Имя на поэтической поверке. Юрий Домбровский

  Есть пророческие слова Осипа Мандельштама о самоценности поэтического слова в России, за которое поэту часто приходится платить по высшим ставкам – тюрьмой, изгнанием или гибелью.

  Юрий Осипович Домбровский прошёл все круги сталинского ада, он поистине «посетил сей мир в его минуты роковые».

  В течение двадцати двух лет своей жизни, Юрий Домбровский, четырежды подвергался арестам и лишению свободы, по приговорам уголовных судов.

 Лагерный опыт, Юрия Домбровского, отразился не в прозе, а в поэзии:

         ***

Меня убить хотели эти суки,
Но я принёс с рабочего двора
Два новых навострённых топора.
По всем законам лагерной науки
Пришёл, врубил и сел на дровосек;
Сижу, гляжу на них весёлым волком:
«Ну что, прошу! Хоть прямо, хоть просёлком…»
 - Домбровский, - говорят, - ты ж умный
                человек,
Ты здесь один, а нас тут… Посмотри же!
 - Не слышу, - говорю, - пожалуйста,
                поближе! –
Не принимают, сволочи, игры.
Стоят поодаль, финками сверкая,
И знают; это смерть сидит в дверях сарая:
Высокая, безмолвная, худая, -
Сидит и молча держит топоры!

Как вдруг отходит от толпы Чеграш,
Идёт и колыхается от злобы.
«Так не отдашь топор мне? Не отдашь?!
Ну, сам возьму!» «Возьми!» «Возьму!...»
«Попробуй!»
Он в ноги мне кидается, и тут,
Мгновенно перескакивая через,
Я топором валю скуластый череп
И – поминайте как его зовут!
Его столкнул, на дровосек сел снова:
«Один дошёл, теперь прошу второго!»

И вот таким я возвратился в мир,
Который так причудливо раскрашен.
Гляжу на вас, на тонких женщин ваших,
На гениев в трактире, на трактир,
На молчаливое седое зло,
На мелкое добро грошовой сути,
На то, как пьют, как заседают, крутят,
И думаю: как мне не повезло!

  Юрий Осипович Домбровский (12 мая 1909 года, Москва. – 29 мая 1978 года, Москва.) – советский прозаик, поэт, литературный критик, мемуарист.

Также был известен как археолог, искусствовед и журналист.

  Рос в семье интеллигентов: отец – Иосиф Витальевич (Гдальевич) Домбровский, (1873-1920), еврей, присяжный поверенный, то есть – адвокат, мать – Лидия Алексеевна, русская,( урождённая Крайнева, 1883-1961), евангелически-лютеранского исповедания, учёный в области анатомии и цитологии растений, впоследствии кандидат биологических наук и доцент Московской сельскохозяйственной академии.

  У Юрия была младшая сестра, Наталья (1918-1943).Дед отца Юрия, уроженец города Юрбурга, Ковенской губернии, Яков-Саул Домбровер, впоследствии Яков Савельевич Домбровский (1794-1884), был сослан в Оёк в 1883 году. как участник Польского восстания.

  В 1859 году он приехал в Иркутск. где занялся винокуренным производством и хлеботорговлей, приобрёл золотые прииски в Забайкальской области, построил Яковлевский винокуренный и крупчатомольный заводы.

  Я. С. Домбровского в 1865 году, стал купцом первой гильдии и одним из основателей местной еврейской общины, которую он возглавлял на протяжении двух десятилетий.

  Его сын, дед писателя – купец первой гильдии Гдалий Яковлевич Домбровский, (1842-1918), родился уже в посёлке Усть-Илга, Верхоленского уезда, Иркутской губернии, золотопромышленник, директор Иркутского губернаторского тюремного комитета, староста Иркутского еврейского молельного дома.

  Отец Юрия Домбровского, Иосиф, будучи сыном Гдалия  Яковлевича, смог, благодаря, своему успешному отцу и связям и средствам, пройти 3% норму, для евреев, поступающих в высшие заведения, при царе, и получить юридическое образование и стать адвокатом.

