была в беспамятстве -- и ни один врач даже не взглянул на нее;, больные солдаты, за которыми она ухаживала, пока еще могла держаться на ногах, поочередно поднимались с своих зараженных логовищ, чтобы поднести к ее запекшимся губам несколько капель воды в черенке разбитого горшка.

Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники. Дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились... два-три человека тайно и глубоко любили ее. Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез.
Нежное кроткое сердце... и такая сила, такая жажда жертвы! Помогать нуждающимся в помощи... она не ведала другого счастия... не ведала -- и не изведала. Всякое другое счастье прошло мимо. Но она с этим давно помирилась -- и вся, пылая огнем неугасимой веры, отдалась на служение ближним.

Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом ее тайнике, никто не знал никогда -- а теперь, конечно, не узнает.
Да и к чему? Жертва принесена... дело сделано.

Но горестно думать, что никто не сказал спасибо даже ее трупу -- хоть она сама и стыдилась и чуждалась всякого спасибо.
Пусть же не оскорбится ее милая тень этим поздним цветком, который я осмеливаюсь возложить на ее могилу!

Сентябрь, 1878
   

  Под Красным Крестом
  Посвящён памяти баронессы Ю. П. Вревской

  Яков Полонский

Семь дней, семь ночей я дрался на Балканах,
Без памяти поднят был с мерзлой земли;
И долго, в шинели изорванной, в ранах,
Меня на скрипучей телеге везли;
Над нами кружились орлы, - ветер стонам
Внимал, да в ту ночь, как по мокрым понтонам
Стучали копыта измученных кляч,
В плесканьях Дуная мне слышался плач.

И с этим Дунаем прощаясь навеки,
Я думал: едва ль меня родина ждет!..
И вряд ли она будет в жалком калеке
Нуждаться, когда всех на битву пошлет...
Теперь ли, когда и любовь мне изменит,
Жалеть, что могила постель мне заменит!..
- И я уж не помню, как дальше везли
Меня то ухабам румынской земли...

В каком-то бараке очнулся я, снятый
С телеги, и - понял, что это - барак;
День ярко сквозил в щели кровли досчатой,
Но день безотраден был, - хуже, чем мрак...
Прикрытый лишь тряпкой, пропитанной кровью,
В грязи весь, лежал я, прильнув к изголовью,

И, сам искалеченный, тупо глядел
На лица и члены истерзанных тел.
И пыльный барак наш весь день растворялся:
Вносили одних, чтоб других выносить;
С носилками бледных гостей там встречался
Завернутый труп, что несли хоронить...
То слышалось ржанье обозных лошадок,
То стоны, то жалобы на распорядок...
То резкая брань, то смешные слова,
И врач наш острил, засучив рукава...

А вот подошла и сестра милосердья! -
Волнистой косы ее свесилась прядь.
Я дрогнул. - К чему молодое усердье?
"Без крика и плача могу я страдать...
Оставь ты меня умереть, ради бога!"
Она ж поглядела так кротко и строго,
Что дал я ей волю и раны промыть, -
И раны промыть, и бинты наложить.

И вот, над собой слышу голос я нежный:
"Подайте рубашку!" и слышу ответ, -
Ответ нерешительный, но безнадежный:
"Все вышли, и тряпки нестиранной нет!"
И мыслю я: Боже! какое терпенье!
Я, дышащий труп, - я одно отвращенье
Внушаю; но - нет его в этих чертах
Прелестных, и нет его в этих глазах!

Недолго я был терпелив и послушен:
Настала унылая ночь, - гром гремел,
И трупами пахло, и воздух был душен...
На грязном полу кто-то сонный храпел...
Кое-где ночники, догорая, чадились,
И умиравшие тихо молились
И бредили, - даже кричали "ура!"
И, молча, покойники ждали утра...

То грезил я, то у меня дыбом волос
Вставал: то, в холодном поту, я кричал:
"Рубашку - рубашку!.." и долго мой голос
В ту ночь истомленных покой нарушал...
В туманном мозгу у меня разгорался
Какой-то злой умысел, и порывался
Бежать я, - как вдруг, слышу, катится гром,
И ветер к нам в щели бьет крупным дождем...

Притих я, смотрю, среди призраков ночи,
Сидит, в красноватом мерцанье огня,
Знакомая тень, и бессонные очи,
Как звезды, сквозь сумрак, глядят на меня.
Вот встала, идет и лицо наклоняет
К огню и одну из лампад задувает...
И чудится, будто одежда шуршит,
По белому темное что-то скользит...

И странно, в тот миг, как она замелькала
Как дух, над которым два белых крыла
Взвились, - я подумал: бедняжка устала,
И если б не крик мой, давно бы легла!..
Но вот, снова шорох, и - снова в одежде
Простой (в той, в которой ходила и прежде),
Она из укромного вышла угла,
И светлым виденьем ко мне подошла -

И с дрожью стыдливой любви мне сказала:
"Привстань! Я рубашку тебе принесла"...
Я понял, она на меня надевала
Белье, что с себя потихоньку сняла.
И плакал я. - Детское что-то, родное,
Проснулось в душе, и мое ретивое
Так билось в груди, что пророчило мне
Надежду на счастье в родной стороне...

И вот, я на родине! - Те же невзгоды,
Тщеславие бедности, праздный застой.
И старые сплетни, и новые моды...
Но нет! не забыть мне сестрицы святой!
Рубашку ее сохраню я до гроба...
И пусть наших недругов тешится злоба!
Я верю, что зло отзовется добром: -
Любовь мне сказалась под Красным Крестом.

1878. Марта 6

 
   Памятник этой замечательной женщины, чью память и подвиг свято чтут в Болгарии, находится в г. Бяла (область Русе), недалеко от ее могилы в центре города. Сама могила и надгробье в честь сестер милосердия 48-го военно-полевого госпиталя - баронессы Юлии Вревской и Марии Нееловой находится во дворе музея города Бяла.

   Долгое время на Орловщине не было ни одного памятника этой замечательной женщине, и вот совсем недавно, в мае 2019 года, он появился – в селе Дубовик Малоархангельского района, входящем в настоящее время в состав ООО «Дубовицкое».

Инициаторами установки памятника стало руководство сельхозпредприятия, на территории которого находится до настоящего времени деревня (ранее – сельцо) Мишково – одно из имений баронов Вревских, в котором любила бывать, отдыхая душой и телом, Юлия Петровна.
 
Материал подготовлен на основе информации открытых источников.
  В рецензии много фотографий по данному рассказу.