На паперти людского равнодушья

На паперти людского равнодушья,
Стоял дурак с протянутой рукой.
Его душа сгорала от удушья,
Навеки потерявшая покой.

Он у толпы просил совсем не злата,
А каплю человечьего тепла.
Но люди убегали виновато,
"Прости старик, нам некогда, дела".

Вослед смотря наивными глазами,
И ледяной испытывая страх.
Дурак стоял, врастая сердцем в камень,
Пока совсем однажды не зачах.

Прошло уже, как-будто, четверть века,
Так до сих пор, не двинувшись, стоит.
Вот только лишь не стало человека,
Он обратился в твердый монолит.

Он обратился в каменную глыбу,
Без сердца, без надежды, без души.
Его спасти наверное могли бы,
Глаза, что откровенно хороши.

Тепло улыбки, нежность поцелуя,
И, между прочим брошенный "привет".
Ведь мог бы жить любя, творя, ревнуя,
Смотреть глазами теплыми вослед.

Но камень тверд и холоден до боли,
Забыты ныне мысли и слова.
Он нелюдим и только ветер в поле,
Души его касается едва.

Тот ветер помнит теплые мгновенья,
Когда летали вместе в облаках.
Как юный бард, в минуты упоенья,
Творил, мечты качая на руках.

Свою любовь раскидывая людям,
Огнем строки рассеивая мрак,
Бездумно сердце подносил на блюде.
Ну что сказать, дурак он есть дурак.

Над ним повсюду злобно хохотали,
Приняв тепло души за простоту.
И равнодушье, что острее стали,
Сжигало потихонечку мечту.

Насмешки, словно яд разъели крылья,
Он рухнул вниз, не выдержав полет.
Седой старик, покрытый серой пылью,
Под грудой человеческих острот.

Упав с небес, в раскисший грунт дороги,
Разбитым ртом прерывисто вздохнул.
Едва шепча "простите меня боги",
Впервые к людям руку протянул.

А людям ныне было все едино,
Кого в грязи с издевками пинать.
Что человек, что дикая скотина,
Что будет жить, что станет умирать.

Он кто? Поэт? Видали и покруче.
Когда б он стоил пригоршню монет,
Тогда б он был великий и могучий.
Словам простым цены сегодня нет.

Пусть даже искренним, они едва ль дороже,
Ведь их нельзя ни взвесить, ни продать.
И горько было старику до дрожи,
Свою ненужность в мире понимать.

Вот так стоял, сгорая от удушья,
Своей души заканчивая век.
На паперти людского равнодушья,
Забытый всеми, божий человек.