  Юрий Домбровский учился в бывшей «хвостовской» гимназии в Кривоарбатском переулке в Москве. В 1928 году Юрий Осипович поступил на Высшие литературные курсы – «брюсовские», но они были закрыты в 1929 году.

  В 1930 году, Юрий Домбровский поступил на Центральные курсы издательских корректоров ОГИЗ РСФСР, которые окончил в октябре 1931 года.

  В 1933 году был арестован и выслан из Москвы в Алма-Ату, по доносу, якобы рассказывал анекдоты и надсмехался над вождями страны.

  Работал археологом, искусствоведом, журналистом, занимался педагогической деятельностью, был учителем и директором школы.

  Второй арест – в 1936 году, был отпущен через семь месяцев, успел до следующего ареста опубликовать первую часть романа «Державин».

 Печатался в газете «Казахстанская правда» и журнале «Литературный Казахстан».

  В союзе, с Кларой Файзулаевной Турумовой-Домбровской, у Юрия Осиповича,14 апреля 1937 года родился сын Виталий.

  Третий арест – в 1939 году, приговорён 31 марта 1940 года к 8-ми годам исправительно-трудовых лагерей. Срок отбывал в Севвостлаге. Тайшете, прошёл через БАМЛАГ.
В 1943 году был досрочно, по инвалидности освобождён, с детства болел эпилепсией, вернулся в Алма-Ату.

  Работал в театре, заведующим художественной частью, читал курс лекций по Вильяма Шекспиру. Написал книгу «Обезьяна приходит за своим черепом» и «Смуглая леди».

  В центре внимания антифашистского романа «Обезьяна приходит за своим черепом», вопросы из категории вечных: война и мир, психология зарождения фашизма, противостояние насилию, человеческий гуманизм.

  Роман: «Обезьяна приходит за своим черепом», имел необыкновенную судьбу – он был изъят при аресте автора, долгие годы пролежал в секретных архивах НКВД, и был возвращён Юрию Домбровскому случайным читателем, спасшим рукопись от гибели.

  Четвёртый арест пришёлся на 1949 год. В ночь на 30 марта писателя арестовали по уголовному делу. Ключевую роль сыграли показания Ирины Стрелковой, в то время корреспондента «Пионерской правды», в Алма-Ате.

  О негативной роли, Ирины Ивановны Стрелковой (07.05. 1924. Москва – 09.07.2006. Москва.), советской и российской писательницы, необходимо сказать отдельно.

  В годы войны она оказалась в Алма-Ате, работала журналисткой, была собственным корреспондентом газеты «Пионерская правда», в Казахстане. Окончила факультет журналистики Алма-Атинского университета.

  В 1949 году выступила основным свидетелем обвинения, по делу писателя Юрия Домбровского, заявив в частности:

  «Домбровский всегда относился пренебрежительно к советской литературе. Те книги советских писателей, которые высоко оценены советской общественностью, с его стороны получали отрицательную оценку.

Он охаивал советских писателей, в частности Симонова и его произведения, пьесу «Русские люди» и другие. Он также охаивал и великий реалистический роман Фадеева «Молодая гвардия».

  На основании показаний Ирины Стрелковой, которая испытывала к нему личную неприязнь, Юрий Домбровский был приговорён к 10-ти годам заключения в лагере.

  В 1963 году, Ирину Стрелкову принята в Союз писателей СССР, с 1964 –член КПСС. В дальнейшем жила и работала в Москве.

  В 1990-200 годах Стрелкова преимущественно выступает как публицист, главным образом на страницах газет «Литературная Россия» и журнала «Наш современник», в котором входила в состав редакционной коллегии.

 «Толстые» литературно-художественные журналы, в частности: «Наш современник» и Молодая гвардия», стали трибунами и бесспорными центрами в годы «перестройки».

  Огромный общественный интерес был вызван открытым обсуждением ещё недавно «закрытых» тем  и проблем, публикаций прежде запрещённых произведений как классиков советского периода русской литературы:

М. Горького, А. Ахматовой, А. Твардовского. Б. Пастернака, А. Платонова, М. Булгакова и других, так и писателей русского зарубежья: И. Бунина, И. Шмелёва, М. Алданова, Г. Иванова, В. Набокова и других.

