Эдгар Аллан По. Ворон. Вариант перевода

                Ворон (второй вариант)

Как-то полночью тоскливой я сидел, склонясь уныло,
Над курьёзным гримуаром, и туманился мой взор
От забытых странных знаний, задремал я, словно пьяный,
И вдруг в ставень деревянный постучали. Шорох штор
Словно шепчет: «То обычный запоздалый визитёр» –
                Сонный морок шорох стёр.
            
Ах, как ясно среди хлябей помню мрачный тот декабрь,
Призраки карминных прядей остывающих углей
Отражались на паркете; я молился о рассвете,
Чтобы в книг забытом свете позабыть страданья эти
О единственной на свете, об утраченной Линор,
Ангелы ей имя дали несравненное – Линор.
   Здесь – без имени на веки с неких пор.

Штор фиалковые ткани своим шёлковым шуршаньем
Слали ужас ожиданий, неизвестный до сих пор,
Но сердечный смерчь смиряя, повторял себе внушая:
«Это лишь стучащий в ставни запоздалый визитёр,
Тихо так стучащий в ставни запоздалый визитёр» –
                Разум все сомненья стёр.
                .

Наконец душой воспрянув, я сказал без колебаний:
«Сир или Мадам простите, что дремоты лёгкий флёр
Затуманил мне сознанье и не слышал стук ваш в ставни,
Робкий стук, сомненьем став мне – стук то или шорох штор».
Отгоняя страх недавний, дверь я распахнул во двор –
                Пустота. Мрак звёзды стёр.

Я во тьме стоял смущённый, как кошмаром поражённый,
Наяву сновидя снами – их не знал земной простор,
Бездна знаков не давала, ночь бездонная молчала,
Лишь душа вдруг прошептала слово нежное : «Линор?»
И в ответ пробормотало эхо ей: «Линор! Линор!» –
                Вздохи эха ветер стёр.

В дом вернулся. Трепетали чувства, всё внутри сжигали,
Тут опять вдруг постучали – громче стук, чем до сих пор.
«Это ветер бьётся в ставень», – я сказал себе, оставив
Эту тайну стука в ставни. Может это только спор,
Ветра с ветром неприметный, но довольно жуткий спор? –
                Но сомнений дух не стёр.
            

Я открыл затвор оконный – в трепетаньи крыльев чёрных,
Как из сказок забобонных вышел Ворон – демон гор,
Без почтения, не медля, с видом лорда или леди –
Только аспидною медью вспыхнул его страшный взор –
Он взлетел на бюст Паллады – воронов пернатый Тор.
                Тенью тень Паллады стёр.

Сквозь печаль я улыбнулся, когда ворон встрепенулся
И явил с надменным видом перьев траурный декор.
«И хотя твой гребень стрижен, смелостью ты не обижен», –
Я сказал. Он был бездвижен, словно мрак на дне озёр.
«Как ты звался среди Ночи, там где крылья Орк простёр!»
                И ответ был: «Приговор».

Чья рука её сваяла из эбенового лала
Эту птицу-небылицу, чей ответ был просто вздор?
Ни один ведь из живущих, сотворённый Вездесущим,
Лицезреть не мог на бюсте никогда до этих пор
Так вступающую просто с человеком в разговор
                Птицу с кличкой «Приговор».

Но твердит лишь это слово ворон – ничего другого,
Будто изливает душу, перелив её в укор,
Сидя на безглазом бюсте, выворачивает душу,
Даже пёрышко не дрогнет, я шепнул: «Уж с давних пор
Я один, но ворон послан мне судьбою с этих пор
              Как…» Он каркнул: «Приговор».

Удивление сверх меры в тишине мной овладело.
«Слово – в цель. И этим словом он владеет как актёр,–
Я сказал, – он жил наверно с горемыкой беспримерным,
Для которого рожденье как фатальный приговор,
И для птицы это слово как сокровище с тех пор –
                Бьёт оно как приговор».

Вновь улыбку сквозь тревоги во мне вызвал ворон строгий,
Сел я в бархатное кресло, устремив на птицу взор,
Грёзу с грёзою сплетая, в мягком бархате мечтая,
Фантазировал, гадая: что ж пророчит птиц хоррОр,
Неуклюжий и ужасный Ворон-демон-визитёр,
                Повторяя: «Приговор».

Долго я сидел гадая, и в душе своей скрывая
Тайну мысли и горящий чёрным светом птицы взор.
Мысль лилась непринуждённо, и на бархате тиснённом
Свет от лампы полусонной мрачный рисовал узор:
На лиловый этот бархат не присядет та, чей взор
                Радость. Это – приговор!

Будто с неба серафимы воздух мирром окропили,
И звенящими крылами весь заполнился простор.
«О, несчастный, – посылает Бог мне ангелов из рая,
Чтобы в ладане забвенья скрылась память о Линор!
Но не скрыться ей вовеки. Память, память о Линор!»
                Каркнул Ворон: «Приговор».

«Будь ты хоть пророк пернатый или демон супостатый,
Искуситель, злом объятый, из пустынных адских гор,
С колдовством своим ужасным в дом мой вторгнувшийся властно,
Я молю, скажи бесстрастно, неужель души простор
Обрести покой не сможет, или муки с этих пор
             Мне…» Он каркнул: «Приговор».

«Если ты пророк – неважно! – птица ты иль бес ужасный,
Только ради Бога, ясно знак подай без всяких шор
Для души моей несчастной. Я смогу ль в Раю прекрасном
Вновь обнять безумно-страстно мою нежную Линор,
Или больше не увидеть  мне мою любовь Линор…» –
                Ворон каркнул: «Приговор».   

«Убирайся к водам Стикса, будь ты дьявол или птица,
В одиночестве томится дай мне как и до сих пор,
Будь последним это слово твоего вещанья злого,
Даже тени полуслова не оставь с пером как сор,
Или клюв твой в моём сердце для меня уж с этих пор…» –
                Каркнул Ворон: «Приговор».

И сидит бездвижно Ворон, словно кем-то заколдован,
Там, где палевый Паллады бюст возле лиловых штор.
Ворон грезит снами ада, его тень, как зла награда,
На полу, как пропасть ада, мой испепеляет взор.
И душа моя навечно в той тени живёт с тех пор –
                Вот фатальный приговор!


© Дмитрий Захаров 11.01.2019