Пркрасная Маргарет

ГЛАВА XIX.XX               
 БЕТТИ ПЛАТИТ СВОИ ДОЛГИ
Бетти Дин не была подвержена страхам и предчувствиям. Рожденная в хорошей, но
бедной семье, она в свои двадцать шесть лет сама прокладывала себе дорогу в этом
жестоком мире и умела использовать любые обстоятельства. Здоровая, сильная, упорная,
любящая, романтичная и по-своему честная, она была приспособлена к тому, чтобы
встречать взлеты и падения судьбы, бороться с трудностями в этот беспокойный век, и
никогда не оставалась в долгу.
Однако те долгие часы, которые она провела одна в высокой башне, ожидая, пока ее
позовут, чтобы сыграть роль подложной невесты, были самыми тяжелыми часами в ее
жизни. Она понимала, что ее положение, по существу, позорно и может кончиться
трагически. Теперь, хладнокровно обдумывая все, она сама удивлялась, почему решила
выбрать этот путь. Она влюбилась в маркиза почти с первого взгляда, хотя нечто подобное
бывало с ней в отношении других мужчин. Он играл роль влюбленного, пока она, обманутая,
всерьез не отдала ему свое сердце, уверенная в своем ослеплении, что, несмотря на разницу в
их положении, он любит ее и хочет сделать своей женой.
Потом пришел мучительный день разочарования, когда она узнала, что была
всего-навсего, как сказала Инесса Кастеллу, простой приманкой, чтобы поймать белого
лебедя – ее кузину и хозяйку. Это случилось в тот день, когда она была обманута письмом,
которое она до сих пор прячет на груди, и когда, к ужасу, услышала, как ее в лицо назвали
дурой. Тогда она поклялась в душе, что отомстит Морелла за все. И вот теперь пришел час
выполнить свою клятву и отплатить ему обманом за обман.
Продолжала ли она любить этого человека? Она не могла ответить на этот вопрос. Он
нравился ей, как и раньше, а в таких случаях женщины прощают многое. Однако одно можно
было сказать наверняка: в эту ночь ею руководила не любовь. Была ли это жажда мести?
Может быть. Во всяком случае, она страстно хотела получить возможность бросить ему в
лицо: «Вот на какую хитрость способна обманутая дура!»
И все-таки она не стала бы делать это только во имя мести, или скорее, она отомстила
бы каким-нибудь другим способом. Нет, истинной причиной было ее желание заплатить долг
Маргарет, Питеру и Кастеллу. Ведь это она навлекла на них все несчастья, и именно она
должна была вызволить их хотя бы ценой своей жизни и женского достоинства. А может
быть, ею руководили и любовь к Морелла, если она еще сохранилась, и желание отомстить
ему и вырвать добычу у него из рук. В конце концов, она затеяла эту игру, и она доведет ее
до конца, как бы ужасен он ни был.
Солнце село, и темнота обступила Бетти. Она подумала, придется ли ей еще
когда-нибудь увидеть рассвет. Ее храброе сердце дрогнуло, и она сжала кинжал, спрятанны под великолепным чужим платьем. Ей пришло в голову, что, может быть, разумнее самой
вонзить его себе в грудь, а не ждать, пока обманутый безумец сделает это. Но нет, кому
суждено умереть, всегда успеет это сделать.
Раздался стук в дверь, и храбрость Бетти, почти утраченная, вернулась к ней. О, она
покажет этому испанцу, что англичанка, которую он заставил поверить, что она его
желанная возлюбленная, может оказаться его повелительницей! Во всяком случае, прежде
чем все это кончится, он услышит правду.
Бетти открыла дверь. Вошла Инесса с лампой в руках. Она спокойно и внимательно
осмотрела Бетти.
– Жених готов, – произнесла она медленно, чтобы Бетти могла разобрать, – и прислал
меня за вами. Вы не боитесь?
– Нет, – ответила Бетти. – Скажите мне только, как все это будет устроено.
– Маркиз ожидает вас в комнате перед залой, используемой в качестве капеллы. Там я,
как старшая здесь, подам вам обоим по чаше вина. Пейте обязательно из той, которую я буду
держать в левой руке, поднесите чашу ко рту под вуалью так, чтобы не открывать лицо, и не
произносите ни слова, иначе он узнает ваш голос. Затем мы пройдем в капеллу, где нас будет
ждать отец Энрике и все домочадцы. Зала эта большая, а лампы будут слабые, так что никто
не узнает вас. К тому времени вино с подмешанным в него наркотиком начнет действовать
на Морелла. И тогда при условии, что вы будете говорить очень тихо, вы спокойно можете
сказать: «Я, Бетти, вступаю в брак с тобою, Карлос», а не: «я, Маргарет… «. Когда с этим
будет покончено, он отведет вас в покои, приготовленные для вас, и там, если в моем вине
есть какая-нибудь сила, он будет крепко спать всю ночь. А за это время священник передаст
мне брачные документы, один экземпляр которых я отдам вам, а второй спрячу. Ну, а
потом… – Инесса пожала плечами.
– Что будет с вами? – спросила Бетти, внимательно выслушав Инессу.
– О, я вместе со святым отцом сегодня же ночью выеду в Севилью, где его ожидают
деньги. Это дурной компаньон для женщины, которая отныне собирается стать честной и
богатой, но лучше такой, чем никакого. Быть может, мы еще встретимся с вами, а может, и
нет. Во всяком случае, вы знаете, где искать меня и всех остальных: в доме сеньора
Бернальдеса. А теперь пора. Готовы ли вы стать испанской маркизой?
– Конечно, – невозмутимо ответила Бетти.
И они направились к выходу. Они шли через пустые залы и коридоры. Пожалуй, ни
один восточный заговор, задуманный в этих стенах, не был таким смелым и отчаянным.
