Чёрная лилия

Конец Света, третье тысячелетие Луны. Последняя ядерная война, чудом оставшихся в живых людей и животных, загнала глубоко под землю. В результате мощной ядерной вспышки, ядро Земли загорелось, и клубы дыма стали обволакивать атмосферу чёрным шлейфом. Плотный озоновый слой, смешиваясь с чёрной гарью и копотью, постепенно стал превращаться в непроницаемую плотную массу. 

Оставшиеся в живых под землей люди, оказались, словно в консервной банке, без солнечного света, тепла и воздуха. Кислорода становилось всё и меньше, многие задыхались и умирали от удушья. Оставшиеся в живых, понимали, что скоро никого не останется, потому что без кислорода жизнь невозможна.

 
***
 

В эти последние дни монашеский орден Черной розы вынужден был взять всю власть на себя и помогать пережить эти страшные дни.

Люди собрались в одной из подземных пещер. Среди них был лидер, он сказал:

«Нас осталось очень мало. Мы должны сохранить свою веру в Бога. Вы знаете, что жить осталось недолго. Предлагаю оставаться людьми до последнего вдоха. Только монахи могут нам в этом помочь».

Оставшиеся в живых молча склонили головы и упали на колени, словно моля Бога о помощи.

«Прежде всего, мы должна записать наши имена, - горестно произнес лидер, увидев перед собой упавших на дно пещеры людей. - Вставайте, потом ползите прямо по этому узкому пещерному коридору. Там увидите монаха в чёрной рясе. Он запишет ваши имена. Мы должны точно знать, сколько нас осталось». 

Оставшиеся в живых медленно поползли по-чёрному, душному пещерному коридору. 

Монах в черной рясе расположился в углу тёмной пещеры. Перед ним была тусклая свеча и толстая тетрадь в клеточку, которая чудом сохранилась с тех времен, когда люди могли жить на поверхности. На ее былых листах он писал крохотным кусочком угля, заточенным так, чтобы можно было нацарапать имена подходившим к нему людей.

В пещеру заползла женщина, затем с большим трудом встала в полный рост. Она была среднего роста, очень худая и грязная. Чёрные, промасленные какой-то жидкостью волосы, спадали на полуголые плечи. Ей было очень холодно, она дрожала. Ее лица, покрытого чёрным пеплом и гарью, было не видно. Монах не смог определить, сколько ей лет. 

Спросил тихим голосом, старясь, чтобы хоть как-то успокоить её дрожь:

«Как тебя зовут?»

«Катя», - ответила она.

«Помнишь свою фамилию?»

«Да», - снова дрожащим голосом ответила женщина.

«Тогда назови, я запишу в эту тетрадь». 

Он показал на лежавшую перед ним тетрадь, белые листы которой, чудом сохранились.

«Меня зовут Катя Липа», - ответила она.

«Ведьма, - подумал монах удрученно, - такие фамилии давали тем еретикам, кого сжигали на кострах, используя сухие ветви деревьев».

Монах тяжело вздохнул, и записал в тетрадь: «Екатерина Липа». 

«Сколько лет тебе? Может быть, помнишь?»

«Нет, не могу сказать», - ответила она неуверенно. 

«Приблизительно».

Женщина задумалась. 

«Может быть, 50 или 60 лет».

«Что еще помнишь? Cкажи, я запишу в эту тетрадь».

«Зачем? - удивленно спросила женщина, - мы скоро все задохнемся».

«Вдруг, эта тетрадь чудом сохранится, и на Земле снова будут люди.

Они прочтут о тебе и вспомнят. Разве ты этого не хочешь?»

«Хочу, - уверенно сказала женщина, - помню, среди яркого и теплого солнца, долго сидела в позе лотоса». 

«А сейчас сидишь в позе чёрной лилии?» - с усмешкой спросил монах.

«Нет, - ответила женщина, - не могу. Здесь очень холодно и нечем дышать. Я задыхаюсь».

««Иудейка»», —записал монах в тетрадь и сказал женщине, тяжело дыша:

«Иди с Богом, сестра. Пусть Господь поможет нам пережить самые страшные времена, умереть достойно, не забывая о том, что мы - люди».