Метель

Темнеет. К ночи будет вьюга,
А завтра праздник Рождество.
Но ветер гонит снег упругий,
Зря в этот раз ждём волшебство.

Кажутся сумерки грустнее,
Дорога, поле... всё во мгле.
Позёмка. В метрах ста – мутнеет,
Снег набивает в подоле.

Всё ниже нависает небо,
Свинцовый брезжит во мгле свет
дня уходящего... а мне бы
На печь! Другого счастья нет.

В туманной дали начинают
Уж появляться огоньки,
Которые всегда мелькают
У путника в глазах с тоски.

Кроме зловещих огней этих
Уже не видно ничего...
Видно, на всём на белом свете
Метёт и дует грусть в фагот.

Морозно... очень легко ветер
с дорог сдувает жёсткий снег.
Но бьёт в лицо, шуршит в кювете,
Шипит вокруг дубовых вех.

Срывая с них сухие листья,
И почерневшие уже.
В усах гремят ледянок кисти,
Словно безвкусное драже.

В сторонке от путей проезжих,
Но далеко от городов
Стоит село – угол медвежий, –
С полсотни, может быть, дворов.

Вокруг неё шумит как море
И потому, в сугробах вся:
Вокруг, в садах и даже – в поле...
Как будто баба на сносях.

Дымит и курится позёмка
И ни единого следа.
Забито снегом... И негромко
Лишь воют ветры в проводах.

Безжизненным сном спит под снегом
Деревня, обезлюдив враз.
Но змей в сугробах между бегом
Окна проблёскивает глаз.

Ох, свету Божьего не видно!
Несёт повсюду, просто – страсть!
Ну что ж, зима... Не так обидно,
что Рождество может пропасть.