Наконец они добрались до комнаты перед залой и остановились так, чтобы свет от висящей
лампы не падал на них. Вскоре дверь раскрылась и вошел Морелла в сопровождении двух
секретарей. Как всегда, он был роскошно одет в платье из черного бархата, на шее у него
висела золотая цепь, украшенная драгоценными камнями, а на груди блистали звезды и
ордена, указывавшие на его звание. Никогда, во всяком случае так показалось Бетти,
Морелла не выглядел столь величественным и красивым. Он был счастлив, готовясь испить
чашу радости, которой он так добивался. Да, его лицо говорило, что он счастлив, и Бетти,
заметив это, почувствовала, как угрызения совести закрадываются в ее душу. Морелла низко
поклонился ей, она ответила ему глубоким реверансом. Ее высокая, изящная фигура
склонилась так низко, что колени почти коснулись пола. После этого он подошел к ней и
шепнул на ухо:
– Самая красивая, самая любимая! Я благодарю небеса, которые привели меня к этому
счастливому часу сквозь много жестоких и опасных дорог. Дорогая моя, я снова прошу вас
простить меня за причиненное вам горе. Ведь все это я делал только ради вас, которую я
обожаю. Я люблю вас так, как редко любят женщину, и вам, вам одной, я буду верен до
последнего дня своей жизни. О, не трепещите, я клянусь, что ни одна женщина в Испании не
будет иметь лучшего и более верного мужа! Вас одну я буду лелеять, я буду бороться днем и
ночью, чтобы вознести вас до самого высокого положения и удовлетворять каждое ваше
желание. Много блаженных лет проживем мы вместе, пока не настанет мирный конец и мы
не ляжем рядом, чтобы уснуть ненадолго и проснуться на небесах. Помня прошлое, я не
прошу у вас многого, и все-таки, если вы хотите сделать мне свадебный подарок, который
для меня ценнее корон или царств, скажите, что вы простили меня за все, что я сделал
худого, и в знак этого поднимите свою вуаль и поцелуйте меня в губы.
Бетти с трепетом слушала эти слова, из которых она полностью поняла только конец.
Этого испытания она не предвидела. Однако нужно было пройти и через это, ибо
произносить что-либо она не смела. Собрав все свое мужество и помня, что свет не падает ей
в лицо, Бетти после небольшой паузы, как бы вызванной скромностью, приподняла свою
украшенную жемчугом вуаль и дала Морелла поцеловать себя в губы.
Вуаль упала опять, и Морелла ничего не заподозрил.
«Я хорошая актриса, – подумала про себя Инесса, – но эта женщина играет лучше
деревянного Питера. Даже я вряд ли сумела бы сделать это так хорошо».
Однако в глазах ее сверкнула ревность и ненависть, которые она не могла скрыть, –
ведь она тоже любила этого человека. Инесса подняла приготовленные золотые чаши с
вином и, выйдя вперед, прекрасная в своем вышитом восточном платье, опустилась на
колено и протянула чаши жениху и невесте. Морелла взял чашу, которую она держала в
правой руке, а Бетти взяла из левой. Опьяненный уже первым поцелуем любви, Морелла не
заметил злого выражения, промелькнувшего на лице его отвергнутой рабыни. Бетти,
приподняв вуаль, поднесла чашу ко рту, коснулась ее губами и вернула Инессе, а Морелла,
воскликнув: «Я пью за вас, дорогая моя невеста, самая красивая и самая обожаемая из
женщин!»
– выпил чашу до дна и бросил ее в качестве подарка Инессе так, что капли красного
вина обрызгали ее белую одежду подобно каплям крови.
Инесса смиренно склонилась в поклоне, смиренно подняла с пола драгоценный сосуд,
и, когда она выпрямилась, в глазах ее вместо ненависти сверкало торжество.
Морелла взял руку своей невесты и, сопровождаемый секретарями и Инессой,
направился в большую залу, где выстроилось множество домочадцев. Величественная пара
прошла между двумя кланяющимися шеренгами дальше к алтарю, где их ожидал священник.
Они опустились на колени на расшитые золотом подушки, и церковный обряд начался.
Кольцо было надето Бетти на палец, – казалось, что жених с трудом нашел ее палец, –
мужчина брал женщину в жены, женщина брала мужчину в мужья. Голос Морелла звучал
хрипло, голос Бетти тихо – из всей слушавшей толпы никто не расслышал, какие имена были
названы.
Все было кончено. Священник поклонился и благословил их. При свете свечей на
алтаре они подписали какие-то бумаги. Отец Энрике вписал туда имена и тоже подписался.
Затем он присыпал бумаги песком и вложил их в протянутую руку Инессы. Морелла,
по-видимому, не заметил, что она передала одну бумагу невесте, а другие две спрятала у
себя на груди. Инесса и священник поцеловали руки у маркиза и его супруги и попросили
разрешения удалиться. Морелла кивнул головой, и через десять минут, если бы кто-нибудь
прислушался, то уловил бы топот двух коней, мчащихся по дороге на Севилью.
Новобрачные, сопровождаемые пажами и слугами, несущими светильники, миновали
величественные и мрачные залы. Невеста шла покрытая вуалью, с видом обреченной, у
жениха были такие глаза, как у человека, идущего во сне. Так они дошли до своей комнаты,
и резные двери закрылись за ними.
На следующее утро служанок, ожидавших в соседней со спальней комнате, вызвал звук
серебряного колокольчика. Когда две из них вошли туда, их встретила Бетти, теперь уже без
вуали, одетая в свободное платье, и сказала:
– Мой муж маркиз еще спит. Помогите мне одеться и приготовьте ему ванну и завтрак.
Служанки в удивлении раскрыли рты. Она смыла с лица краску, и они убедились, что
это сеньора Бетти, а вовсе не сеньора Маргарет, на которой, как они слышали, женится
маркиз. Однако Бетти резко прикрикнула на них и, плохо произнося испанские слова,
приказала им быстрее поворачиваться, чтобы она была одета прежде, чем проснется ее муж.
Они повиновались, и, когда Бетти была готова, она вышла с ними в большую залу, где
собралось множество слуг, чтобы приветствовать новобрачных. Бетти поздоровалась со
всеми и, краснея и улыбаясь, сказала, что маркиз скоро выйдет, и приказала заниматься
своими делами.