  Но во время перестройки, эти журналы, «Наш современник» и Молодая гвардия», окончательно перестали скрывать свой курс на антисемитизм и версию мировых заговоров против России.

Редакторы, Сергей Викулов и Анатолий Иванов, пользовались репутацией неисправимых реакционеров и антисемитов.

  Работать в таком коллективе, Ирине Ивановне, пришлось по душе, ведь ещё в свои 25 лет, в 1949 году, она совершила гнусный поклёп, на Юрия Домбровского, из-за чего, он был осуждён на десятилетний срок.

 Своим основным, показательным выступлением, против Юрия Домбровского, якобы, за его космополитизм, Ирина Стрелкова, намекала на его отношение к еврейской нации, что в атмосфере государственного антисемитизма, после войны, в сталинское время, было отягчающим обстоятельством.

  Живя в Москву, Ирина Стрелкова, подготовила учебное пособие для средней школы, знакомящих учащихся с творчеством Виктора Астафьева. Василия Белова. Валентина Распутина и Василия Шукшина-2005, ряд переизданий.

 Многие годы возглавляла московское отделение Литературного фонда.

1 июля 2006 года скончался бывший главный редактор журнала «Наш современник», Сергей Викулов.

 5-го июля Ирина Стрелкова поехала на его похороны и при переходе улицы была сбита мотоциклистом.

  Умерла спустя несколько суток. Не приходя в сознание.

  По мнению авторов некролога Стрелковой, опубликованного в «Литературной газете», казахстанский период писательницы отличала её «готовность защищать справедливость, помогать бедствующим». Комментарии излишни…

  Четвёртое место заключения, с 1949 года, Юрий Домбровский, отбывал на Севере и Озерлаге.

  После освобождения в 1955 году, жил в Алма-Ате, затем ему было разрешено прописаться в родной Москве. Был полностью реабилитирован в 1956 году, в связи с отсутствием состава преступления. Занимался литературной работой.

  В 1964 году в журнале «Новый мир» был опубликован его роман «Хранитель древностей».

  Вершиной творчества, Юрия Домбровского –роман «Факультет ненужных вещей», начатый им в 1964 году и законченный в 1975 году.

  Эта книга о судьбе ценностей христианско-гуманистической цивилизации в мире антихристианском и антигуманистическим, а также о людях, которые взяли на себя миссию верности этим идеалам и ценностям, «ненужным вещам» для сталинского строя.

  Главные антигерои в романе – работники «органов», чекисты – «нержавеющие шестерёнки» бесчеловечного режима.

  В СССР роман напечатан быть не мог, но в 1978 году он был опубликован на русском языке во Франции.

  За год до смерти, в 1977 году, Юрий Осипович написал последний рассказ: «Ручка, ножка, огуречик», ставший пророческим. Опубликован в журнале «Новый мир» №1, 1990 год, спустя почти 12 лет, после ухода писателя их жизни.

 Сам рассказ, посвящён теме незащищённости человека в обществе.

Сюжет рассказа такой:
  «67-летний писатель после того, как его неопубликованный в СССР и «крамольный» роман получил популярность, стал получать телефонные угрозы.

  Во время одного из звонков, получив угрозу расправы, он вызывает анонимного собеседника на местный пустырь для выяснения отношений.

  В это время к нему приходит знакомая актриса, которая отговаривает писателя от такого поступка. Вопреки её просьбам, он отправляется на пустырь и через некоторое время возвращается, так никого не дождавшись.

  Затем герой решает  отправиться на дачу к жене, где намерен продолжить работу, на перроне он встречается со знакомым книголюбом, с которым, как оказывается, ему по пути.

  В дороге он подмечает ряд странностей за своим знакомым, и к нему начинает закрадываться подозрение.

 Тем не менее писатель сходит вместе с книголюбом на станции приходят в сторожку лесника, где его ожидают уже два молодых человека. Завязывается драка, в ходе которой герой погибает».

  Рассказ приобрёл репутацию  пророческого, после того, как год спустя, реальные события подтвердили суть сюжета рассказа: « Ручка, ножка, огуречик».

  В марте 1978 года, вскоре после выхода на Западе романа «Факультет ненужных вещей»,68-летний Юрий Осипович Домбровский был жестоко избит в фойе ресторана Центрального дома литераторов в Москве.

