Камера обскура

Забери белый свет, бессердечная чёрная точка!
Защити, убери от меня невоспетый обветренный мир.

Пусть покроется патиной новых лесов
Посветлевшая кость городов покаянных!

Берег улиц людскою волной окропит —
Пусть вольётся в тебя её пестрая быстрая слава.

Вновь сгущается в сумрачной сини усталая кровь:
Всё сжимается внутрь, туда, где слепое пятно,

Там где сны нагревают молочный эфир —
К умолчанию детства стремится назад.

Забери всё вокруг и оставь меня здесь! —
Во хрустальной тюрьме мне родных облаков,

Только мною и видимых вдруг за пределами линий и рук.

Кто-то вспомнит, быть может, века,
Где с тобою стояла немая душа —

Как смотрелись в нее до конца пожелавшие знать
Радость сердца и привкус свободы.

Но теперь их там нет, только ты — безразличная черная точка.
Отделяешь меня от других, от себя, забираешь в себя остальных.

Я лежу в пустоте и живу в пустоте.
Что мне дела теперь, когда ты заменяешь меня?

Может, скоро усну и останется ль кто горевать?
Ты их тоже в себя заберёшь. Знаю я,

В этой логике ложь лишь частичка того,
Что из жалости ты не воспримешь в себя.

Утро нового дня — вспоминаю его, словно я
Будто чувствую в памяти свет на проснувшейся плоскости стен....

Что там было? Дыханье дождя? Может ветер?
А может земля, что дышала травой среди белого дня —

Вопиющей свободой она, полагаю, была скреплена
Со своею любовью мирской к порождениям зла.

Может помню, что было тогда, когда голос звенел не от льда,
А журчанием беглым ручья он звучал иногда?

Что такое во мне просыпается вдруг? Я такого не знал!
Ты забрала же все, своевольная черная точка!

Расплывается в серости ночь, окрыливши меня напоследок.
Слышу рокот дыхания где-то, где раньше вздымалась бы грудь....

По стеклянной стене заскользили несчастные руки.
Я созрел! Уходи! Отдавай же мне всё без остатка!

О, зловредная черная точка!

Темнота отстаёт словно пленка на чистом окне —
Как лохмотья свисает бывавший внутри дикий страх.

Вот же, помнил я свет! Это я! Это я!
Золотится лицо в мелком выходе том на свободу.

Слышу: сердце спешит, ударяя где-то вместе с руками
В чернильную робость тюрьмы.

Отпускай! Отпускай же меня и смотри
Как теперь целый мир буду видеть и я!