Бетти так хорошо сыграла свою роль, что хотя слуги были смущены, однако никому не
пришло в голову усомниться в ее положении или власти, тем более что они помнили, что
маркиз никому из них не говорил, на которой из двух английских леди он собирается
жениться. К тому же Бетти раздала им от имени своего мужа и себя денежные подарки, а
затем села завтракать в их присутствии, выпила немножко вина, выслушивая их
поздравления и добрые пожелания.
Затем, все так же улыбаясь, Бетти вернулась в спальню, закрыла за собой дверь, уселась
в кресло рядом с кроватью и стала ожидать главного сражения – сражения, от которого
зависела ее жизнь.
Но вот Морелла пошевелился. Он сел на кровати, осматриваясь и потирая лоб. Наконец
его глаза остановились на Бетти, которая, выпрямившись, сидела в кресле. Она поднялась,
подошла к нему, поцеловала, назвав мужем, и он, полусонный, ответил на поцелуй. Затем
она опять уселась в кресло и стала наблюдать за его лицом.
Оно все изменялось и изменялось. Удивление, страх, изумление, замешательство
сменялись на его лице, пока наконец он не обратился к ней по-английски:
– Бетти, где моя жена?
– Здесь, – ответила Бетти.
Он непонимающе посмотрел на нее:
– Нет, я имею в виду донну Маргарет, вашу кузину и мою госпожу, с которой я
обвенчался прошлой ночью. И как вы сюда попали? Я был уверен, что вы покинули Гранаду.
Бетти сделала удивленные глаза.
– Я не понимаю вас, – сказала она. – Это моя кузина Маргарет покинула Гранаду, а я
осталась здесь, чтобы стать вашей женой, как вы договорились со мной через Инессу.
У Морелла глаза полезли на лоб.
– Договорился с вами через Инессу? Матерь божья! Что вы имеете в виду?
– Что я имею в виду? – переспросила Бетти. – Я имею в виду то, что я сказала.
Конечно, – и она в негодовании встала, – если вы не упустили случая сыграть со мной
какую-нибудь новую шутку.
– Шутку? – пробормотал Морелла. – О чем говорит эта женщина? Что это, сон или я
сошел с ума?
– Я думаю, что сон. Конечно, это сон: ведь я уверена, что человек, с которым я
обвенчалась вчера вечером, не был сумасшедшим. Смотрите! – И она развернула перед ним
брачный документ, подписанный священником, им и ею, в котором было записано, что
Карлос, маркиз Морелла, такого-то числа в Гранаде обвенчался с сеньорой Элизабет Дин из
Лондона, Англия.
Морелла дважды прочитал бумагу и, задыхаясь, откинулся на подушки. Между тем
Бетти спрятала документ у себя на груди.
И тут маркиз действительно будто сошел с ума. Он неистовствовал, ругался, скрежетал
зубами, искал меч, чтобы убить ее или себя, но не мог найти. Все это время Бетти спокойно
сидела и пристально смотрела на него. Она была похожа на воплощение судьбы.
Наконец он устал, и тогда настала ее очередь.
– Выслушайте меня, – начала она. – Тогда в Лондоне вы обещали жениться на мне. У
меня спрятано ваше письмо. Вы уговорили меня бежать с вами в Испанию. Через вашу
посланницу и бывшую любовницу мы договорились о свадьбе. Я получала от вас письма и
отвечала вам, поскольку вы объяснили, что по некоторым соображениям не хотите говорить
об этом при моей кузине Маргарет и не можете жениться на мне, пока она, ее отец и
возлюбленный не покинут Гранаду. Тогда я попрощалась с ними и осталась здесь одна из
любви к вам, так же как я бежала из Лондона по той же причине. Вчера вечером мы были   Об этом знают все ваши слуги, тем более что я только что завтракала в их
присутствии и принимала их поздравления. И вы теперь осмеливаетесь говорить мне,
пожертвовавшей для вас всем, что я, ваша жена, маркиза Морелла, не являюсь вашей женой?
Ну что ж, выйдите из этой комнаты, и вы услышите, как ваши же слуги будут стыдить вас.
Пойдите расскажите обо всем вашему королю и вашим епископам, да и самому его
святейшеству папе римскому и послушайте, что они вам ответят. Как бы вы ни были знатны
и богаты, они запрут вас в сумасшедший дом или в тюрьму.
Морелла слушал, покачиваясь из стороны в сторону, затем вскочил и с проклятьями
бросился на Бетти, однако перед его глазами блеснуло острие кинжала.
– Выслушайте меня, – продолжала Бетти, когда он отпрянул назад. – Я не рабыня и не
принадлежу к числу слабых женщин. Вы не убьете меня и даже не выбросите вон. Я ваша
жена и во всем равна вам. Я крепче вас телом и разумом, и я отстою свои права перед богом
и перед людьми.
– Конечно! – воскликнул Морелла почти с восхищением. – Конечно, вы не слабая
женщина! И вы отплатили мне за все с лихвой. А впрочем, вы, может быть, не так уж умны,
просто упрямая дура, и это все месть проклятой Инессы. О, подумать только, – он взмахнул
кулаком, – подумать только – я считал, что женился на донне Маргарет, а вместо нее нашел
вас!
– Помолчите! – сказала она. – Вы бесстыжий человек. Сначала вы бросаетесь с
кулаками на вашу жену, с которой только что обвенчались, а затем оскорбляете ее, говоря,
что хотели бы жениться на другой женщине. Помолчите, или я открою дверь, позову сюда
ваших людей и повторю им ваши чудовищные слова.
Бетти стояла выпрямившись над лежащим на кровати маркизом.
Морелла, первый гнев которого прошел, посмотрел на нее в раздумье и даже с
некоторым уважением.
– Я думаю, – сказал он, – что вы, моя добрая Бетти, оказались бы очень хорошей женой
для любого человека, который захотел бы добиться успеха в жизни, если бы он только не
был влюблен в другую и не был бы уверен, что женат на ней. Я знаю – дверь заперта и,
насколько я могу предполагать, вы держите ключ при себе, так же как и кинжал. Мне душно
в этом помещении, и я хотел бы выйти отсюда.
– Куда? – спросила Бетти.
– Допустим, повидать Инессу.