 Виновные лица, в жестоком избиении, не установлены.

 Через два месяца после инцидента, 29 мая 1978 года, скончался в больнице от сильного внутреннего кровотечения, вызванного варикозом вен органов пищеварения.

Похоронен в Москве, на Кузьминском кладбище.

 Конечно, к сожалению, драматический конец жизненного пути Юрия Домбровского, в своё время разделили и другие известные творческие личности, к примеру:

  Дмитрий Борисович Кедрин, (17. 02.1907. – 18. 09.1945.), выдающийся поэт-фронтовик, его стихотворение «Кукла»-1932 года, Алексей Горький высоко ценил:

Как темно в этом доме,
Тут царствует грузчик багровый,
Под нетрезвую руку
Тебя колотивший не раз…»

  При жизни у Дмитрия Кедрина, был опубликован единственный сборник стихотворений: «Свидетели»-1940 год, из 17 стихотворений.

  Что успел сделать, Дмитрий Кедрин, за свою не очень долгую жизнь, ставят его в первые ряды русских поэтов.

На Золотой фонд русской поэзии, по праву претендуют:
          Поэмы Дмитрия Кедрина:

«Зодчие», «Дорош Молибога», «Приданое», «Певец», «Сводня», «Песня про Алёну Старицу», «Конь»-повесть в стихах, «Пирамиды», «Свадьба», «Князь Василько Ростовский», «Солдатка», «Ермак», «Уральский литейщик», «Рембрант»-драма в стихах.

 Стихотворения Дмитрия Кедрина, во истине украшение отечественной поэзии, к примеру, такие стихотворения:
«Кукла», Горбун и поп», «Сердце» бродящий сюжет, «Станция Зима» и много других…

  Помимо стихотворений и поэм, литературное наследие включает в себя, сказки, песни, драму в стихах. значительное число переводов поэтов советских республик, а также с сербо-хорватского.

  Отдельный пласт творчества Дмитрия Кедрина, представляют его патриотическая, военно-фронтовая поэзия.

Трудно представить, что бы ещё смог написать Дмитрий Борисович, с его потенциалом, трагически не погибнув в 38 лет…

  18 сентября 1945 года, Дмитрий Кедрин погиб под колёсами пригородного поезда, по пути из Москвы в Черкизово, где он жил. По версии, поэт-фронтовик был выброшен из тамбура поезда, на ходу.

  Виновные лица, в преднамеренном убийстве, не установлены.

  Григорий Михайлович Поженян, (20.09.1922. – 19.09.2005.), советский и российский поэт-фронтовик, писатель, дважды лауреат Государственной премии России, автор нескольких киносценариев. Автор популярных песен: «Песня о друге» (В море встаёт за волной волна, а за спиной - спина…), «Два берега» и других.

  По сценариям Григория Поженяна были поставлены фильмы: «Жажда», «Никогда», «Прощай», «Поезд в далёкий август».

  Поэтом-фронтовиком Григорием Поженяном, написаны тексты, более, чем к шестидесяти песням, основном к кинофильмам.

  В 2000 году, в посёлке Переделкино, под Москвой, где жил Григорий Поженян, на него напали хулиганы, он получил закрытую черепно-мозговую травму и сотрясение мозга.

  Врачи совершили операцию по трепанации черепа, потом целый год боролись за его жизнь.

  И ещё 3-и года поэт приходил в себя. Умер, Григорий Поженян, за день, до своего 83-хлетия, в Москве.

Виновные лица, в жестоком избиении, не установлены.

  Творчество Юрия Домбровского традиционно высоко оценивается в критике.

  Стихотворений у Юрия Домбровского не более 50-ти штук, и отдельной книжкой они не издавались.

  Усилиями вдовы Домбровского, Клары Файзулаевны Турумовой-Домбровской, под своим именем фигурирует в романе «Хранитель древностей», в 1990 годы увидел свет шеститомник писателя.

  В шеститомник вошли романы: «Крушение империи (Державин)»-1938, «Обезьяна приходит за своим черепом»-1943, «Факультет ненужных вещей»-1978, сборник новелл «Смуглая леди»-1969.

