Синдром единственного ребёнка. 14. Томик Лондона и

Недетская повесть о детстве.

14.Томик Лондона и прочие выкрутасы

На двенадцатилетие мама подарила мне сборник повестей и рассказов Джека Лондона. Это было огромнейшей радостью для меня. И это было глобальнейшей ошибкой со стороны мамы.

Рассказами Джека Лондона я зачитывалась и раньше, и пребывала в диком восторге. Но мне попадались тонюсенькие книжечки в два-три рассказа, в детской библиотеке иных не было, но и на те постоянно длиннющая очередь. А теперь у меня имелся свой собственный толстенный сборник,  на форзаце которого мама опрометчиво написала «Прочти с пользой и удовольствием!».  И вот эта надпись была уже ошибкой не только глобальной, но и роковой, потому как я восприняла  эти слова по своему разумению. А разумение у меня было очень своеобразное.  Рассказы же являлись не просто повествованием о захватывающих приключениях, а настоящим руководством к действию. И мы с Танькой Танком стали действовать.

Аляска! Клондайк! От одних этих слов голова шла кругом, душа переполнялась восторгом  и перед глазами всплывало бескрайнее Белое Безмолвие.  Собачьи упряжки,  золотоискатели,  золотоносные жилы,  скалы, индейцы…

Нет, мы не были алчными, золото как таковое, то есть для узко местнической личной наживы нас не интересовало. Мы, два беспартийных большевика,  мыслили во вселенских масштабах! Наши  альтруистские широкие души требовали его достойного применения – на всеобщее благо, то бишь построения мирового справедливого  коммунистического общества равенства и братства.  Ни больше, ни меньше.

Джек Лондон, видимо, не предполагал, что его рассказами проникнутся такие беспокойные  неисправимые юные сумасброды, такого  авантюрного склада товарищи, как мы с Танькой.  И он весьма опрометчиво расписал быт золотоискателей и каюров.   Всё до мелочей расписал. Вот прямо таки бери бумагу и ручку и составляй список необходимых вещей, что мы с Танькой и сделали. Список был составлен.

Началась подготовка к путешествию. Надо  ли говорить, что проходила она в режиме жесточайшей секретности.  Около нашего дома находились сараи.  Два ряда сараев, на каждую квартиру по одному. А некоторые мужички  пристроили к этим рядам дополнительные сараюшки и у них получилось по две сарайки. Пристроил такую сараюшку и  папа.

В основной нашей сарайке, переделанной под гараж, обитал мотоцикл и это было любимое место времяпровождения папы. Он постоянно холил и обихаживал свой  любимый «Урал». А в пристройке хранился, по словам папы, всякий шурум-бурум, поэтому папа там почти не появлялся.  А в один прекрасный момент он вообще не нашёл ключа и подумал, что тот навсегда утерян. Но сменить замок у него руки не доходили, потому что всё свободное время он возился со своим мотоциклом или с мотоциклами и машинами его многочисленных знакомых и товарищей, и знакомых и товарищей знакомых, и знакомых и товарищей знакомых знакомых и так далее.

Ключ же тем временем спокойно возлежал в укромном местечке под моим бдительным присмотром.  Именно этой сараюшке суждено было стать штаб-складом нашего с Танькой предприятия.

Мы периодически притаскивали в сараюшку и складывали в большой кованный сундук всё по списку, в соответствии с «рекомендациями» Джека Лондона.  Вещей подсобирывалось.  И  мы с Танькой стали подумывать, где бы раздобыть большие-пребольшие рюкзаки, взамен  выпускаемых нашей лёгкой промышленностью рюкзаков-«колобков». И Танька предложила использовать картофельные мешки. Пришил к ним лямки и карманы, и вот рюкзаки готовы, высокие,  по длине спины,  вместительные, удобные и не выпирают горбами, как «колобки».  Мне удалось заначить два таких совершенно новых мешка, приготовленных папой под картошку, причём не из мешковины, а из какого-то другого материала, очень подходящего для рюкзаков.