– Как, – спросила она, – вы опять собираетесь ухаживать за этой женщиной? Вы уже
забыли, что вы женаты!
– Похоже, что мне не дадут забыть об этом. Давайте заключим сделку. Я хочу на
некоторое время и без скандала оставить Гранаду. Каковы ваши условия? Помните, что есть
два условия, на которые я не соглашусь: я не останусь здесь с вами, и вы не поедете со мной.
Запомните также, что, хотя сейчас у вас есть кинжал, с вашей стороны неразумно
продолжать эту шутку.
– Как и с вашей, когда вы заманили меня на борт «Сан Антонио», – заметила Бетти. –
Ну что ж, наш медовый месяц начался не слишком приятно. Я не возражаю, если вы на
некоторое время уедете… искать Инессу. Поклянитесь, что вы не замыслили причинить мне
зло, что вы не будете покушаться на мою жизнь или честь и не будете покушаться на мою
свободу или положение здесь, в Гранаде. Клянитесь на распятии.
Она сорвала со стены висевший над кроватью серебряный крест и протянула ему. Бетти
знала, что Морелла суеверен, и была уверена, что, если он поклянется на распятии, он не
посмеет нарушить клятву.
– А если я не сделаю этого? – мрачно спросил он.
– Тогда вы останетесь здесь, пока не выполните мое желание. А ведь вам так хочется
уехать! К тому же я сегодня завтракала, а вы пет. У меня есть кинжал, а у вас его нет. И я
уверена, что никто не отважится потревожить нас. А пока что Инесса и ее друг священник
уедут так далеко, что вы не сможете догнать их.
– Хорошо, я поклянусь, – согласился Морелла; он поцеловал крест и отбросил его
прочь. – Вы можете оставаться здесь и управлять моим домом в Гранаде. Я не причиню вам
никакого зла и никак не потревожу вас. Но если вы покинете Гранаду, тогда мы скрестим
мечи.
– Вы хотите сказать, что сами покидаете этот город. Тогда вот здесь бумага и чернила.
Будьте добры, подпишите приказ управляющим вашими имениями на территории
мавританского королевства, чтобы они в ваше отсутствие присылали мне все доходы, а
также распоряжение вашим слугам во всем повиноваться мне.
– Сразу видно, что вы выросли в доме купца! – произнес Морелла, кусая перо. –
Хорошо, если я соглашусь на это, вы оставите меня в покое и не будете предъявлять других
требований?
Бетти подумала о бумагах, которые увезла с собой Инесса, и решила, что Кастелл и
Маргарет будут знать, что делать с этими бумагами в случае необходимости. Она подумала
также, что, если слишком прижмет Морелла с самого начала, ее могут однажды найти
мертвой, как это часто бывает в Гранаде, и ответила:
– Вы многого хотите от обманутой женщины, но у меня осталась еще гордость, и я не
буду соваться туда, куда не следует. Пусть будет так. До тех пор, пока вы не пожелаете меня
видеть и не пошлете за мной, я не буду разыскивать вас, если вы сами не нарушите нашего
договора. А теперь напишите бумаги, подпишите их и позовите сюда ваших секретарей
засвидетельствовать вашу подпись.
– На чье имя я должен писать бумаги? – спросил Морелла.
– На имя маркизы Морелла, – отвечала она.
И он, заметив в этих словах лазейку, повиновался. Маркиз подумал, что если она не
является его женой, то документ этот не будет иметь никакой силы.
Каким угодно путем, но он должен избавиться от этой женщины. Конечно, он мог
устроить так, чтобы ее убили, но даже в Гранаде нельзя убить женщину, на которой ты
только что женился. Это может вызвать нежелательные вопросы. Кроме того, у Бетти есть
друзья, а у него есть враги, которые наверняка справятся о ней в случае ее исчезновения.
Нет, он подпишет эту бумагу, а потом будет бороться. Сейчас он не может терять время.
Маргарет ускользнула от него, и, если ей удастся бежать из Испании, он знал, что никогда
больше не увидит ее. Она могла уже покинуть пределы Испании и выйти замуж за Питера
Брума. Одна мысль об этом сводила его с ума. Против него был устроен заговор, его
перехитрили, обворовали, обманули. Ну что ж, у него остается надежда и… месть. Он еще
может сразиться с Питером и убить его. Он может предать еврея Кастелла в руки
инквизиции. Он найдет средство договориться с отцом Энрике и с Инессой, и, если счастье
улыбнется ему, он может заполучить Маргарет обратно.
Да, конечно, он подпишет все что угодно, если только это освободит его на время от
этой служанки, которая называет себя его женой, от этой упрямой, сильной и умной
англичанки, которую он хотел сделать своим орудием, а вместо этого сам стал орудием в ее
руках.
Итак, Бетти диктовала, а он писал – да, он дошел до этого, – а затем еще и подписал
написанное. Распоряжение было исчерпывающим. Оно предоставляло высокочтимой
маркизе Морелла право действовать от имени своего мужа во время его отсутствия. Приказ
обязывал, чтобы все доходы поступали в ее распоряжение, а слуги и подчиненные
выполняли ее приказания, как его собственные. Ее подпись получала такую же силу, как и
его.
Когда бумага была готова, Бетти внимательно прочитала ее, следя за тем, нет ли
пропусков или ошибок, отперла дверь, ударила в гонг и вызвала секретарей, чтобы они
засвидетельствовали подпись своего господина. Они тут же явились, кланяясь и желая им
счастья. Про себя Морелла решил, что припомнит им это.
– Я должен уехать, – заявил он. – Засвидетельствуйте мою подпись на этом документе,
предоставляющем право управлять моим домом и распоряжаться моим имуществом в мое
отсутствие.
Они удивленно посмотрели на него и склонились в поклоне.
– Прочтите эту бумагу вслух, – распорядилась Бетти, – чтобы мой господин и муж мог
быть уверен, что тут нет никакой ошибки.
Один из секретарей повиновался, но, прежде чем он кончил читать, разъяренный
Морелла закричал ему с кровати:
– Кончайте скорее и скрепите подпись! А теперь идите и прикажите немедленно
готовить лошадей и эскорт. Я сейчас же еду.