  В шеститомник, также были включены, очерки, рассказы разных лет, а также стихотворения, из «лагерного цикла», отразившие нелёгкую судьбу  советского, талантливого писателя и поэта, Юрия Осиповича Домбровского.

Юрий Осипович Домбровский, считал Варлама Шаламова первым среди "лагерных" писателей, вторым он назвал себя, а Александра Солженицына - только третьим.

   
 Юрия Осиповича Домбровского,  заслуженно, считают одним из крупнейших русских прозаиков ХХ века.

Из поэтического наследия Юрия Домбровского.

         ***

Пока это жизнь, и считаться
Приходится бедной душе
Со смертью без всяких кассаций,
С ночами в гнилом шалаше.

С дождями, с размокшей дорогой,
С ударом ружья по плечу.

И с многим, и очень со многим,
О чём говорить не хочу.

Но стараясь и телом, и чувством
И весь разлетаясь, как пыль,
Я жду, что зажжётся Искусством
Моя нестерпимая быль.

Так в вязкой смоле скипидарной,
Попавший в смертельный просак

Становится брошью янтарной
Ничтожный и скользкий червяк.

И рыбы, погибшие даром
В сомкнувшихся створках врагов,
Горят электрическим жаром
И холодом жемчугов.

Вот так под глубинным давленьем
Отмерших минут и годов
Я делаюсь стихотвореньем –
Летучей пульсацией строф.

         ***

Когда нам принесли бушлат
И, оторвав на нём прокладку,
Мы отыскали в нём тетрадку,
Где были списки всех бригад,
Все происшествия в бараке –
Все разговоры, споры, драки, -
Всех тех, кого ты продал, гад!
Мы шесть билетиков загнули –
Был на седьмом поставлен крест.
Смерть протянула длинный перст
И ткнула в человечий улей…
Когда в бараке все заснули,
Мы встали тапочки обули,
Нагнулись чуть не до земли
И в дальний угол поползли.

Душил «наседку» старый вор,
И у меня дыханье спёрло,
Когда он, схваченный за горло,
Вдруг руки тонкие простёр
И быстро посмотрел в упор,
И выгнулся в предсмертной муке,
Но тут мне закричали: «Руки!»
И я увидел свой позор,
Свои трусливые колени
В постыдной дрожи преступленья.
Конец! Мы встали над кутком,
Я рот обтёр ему платком,
Запачканным в кровавой пене,
Потом согнул ему колени,
Потом укутал с головой:
«Лежи спокойно, Бог с тобой»

И вот из досок сделан гроб,
Не призма, а столярный ящик.
И два солдата проходящих
Глядят на твой спокойный лоб.
Лежи! Кирка долбит сугроб.
Лежи! Кто ищет, тот обрящет.
Как жаль мне,
               что не твой заказчик,
А ты, вмороженный в сугроб,
Пошёл по правилу влюблённых
Смерть обнимать в одних кальсонах.
А впрочем: для чего наряд?

Изменник должен дохнуть голым.
Лежи ж к созвездиям весёлым
Сто миллиардов лет подряд!
А там земле надоедят
Её великие моголы,
Её решётки и престолы,
Их гнусный рай, их скучный ад.
Откроют фортку: выйдет чад,
И по земле – цветной и голой –
Пройдут иные новосёлы,
Иные песни прозвучат,
Иные вспыхнут Зодиаки,
Но через  миллиарды лет
Придёт к изменнику скелет –
И снова сдохнешь ты в бараке!

          «Убит при попытке к бегству»

Мой дорогой, с чего ты так сияешь?
Путь ложных солнц –
                совсем не лёгкий путь!
А мне уже неделю не заснуть:
Заснёшь –
           и вновь по снегу зашагаешь,
Опять услышишь ветра сильный вой,
Скрип сапогов по снегу, рёв конвоя:
«Ложись!» - и над соседней головой
Взметнётся вдруг
                легчайшее, сквозное,
Мгновенное сиянье снеговое –
Неуловимо тонкий острый свет:
Шёл человек – и человека нет!