И ещё мы поняли, что нам до жути нужна повозка или тележка, или что-то такое транспортное. А ещё лучше собачья упряжка. Но заводить собак для упряжки мы пока не решились.  Их наличие явно бы говорило о намечающейся авантюре.

А вот вопрос с тележкой оказался самым решаемым. У бабы Жени условно была такая тележка. Почему условно – это целая история. В своё время, когда я была пятилетней малявкой, дядя Виля  очень хорошо поэксперементировал и соорудил чудо-тележку. Эта тележка рождалась на моих глазах. Когда мы с бабой Женей приходили по воскресеньям в гости к дяде Виле, то я безвылазно пропадала в его гараже где он и собирал эту самую тележку.  А потом вручил её нам с бабой Женей.

Это была тележка-санки. Удивительная конструкция. К санкам дядя Виля  прикрутил спинку и бортики, а ещё с каждого бока специальным крепежом приделал по металлической  рамке с колёсиками. Всего колёсиков было четыре. Если нужна была тележка, то рамки опускались вниз и колёсики оказывались ниже уровня полозьев. А если нужны были санки, то рамки с колёсиками поднимались вверх и служили дополнительными бортиками. А этими колёсиками было очень здорово играть. Бабуля, или мама, или папа везут тебя на санках, а ты сидишь как барыня и развлекаешься кручением колёсиков. Красота!

А потом я выросла, эта тележка-санки продолжали служить верой-правдой и бабе Жене и мне. Я периодически задействовала эту необычную конструкцию,  когда мы с классом собирали металлолом или макулатуру.

И вот однажды эту тележку-санки попросил ненадолго бабушкин сосед, который жил  через дорогу от бабулиного дома, но уже в частном секторе. И баба Женя по доброте душевной одолжила соседу эту тележку. А он её оценил по-достоинству и она уже года два как у него прочно прописалась. И  сколько  бабуля не просила тележку обратно, у соседа всё время были отговорки. На две очередные просьбы вернуть  бабулину собственность сосед сначала заявил, что уже давно  возвратил ей тележку,  а второй раз  вообще выдал, что это его тележка, которую он собрал собственными руками.   И оба раза эти разговоры состоялись при мне. Вот я и рассказала Таньке эту историю с тележкой.

Танькин Робин Гуд, обитающий в её душе, был ещё робингутистие моего.  И он воспылал благородным негодованием. И Танька тут же постановила, что тележка должна быть изъята у нахала и возвращена законным владельцам, то есть бабуле и мне.  Теперь надо было решить вопрос с осуществлением данного акта восстановления справедливости. Для этого в одну из суббот Танька отпросилась у своей мамы с ночёвкой к нам с бабушкой, а точнее,  пойти на площадь Дома культуры, где стояла шикарная ёлка и находилось куча ледяных горок, идущих друг за другом каскадом.  И клятвенно пообещала, что вечером домой в такую даль мы не пойдём, а заночуем у моей бабушки, живущей неподалёку от этого Дома культуры.

А у бабушки мы отпросились сначала на горку, а потом к Оле Стихиной, смотреть телевизор «допоздна», то есть часов до девяти вечера.  Получив разрешение, мы ещё засветло отправились на горку,  а  осуществить свой план собрались по темноте.

Мы уже вышли на улицу, как Таньку вдруг осенило: «Снег! По следам нас быстро вычислят!»  И предложила заметать следы, как лисы хвостом. Мне пришлось возвращаться за веником,  ознаменовавшим собой лисий хвост.

Сосед ложился спать рано, на это мы и рассчитывали. Но пробраться в его двор задача  была тоже не из лёгких. Скупидомистый мужичок однако.  Ворота  высоченные, тесовые, забор  воротам подстать, а поверху забора проволока колючая.