Они торопливо покинули комнату. Бетти вышла за ними следом с бумагой в руке. В
большой зале, где собрались все слуги, чтобы приветствовать своего господина, она
приказала секретарям огласить этот документ и перевести его на арабский язык, чтобы он
всем был понятен. Затем она спрятала бумагу и брачное свидетельство и приказала слугам
приготовиться к встрече благородного маркиза.
Им недолго пришлось ждать, потому что он тут же появился из спальни, как
разъяренный бык на арене. Бетти встала и склонилась перед ним. Следуя ее примеру, по
восточному обычаю, упали на колени и все слуги. На мгновение Морелла остановился,
похожий на быка, когда тот видит пикадора и готов напасть на него. Затем он взял себя в
руки и, выругавшись шепотом, прошел между ними.
Через десять минут, в третий раз за эти сутки, лошади вылетели из ворот дворца по
направлению к севильской дороге.
– Друзья, – сказала Бетти на своем ужасном испанском языке, когда ей доложили, что
Морелла покинул дворец, – с моим мужем, маркизом, случилась печальная история.
Женщина, по имени Инесса, которой он так доверял, бежала, похитив у него сокровище,
которое он ценил больше всего на свете, и вот я, только что выйдя замуж, осталась
безутешной, пока он будет искать ее.
ГЛАВА XX. ИЗАБЕЛЛА ИСПАНСКАЯ
На следующий день Бернальдес, компаньон Кастелла, опять появился в тюрьме. Вместе
с ним пришли портной и женщина с ящиком, полным женской одежды. Комендант приказал
им подождать, пока одежду проверят в его присутствии, а Бернальдесу разрешил тут же
пройти к арестованным. Как только тот оказался в камере Кастелла, первыми его словами
были:
– Ваш маркиз уже женился.
– Откуда вы знаете об этом? – воскликнул Кастелл.
– От женщины по имени Инесса, которая приехала вместе со священником вчера
вечером. Она передала мне документ о его браке с Бетти Дин, подписанный самим Морелла.
Я не принес его с собой, потому что боялся обыска. Но сюда пришла сама Инесса,
переодетая портнихой, так что вы не выказывайте удивления, если ее допустят к вам.
Вероятно, она сумеет рассказать донне Маргарет кое-что, если ей разрешат примерить
платья без свидетелей. А потом ее необходимо спрятать понадежнее, ибо она боится мести
Морелла. Но я буду знать, где разыскать ее в случае необходимости. Завтра вы все
предстанете перед королевой, я тоже буду там и предъявлю документы.
Едва он успел сказать все это, как в комнату вошел комендант в сопровождении
портного и Инессы. Инесса присела в реверансе, взглянув на Маргарет уголком глаз. Она с
любопытством рассматривала людей, которых как будто видела впервые.
Когда платья были показаны, Маргарет попросила коменданта разрешить ей примерить
их в своей комнате с помощью этой женщины. Комендант согласился, заявив, что и платья и
портниха обысканы и у него нет никаких возражений. Маргарет с Инессой удалились в
соседнюю комнату.
– Расскажите мне все, – прошептала Маргарет, как только дверь за ними закрылась. – Я
умираю от желания услышать ваш рассказ.
Они не могли быть уверенными, что здесь за ними никто не наблюдает сквозь
какое-нибудь потайное отверстие, и поэтому Инесса принялась примерять на Маргарет
платье. И хотя рот ее был полон колючками алоэ, которые в то время употреблялись в
качестве булавок, она рассказала Маргарет все, вплоть до момента своего бегства из
Гранады. Когда она дошла до того места, когда мнимая невеста приподняла вуаль и
поцеловала жениха, Маргарет чуть не задохнулась от изумления.
– Боже, как она сумела сделать это? – прошептала она. – Я бы упала в обморок.
– У нее есть мужество, у этой Бетти… повернитесь, пожалуйста, к свету, сеньора… я
сама не смогла бы сыграть лучше… мне кажется, что левое плечо чуть выше. Он ничего не
заподозрил, безмозглый дурак, даже до того, как я подала ему вино, а после он вообще вряд
ли мог что-нибудь соображать… Сеньора говорит, что ей жмет под мышкой? Может быть,
немного, но это растянется… Хотелось бы мне знать, что произошло потом. Ваша кузина –
тот бык, на которого я сделала ставку, и я верю, что она очистит арену. Она женщина со
стальными нервами. Если бы у меня были такие, я давно уже была бы маркизой Морелла или
другой человек был бы маркизом… Юбка сидит великолепно. Прекрасная фигура! Сеньора
выглядит в ней еще лучше… Кстати сказать, Бернальдес дал мне денег, довольно большую
сумму, так что вам не нужно благодарить меня. Я сделала это ради денег и… из ненависти.
Теперь я скроюсь, так как не хочу, чтобы мне перерезали горло, но Бернальдес сможет меня
найти, если я понадоблюсь. Что со священником? О, он не представляет опасности. Мы
заставили его написать расписку в получении денег. Я думаю, что он уже занял свой пост
секретаря инквизиции и тут же приступил к исполнению своих обязанностей. Ведь у них не
хватает рук, чтобы пытать евреев и еретиков и грабить их. Оба эти занятия ему по нраву. Я
ехала с ним всю дорогу до Севильи, и этот грязный негодяй пытался ухаживать за мной, но я
дала ему отпор. – Инесса улыбнулась при этом воспоминании. – Правда, я с ним не совсем
поссорилась – он еще может пригодиться. Кто знает! Однако пора, комендант зовет меня.
Одну минуту! Да, сеньора, с этими небольшими переделками платье будет превосходным.
Вы обязательно получите его сегодня вечером, я приготовлю и остальные, которые вам
угодно было заказать по этому же образцу. Благодарю вас, сеньора, вы слишком добры к
бедной девушке, – и шепотом: – Матерь божья да хранит вас.
Почти скрытая ворохом платьев, Инесса с поклоном переступила порог двери, которую
уже открывал комендант.