Солдату дарят белые часы
И отпуск в две недели. Две недели
Он человек! О нём забудут псы,
Таёжный сумрак, хриплые метели.
Лети к своей невесте, кавалер!
Дави фасон, показывай породу!
Ты жил в тайге,
                ты спирт глушил без мер,
Служил Вождю и бил врагов народа.
Тебя целуют девки горячо,
Ты первый парень –
                что ж тебе ещё?

Так две недели протекли, и вот
Он шумно возвращается обратно.
Стреляет белок, служит, водку пьёт!
Ни с чем не спорит –
                всё ему понятно.
Но как-то утром, сонно, не спеша,
Не омрачась, не запирая двери,
Берёт он браунинг.
                Милая душа,
Как ты сильна
               под рыжей шкурой зверя!
В ночной тайге кайлим мы мерзлоту,
И часовой растерянно и прямо
Глядит на неживую простоту,
На пустоту и холод этой ямы.
Ему умом ещё не всё обнять,
Но смерть
         над ним крыло уже простёрла.
«Стреляй! Стреляй!»
В кого ж теперь стрелять?
«Из горла кровь!»
   Да чьё же это горло?
А что, когда положат на весы
Всех тех, кто не дожили, не допели?
В тайге ходили, чёрный камень ели,
И с храпом задыхались, как часы.
А что, когда положат на весы
Орлиный взор, геройские усы
И звёзды на фельдмаршальской шинели?
Усы, усы, вы что-то проглядели,
Вы что-то недопоняли, усы!

И молча на меня глядит солдат,
Своей солдатской участи не рад.
И в яму он внимательно глядит,
Но яма ничего не говорит.
Она лишь усмехается и ждёт
Того, кто обязательно придёт.
1949 год.

         «Чекист»

Я был знаком с берлинским палачом,
Владевшим топором и гильотиной.
Он был высокий, добродушный, длинный,
Любил детей, но выглядел сычом.

Я знал врача, он был архиерей;
Я боксом занимался с езуитом.
Жил с моряком, не видевшим морей,
А с физиком едва не стал спиритом.

Была в меня когда-то влюблена
Красавица – лишь на обёртке мыла
Живут такие девушки, - она
Любовника в кровати задушила.

Но как-то в дни молчанья моего
Над озером угрюмым и скалистым
Я повстречал чекиста. Про него
Мне нечего сказать: он был чекистом.

         ***

Генерал с подполковником вместе,
Словно куры сидят на насесте,
Взгромоздились на верхние нары
И разводят свои тары-бары,
Тары-бары, до верху амбары,
А товары – одни самовары.
Говорят о белом движенье
И о странном его пораженьи,
О столах, о балах, о букетах,
О паркетах и туалетах.
Отягчён своей ношей костыльной,
Прохожу я дорогой могильной.
Боже правый, уж скоро полвека
На земле человек, как калека,
В Освенцимах при радостных криках
Истребляешь ты самых великих.
Ты детей обрекаешь на муки,
Ты у женщин уродуешь руки…
И спокойно колымская  замять
Погребает их страшную память.
Не ропщу на тебя, но приемлю
Талый снег и кровавую землю.
Но зачем, о всевышний садовник,
По щажён тобой глупый полковник?
В час, когда догорает эпоха,
Для чего ты прислал скомороха?
Отнимай нашу честь, наше имя,
Но не делай нас, Боже. Смешными!
Не казни нас ни сказкой Кассиля,
Ни болванами из водевиля!

         ***

Медлительный еврей
                с печальными глазами
Мне говорит о тайнах бытия,
Как человеком сделалась змея,
Накормленная райскими плодами.
Всё спит кругом, -
                нет третьего меж нами, -
Но ты со мной, бессонница моя!
Он мудр и тих. Все библии изведав,
Ведёт он неуклонно речь свою.
Как сделал из Молчалина змею
В комедии премудрый Грибоедов.
Всё спит кругом –
                никто не слышит бреда,
Никто не слышит сказку про змею.

Мой Господин!
Ты знаешь жизнь мою:
Мой скорбный путь
                и грустную победу.
Ты дал мне ум,
                велел мне плод отведать,
Стать хилым и похожим на змею.
Теперь я стар!
                Спаси ж меня от бреда,
А бурю я любую простою!