Я ещё несколько дней назад прошлась около этого дома и всё доступное взору высмотрла. Сарайка и баня чуть ли не с дом высотой,  так просто со стороны улицы на на ту, ни на другую не вскарабкаться. Прямо-таки крепость неприступная, а не двор.  А посреди двора стражник во всеоружии – волкодавище саблезубый. Благо хоть, на цепи.   Но для волкодавища у нас была припасена  взятка, нехиленькая такая – бутерброды со сливочным маслом и докторской колбасой, которыми нас снабдила баба Женя, когда мы собрались на горку, а мы их благоразумно не прикончили.  Этого волкодава я неоднократно слышала, когда проходила порой мимо двора ворюги. Голос у собаченции внушительный, явно и видочек такой же. .

Мы стали обследовать забор, где удобнее перебраться через него. Но собака на этот раз почему-то молчала.  Но зато скрипнула дверь и недовольный женский голос произнёс: «Вот зря собаку-то продал! Сейчас весь дом на распашку, заходи кто хочешь– бери что хочешь»..

- Да помолчи, дура! – раздался  не менее противный  мужской, -  собака глупая была, злобы ни на грош,  всё равно бы её пристрелил, а так хоть денежку какую-никакую  заполучили.

Снова скрипнула дверь, по звуку уже другая и голоса стихли. И мы поняли, что хозяева перешли из баньки в дом.

Новость о собаке нас обрадовала, во-первых,  главное препятствие на пути к тележке отсутствует, во-вторых, собаку это гад не пристрелил.

Мы перебрались через забор, при этом зацепившись за колючую проволоку и порвав штаны, сначала Танька, потом я.   

Двор у ворюги был заставлен какими-то ящиками, бочками, поленницами дров.

И вдруг мы увидели тележку, ту самую, бабулину.  Она стояла под навесом и словно нас дожидалась. Но только мы собрались прокрасться под навес, как дверь распахнулась и на крыльцо вышел  хозяин  в накинутом на плечи полушубке.  Он осмотрел двор, постоял ещё немного и ушёл в дом.

Мы с Танькой вылезли из укрытия  и хотели уже было пробраться к тележке, но дверь опять  открылась и дядька прошествовал к стоящему в конце двора туалету.   Мы снова затаились за поленницей.
 
Только дядька зашёл в дом, и мы собрались за тележкой, как дверь вновь скрипнула и по направлению к туалету пронеслась хозяйская жена.

Мы с Танькой стали уже подмерзать. Сидели в укрытии и чертыхались про себя.  А мужик периодически выходил на крыльцо и осматривал двор.

- Он что сейчас, каждые пять минут будет так выходить, - прошептала Танька,   - лучше бы сразу в собачью будку переселился и тявкал на всех.

Наконец ы выждали момент,  схватили тележку и ринулись к забору.

Мы с трудом затащили конструкцию на забор, скинули её вниз и спрыгнули сами. Подхватили веник.  И бросились наутёк. Причём,  не сговариваясь мы рванули в противоположную от бабулиного дома сторону.

И вовремя, потому что  буквально тем же моментом дядька выскочил на крыльцо и, судя по всему,  тоже ринулся к забору и забрался на него, Но тут вечернюю тишину прорезал его истошный вопль о том, что  он зацепился за проволоку.  И эхом  ему голосила тётка.  А он орал: «Снимай меня! Снимай меня! Лестницу тащи!»  и эти вопли далеко разносились по округе.

А мы неслись сломя голову подальше от этого дома. И вместе с нами удирала тележка-санки, оставляя чёткий след от полозьев. Лишь только отбежав на достаточное расстояние я вспомнила, что надо заметать следы и стала махать веником направо-налево.  Не знаю уж насколько по лисьи получилось это заметание, но ночью пошёл снег, и следы замелись естественным образом.  Мы сделали круг по кварталу  и лишь потом  заявились в бабулин двор.  Тележку  мы запрятали между забором и сараями. А потом на нас напал дикий хохот, такого нападения до этого никогда не случалось. Мы  разогнуться не могли от смеха, шагу шагнуть.  Так согнувшись в три погибели мы добрались до бабулиной квартиры и уже только просмеявшись, навернули  поджарениую бабой Женей  специально  для нас хрустящую картошку, да ещё по котлете вдобавок.