Около девяти часов на следующее утро явился один из тюремщиков, чтобы вызвать
Маргарет и ее отца в суд. Маргарет осведомилась, вызывают ли вместе с ними и сеньора
Брума, но тюремщик ответил, что он ничего не знает о сеньоре Бруме, так как тот находится
в камере для опасных преступников, а эту камеру тюремщик не обслуживает.
Маргарет с отцом отправились в суд. Одеты они были в дорогие платья, сшитые по
последней севильской моде, лучшие, какие можно было найти за деньги. Во дворе, к своей
радости, Маргарет увидела Питера, который под стражей ожидал их, тоже одетый в
христианское платье, которое они просили доставить ему за их счет. Маргарет, забыв о своей
застенчивости, бросилась к нему, позволила ему обнять ее при всех и начала расспрашивать,
как он себя чувствовал, с тех пор как они расстались.
– Не очень хорошо, – мрачно ответил Питер, – я не знал, увидимся ли мы когда-нибудь.
К тому моя камера находится под землей и в нее сквозь решетку почти не проникает свет.
Кроме того, там крысы, которые не дают спать. Поэтому я большую часть ночи не спал и
думал о тебе. Куда нас теперь ведут?
– Мы должны предстать перед судом королевы. Возьми меня за руку и иди рядом, но
не смотри на меня так пристально. Что-нибудь не в порядке у меня с платьем?
– Нет, – пробормотал Питер, – я смотрю на тебя, потому что ты в нем прекрасна.
Почему ты не накинула вуаль? Ведь здесь, при дворе, наверняка есть еще маркизы.
– Только мавританки носят вуали, Питер, а мы теперь опять христиане. Слушай, я
думаю, что никто из них не понимает по-английски. Я видела Инессу, которая очень нежно
справлялась о тебе. Не красней, это не подобает мужчине. Разве ты тоже ее видел? Она
бежала из Гранады, как и хотела, а Бетти вышла замуж за маркиза.
– Этот брак не будет иметь силы, – покачал головой Питер, – ведь это обман. И я
боюсь, что бедняжке придется расплачиваться за него. Однако она дала нам возможность
бежать, хотя если говорить о тюрьмах, то мне было гораздо лучше в Гранаде, чем в этой
крысоловке.
– Конечно, – невинно заметила Маргарет, – у тебя там был садик для прогулок, не так
ли? Ну ладно, не сердись на меня. Ты знаешь, что сделала Бетти? – И Маргарет рассказала
Питеру, как Бетти подняла вуаль и поцеловала Морелла, оставшись неузнанной.
– Это не так уж удивительно, – заметил Питер, – ведь женщины, когда они
загримированы, очень похожи друг на друга, особенно в полутемной комнате…
– … или в саду, – добавила Маргарет.
– Удивительно то, – продолжал Питер, предпочитая не обращать внимания на эти
слова, – что она вообще согласилась поцеловать этого человека. Он же мерзавец.
Рассказывала тебе Инесса, как он обращался с ней? При одной мысли об этом я прихожу в
бешенство.
– Ну ладно, Питер, тебя ведь он не просил целовать его. А что касается зла,
причиненного им Инессе, то хотя ты, конечно, больше знаешь об этом, чем я, но думаю, что
она расплатилась с маркизом. Смотри, вон там впереди Алькасар. Замечательный замок, не
правда ли? Ты знаешь, его построили мавры.
– Меня мало интересует, кто его построил, – мрачно заметил Питер.
– По-моему, он выглядит не хуже других замков, только побольше. Все, что я знаю о
нем, это то, что меня будут там судить за удар по голове тому грубияну, и что, может быть,
мы в последний раз видим друг друга. Скорее всего они пошлют меня на галеры, если не
куда-нибудь похуже.
– О, не говори так! Мне это и в голову не приходило! Ведь это невозможно! –
воскликнула Маргарет, и ее темные глаза наполнились слезами.
– Подожди, вот объявится твой маркиз и предъявит нам обвинение, и ты узнаешь, что
возможно и что невозможно, – убежденно произнес Питер.
– Но мы уже прошли через кое-какие испытания, будем и теперь надеяться на лучшее.
В эту минуту они оказались перед воротами Алькасара. Путь от тюрьмы до дворца они
прошли по саду апельсиновых деревьев. Здесь солдаты разлучили их.
Их провели через двор, где множество людей бегало взад и вперед, и наконец они
очутились в огромном зале с мраморными колоннами, сверкавшем золотом. Это был так
называемый Зал правосудия. В конце его на троне, установленном на богато украшенном
возвышении, вокруг которого стояли гранды и советники, сидела пышно одетая женщина
средних лет. У нее были голубые глаза и рыжие волосы, доброжелательное и открытое лицо,
но очень сдержанные и спокойные манеры.
– Королева, – прошептал страж, отдавая честь.
Кастелл и Питер поклонились, а Маргарет присела в реверансе.
Только что закончилось разбирательство какого-то дела, и королева Изабелла,
посоветовавшись со своими приближенными, в нескольких словах вынесла решение. Пока
она говорила, ее нежные голубые глаза остановились на Маргарет, красота которой поразила
ее, потом ее взгляд скользнул по высокой фигуре Питера, и, когда дошел до похожего на
еврея Кастелла, королева нахмурилась.
Дело было закончено, поднялись следующие просители, но в этот момент королева
махнула рукой и, продолжая смотреть на Маргарет, нагнулась вперед, спросила о чем-то
придворного офицера и дала ему какое-то распоряжение. Тот поднялся и вызвал Джона
Кастелла, Маргарет Кастелл и Питера Брума, из Англии. Он приказал им приблизиться и
отвечать на обвинение в убийстве Луиса База, солдата Святой эрмандады.
Их тут же вывели вперед, и они остановились перед возвышением. Офицер вслух начал
читать обвинение.
– Остановитесь, друг мой, – прервала его королева. – Эти люди являются подданными
нашего доброго брата, Генриха Английского, и могут не понимать нашего языка, хотя один
из них, мне думается, – и она посмотрела на Кастелла, – родился не в Англии, или, во всяком
случае, не англичанин по происхождению. Спросите их, нужен ли им переводчик.
Вопрос был задан, и все они ответили, что могут говорить по-испански, хотя Питер
добавил, что говорит довольно плохо.
– Вы тот рыцарь, которого обвиняют в совершении преступления? – спросила
королева, глядя в упор на него.
– Ваше величество, я не рыцарь, а простой эсквайр, Питер Брум из Дедхэма, в Англии.
Мой отец, сэр Питер Брум, был рыцарем, но он погиб рядом со мной, сражаясь за Ричарда на
Босвортском поле, где я получил эту рану, – Питер показал шрам на своем лице. – Я не был
посвящен в рыцари.
Изабелла слегка улыбнулась:
– А как вы попали в Испанию, сеньор Питер Брум?
– Ваше величество, – отвечал Питер, а Маргарет время от времени помогала ему, когда
он не мог найти подходящего испанского слова, – эта дама, – и он указал на Маргарет, – моя
невеста. Она дочь купца Джона Кастелла, стоящего рядом со мной…
– Вы завоевали любовь очень красивой девушки, сеньор, – прервала его королева. – Но
продолжайте.
– Она и ее кузина, сеньора Дин, были похищены и Лондоне человеком, который,
насколько я понимаю, является племянником его величества короля Фердинанда. Он был
послом при английском дворе, где именовал себя сеньором д'Агвиларом. В Испании он
носит имя маркиза Морелла.
– Похищены? Маркизом Морелла? – воскликнула королева.
– Да, ваше величество. Их заманили на борт его корабля и похитили. Сеньор Кастелл и
я последовали за ними, мы высадились на борт их корабля и пытались спасти женщин, но
корабль потерпел крушение около Мотриля. Маркиз увез их в Гранаду, мы последовали за
ним, хотя я был тяжело ранен при крушении. Там, во дворце маркиза, мы были пленниками в
течение многих недель, но в конце концов нам удалось бежать. Мы надеялись добраться до
Севильи и просить защиты ваших величеств. По дороге – а мы ехали в мавританской одежде,
потому что в ней мы бежали,
– на нас напали люди, которых мы приняли за бандитов. Нас предупреждали о таких
злых людях. Один их них грубо схватил донну Маргарет, я ударил его и, к несчастью, убил,
за что я сегодня и стою перед вами. Ваше величество, я не знал, что он солдат Святой
эрмандады, и я умоляю вас простить меня.
При этом кто-то из придворных воскликнул:
– Хорошо сказано, англичанин!
Королева заметила:
– Если все, что вы рассказали, – правда, то я полагаю, что мы не должны слишком
строго судить вас, сеньор Брум. Но как мы можем проверить все это? Вы, например,
говорите, что благородный маркиз Морелла похитил двух дам, на что, я думаю, он вряд ли
способен. Где же тогда другая дама?
– Я полагаю, – ответил Питер, – что она теперь является женой маркиза Морелла.
– Женой? Кто может это подтвердить? Насколько мне известно, маркиз не спрашивал
нашего разрешения на женитьбу, как это принято.
Тут вперед вышел Бернальдес, назвал себя и свое занятие, сообщил, что он является
компаньоном английского купца Джона Кастелла, и предъявил документ о браке,
подписанный самим Морелла, Бетти и священником Энрике. Бернальдес добавил, что он
получил копии этого документа с гонцом из Гранады и вручил другую копию архиепископу
Севильи.
Королева, взглянув на бумагу, передала ее приближенным. Те внимательнейшим
образом принялись рассматривать документ. Один из них заявил, что форма документа
необычная и, может быть, документ подложный.
Королева подумала немного и затем сказала:
– Есть только один путь узнать правду. Мы приказываем вызвать сюда нашего
племянника, благородного маркиза Морелла, сеньору Дин, о которой говорят, что она
является его женой, и священника Энрике из Мотриля, который, по-видимому, обвенчал их.
Когда все они прибудут сюда, король – мой муж и я разберемся в этом деле. До тех пор я не
хочу ничего больше слушать.
Комендант тюрьмы обратился к королеве с вопросом, как поступать с заключенными
до прибытия свидетелей из Гранады. Королева ответила, что они остаются под его надзором,
и велела хорошо с ними обращаться. Питер попросил, чтобы его перевели в более удобную
камеру, где будет меньше крыс и больше света. Королева милостиво согласилась, однако
добавила, что будет правильнее поместить его отдельно от его невесты, которая может жить
со своим отцом. Однако, заметив огорчение на их лицах, улыбнулась:
– Я думаю, они могут встречаться днем в тюремном саду.
Маргарет поблагодарила, и королева сказала ей:
– Подойдите сюда, сеньора, и посидите немного со мной. – Она указала на скамеечку
для ног рядом с собой. – Когда я покончу с этими делами, я хочу поговорить с вами.
Маргарет провели к возвышению, и она присела по левую руку от ее величества, на
скамеечке. Она была прекрасна в этот миг. Ее красота и осанка были поистине
королевскими. Между тем Кастелла и Питера повели обратно в тюрьму, причем последний,
видя вокруг столько галантных грандов, уходил весьма неохотно.
Спустя некоторое время, покончив с делами, королева распустила суд, попросив
остаться нескольких офицеров, и обратилась к Маргарет:
– А теперь, прекрасная девушка, расскажите мне все как женщина женщине и не
бойтесь, что это будет использовано при судебном разбирательстве над вашим
возлюбленным. Ведь вас, по крайней мере сейчас, не в чем обвинять. Прежде всего, скажите
мне, действительно ли вы обручены с этим высоким кавалером и правда ли, что вы любите
его?
– Да, ваше величество, – ответила Маргарет, – и мы претерпели много страданий за это
время. – Маргарет рассказала всю их историю, которую королева выслушала с большим
вниманием.
– Очень странная история, если все это правда, и весьма позорная,
– произнесла королева, когда Маргарет кончила. – Но как могло случиться, что
Морелла, который хотел заставить вас выйти за него замуж, женился теперь на вашей
кузине? Вы что-то скрываете от меня? – И она проницательно посмотрела на Маргарет.