А наутро пока не рассвело, даже не позавтракав,  распрощались с бабулей,  выскочили во двор, подхватили  тележку и дали дёру. Так и бежали до самого моего дома на другом конце города.  Робингудство удалось! Справедливость восторжествовала!

Итак, подготовка к путешествию шла полным ходом.  Мы с Танькой проштудировали все имеющиеся в наличии карты и атласы, и составили несколько маршрутов, основной и запасные на случай непредвиденных обстоятельств.  Причём, всякий раз, когда мы обговаривали эти маршруты, то вносили в них какие-либо изменения.  Были составлены и нарисованы планы движения, маршруты проложены на картах, обговорены на тысячу раз. Танька к тому же вела фенологические наблюдения. В общем, подготовка была серьёзнейшей.

Положительным моментом был и тот факт, что Танькина успеваемость по географии, биологии и иностранному языку стремительно подпрыгнула вверх и она стала таскать по этим предметам одни пятёрки. Танькина мама радовалась и списывала всё на моё благотворное влияние.  Знала бы она истинную подоплёку этого влияния!

Теперь предстояло решить финансовую часть операции.  И мы стали копить деньги.  Какая там мороженка! Какая там киношка! Какие конфеты! Какой проезд на автобусе, только пешком!  Но эта часть предприятия решалась наиболее туго,  и часто застопоривалась. Так что подготовка растянулась на полгода.

Мы прекрасно сознавали, что общественность в лице родителей не одобрит данную идею и держали все свои помыслы в жесточайшей тайне и действовали  в соответствии с законами конспирации.

Но однажды я прокололась. Нет, все наши карты и планы маршрутов хранились в надёжном тайнике. Но я имела глупость составить список необходимых припасов в своей записной книжке, подаренной мне Танькой.  И вот эта-то книжка, забытая однажды на столе и выдала нас с потрохами. Попались, что называется с поличным! И даже не сама книжка выдала, а красивый конфетный фантик, лежащий в неё вместо закладки.

Пока в выходной мы с Танькой пластали на улице, мама начала приборку и заодним решила навести порядок на моём письменном столике. И наткнулась на записнушку. Нет, первоначально она не стала её читать, просто взяла в руки, чтоб положить в ящик стола. А из записнушки выпал тот самый фантик-закладка. Мама решила вложить его обратно, раскрыла записнушку и на первой же страннице в глаза бросился… Нет, даже не бросился,  а ворвался с яростным призывом «Немедленно прочитай меня!» заголовок «Список для Аляски»,  исполненный  огромными буквами.

Заголовок так вопил о немедленном прочтении, что мама прочитала. Она читала, и смеялась, и плакала, и боялась. и радовалась. Радовалась, что наткнулась на эту записную книжку. что мы не успели удрать. Боялась, что всё-таки удерём. Смеялась, потому что там был такой список необходимых вещей, что для их транспортировки понадобился бы целый железнодорожный вагон или с дюжину  фургончиков бродячего цирка.  Чего там только не было! Вплоть до двух сковородок, которые помимо своего прямого назначения должны были исполнять и функции лотков для промывки золотоносного песка.

А вот из съестных припасов было предусмотрено взять  килограмм муки,  два килограммовых мешочка сухарей и два пуда соли. Позже, когда  этим списком мама припёрла меня к стенке, на её вопрос  зачем столько соли, последовал ответ, что соль на Аляске дорогая, и мы будем обменивать её на продовольствие и торговать ею в случае необходимости. А вот индейцев мы бы снабжали солью бесплатно.  Мама только головой покачала и тяжело вздохнула.

Так сорвалось наше Великое путешествие в край Белого Безмолвия, а вместе с ним  и построение Мирового коммунистического общества – общества всеобщего блага и процветания.  Потому как для его построения отсутствовало  золото, которое бы мы с Танькой непременно нашли, если бы подались на Аляску.

- Почему же вы всё-таки не сбежали? – спросила немного погодя мама.
И я честно ответила: «Знаешь, мам, мы же всегда днём хотели сбежать. А ночью, когда я засыпала, мне становилось очень жаль бросать тебя, папу и бабулю. И Таньке тоже».