– Ваше величество, – ответила Маргарет, – мне было стыдно рассказывать остальное,
однако я верю вам и решусь на это. Прошу только вашего высочайшего снисхождения, если
вы посчитаете, что мы, находясь в очень затруднительном положении, поступили плохо. Моя
кузина, Бетти Дин, отплатила Морелла его же монетой. Он завоевал ее сердце и обещал
жениться на ней, и она с риском для жизни заняла мое место у алтаря, тем самым дав нам
возможность бежать.
– Храбрый поступок, хотя и не совсем честный, – заметила королева.
– Я только не знаю, будет ли такой брак считаться действительным, но об этом должна
судить церковь. Конечно, на вас всех трудно сердиться. Что вам обещал Морелла, когда
просил вас выйти за него замуж в Лондоне?
– Ваше величество, он обещал мне, что вознесет меня высоко, может быть, даже, – и
она помедлила, – на то место, которое занимаете вы.
Изабелла нахмурилась, потом рассмеялась и, окинув взглядом Маргарет с ног до
головы, сказала:
– Вы достойны этого места, может быть, даже больше, чем я. А что он еще говорил?
– Ваше величество, он уверял меня, что далеко не все любят короля, его дядю; что у
него, маркиза Морелла, есть много друзей, которые помнят, как его отец был отравлен отцом
короля, и что его мать была мавританской принцессой. Он говорил также, что может
прибегнуть к помощи мавров или воспользоваться другими путями для достижения своей
цели.
– Ну что ж, – заключила королева, – хотя маркиз и верный сын церкви и мой муж так
любит его, я никогда не питала добрых чувств к Морелла и очень благодарна вам за
предупреждение. Хотите ли вы попросить меня о чем-нибудь, прекрасная Маргарет?
– Да, ваше величество. Я осмеливаюсь просить вас быть снисходительной к моему
возлюбленному, когда он предстанет перед вами на суде. Поверьте, у него горячая голова и
тяжелая рука. Рыцари, подобные ему, – а он рыцарь по крови, – не могут спокойно смотреть,
когда их дам оскорбляют грубияны и срывают с них одежду. И еще я прошу вас защитить
меня от маркиза Морелла и не разрешить ему не только дотронуться до меня, но и говорить
со мной. Несмотря на его звание и великолепие, я ненавижу его.
– Я уже обещала, что у меня не будет предубеждения при разборе вашего дела, моя
прекрасная англичанка Маргарет, – улыбаясь, ответила королева, – и я думаю, что если я
выполню вашу просьбу, то это не заставит правосудие снять повязку, закрывающую его
глаза. Идите и будьте спокойны. Если вы рассказали мне правду, в чем я не сомневаюсь, и
если это будет зависеть от Изабеллы Испанской, наказание, которое получит сеньор Брум, не
будет слишком тяжелым. Во всяком случае, тень маркиза Морелла, этого
незаконнорожденного сына христианского принца и какой-то принцессы из неверных, – эти
слова королева произнесла с ожесточением, – не упадет на вас. Но я должна предупредить
вас, что король, мой муж, любит этого человека – это естественно – и судить маркиза ему
будет нелегко. Скажите мне, ваш возлюбленный человек храбрый?
– Очень храбрый, – ответила Маргарет с улыбкой.
– И он может сидеть верхом и держать копье, не так ли? Хотя бы ради вас?
– Да, ваше величество, и владеть мечом тоже не хуже других рыцарей, хотя он совсем
недавно оправился после тяжелой болезни. Кое-кто мог убедиться в этом на Босвортском
поле.
– Хорошо. А теперь прощайте. – Королева протянула Маргарет руку для поцелуя и,
подозвав двух офицеров, приказала им проводить Маргарет обратно в тюрьму и добавила,
что она может свободно писать королеве, если понадобится.
В тот же день вечером в Севилью прискакал Морелла. Он был бы здесь гораздо
раньше, но его спутал рассказ мавров, сопровождавших Питера, Маргарет и ее отца из
Гранады, которые видели, как они направились по дороге на Малагу. Он поскакал по этой
дороге, но, не обнаружив никаких следов, вернулся и поехал в Севилью. Здесь он вскоре
узнал обо всем, и среди прочих новостей также о том, что за десять часов до его приезда
были посланы гонцы в Гранаду с приказанием явиться ему и Бетти, с которой он был
обвенчан.
На следующее утро Морелла попросил аудиенцию у королевы, но ему было отказано, а
король, его дядя, находился в отъезде. Тогда он попытался получить разрешение проникнуть
в тюрьму, чтобы увидеть Маргарет. Однако он убедился, что ни его высокое звание, ни
власть, ни деньги даже не могут открыть ему двери тюрьмы. Это был приказ королевы, и
Морелла понял, что ему в этом деле придется столкнуться с Изабеллой как с врагом. Мысль
о мести не покидала его, и он начал поиски Инессы и отца Энрике из Мотриля. Но в
результате он выяснил, что Инесса исчезла – никто ничего не знал о ней, – а святой отец был
в безопасности в стенах инквизиции, откуда он со свойственной ему осторожностью
предпочитал не выходить и куда ни один мирянин, какое бы высокое положение он ни
занимал, не мог проникнуть, чтобы наложить руку на служителя инквизиции. Итак,
исполненный гнева и разочарования, Морелла созвал адвокатов и друзей на совет и стал
готовиться к защите против обвинения, которое, он понимал, будет ему предъявлено, все еще
надеясь, что случай вернет ему Маргарет. У него оставалась одна карта, которую он решил
пустить в ход. Он знал, что Кастелл еврей, в течение многих лет маскировавшийся под
христианина, а для таких в Севилье снисхождения не было. Быть может, ценой спасения ее
отца он сумеет завоевать Маргарет, которую он теперь желал еще более страстно, чем когда
бы то ни было.
Он был готов сейчас воспользоваться любым способом, лишь бы не допустить, чтобы
Маргарет вышла замуж за его соперника Питера Брума. К тому же оставалась еще надежда,
что Питер будет приговорен к тюремному заключению, а может быть, и к смерти за
убийство солдата эрмандады.
Итак, Морелла приготовился к серьезной борьбе и стал ожидать прибытия в Севилью
Бетти, поскольку он не мог предотвратить ее приезд.
Хагард