Эдгар Аллан По. Спящая

В полночь, в месяце июне
Я под тайной полнолунья.
Опиатный пар росистый
И туманно-золотистый
Выдыхает лунный обод,
Полня сновидений воды,
Каплю к капле прибавляя,
Тихой музыкой взлетая
Растоворясь на горном пике
Посреди долины тихой.
Розмарины на могиле
И волненье белых лилий
Под туманными зыбями
Средь руин, объятых снами.
Словно Лета, посмотрите!
Сновидений повелитель
Озеро в свою обитель
Превратил. Вся Красота
Спит! – А с ней Ирэн Судьба!

О, звезды прекрасной дочь!
Ты окно открыла в ночь?
Невесомые дыханья,
Грёз волшебных трепетанья,
Ветерка смех непочтенный
Комнату твою мгновенно
Затопили тонким дымом
И качнули балдахином
Как-то судорожно-страшно
Над опущенной ресницей –
Там душа твоя таится
В дрёмах; словно приведенья
Они бегают по стенам,
То тенями возлетая,
То тенями опадая!
О, красавица, ужели
Не боишься в самом деле?
И о чём ты здесь мечтаешь?
Не о том ли, что витаешь
В странах радужных за морем
Средь цветущих чудо-флорий!
Твоя бледность – это тайна,
Твое платье – это тайна,
Длинных локонов мерцанье
И торжественность молчанья!

Спит Ирэн! Так пусть же спит,
И пусть сон её хранит!
В тайном за;мке небеса
Пусть хранят её всегда!
Эту новую святую –
Меланхолию иную.
Бога я молю – солги,
Даже глазом не моргни,
Когда призраки тенями
Мимо будут проходить!

Спит моя любовь! Пусть спит,
Вечный сон её хранит!
Мягкий червь покой сулит!
В сумрачном лесу туманном
Свод откроется ей тайный –
Тьмы кромешной эмпиреи,
Где бесплотность тихо реет,
Торжествуя словно сон
Над величьем похорон –
Склеп далёкий, одинокий,
В чьи открытые ворота
Ты бросала дерзкий смех
В детстве радостей-утех.
И теперь в твою могилу
Эхо смех тот возвратило –
Это стонут мертвецы,
За твои платя грехи!


© Перевод Дмитрия Захарова 02.05.2023


The Sleeper

At midnight, in the month of June,
I stand beneath the mystic moon.
An opiate vapor, dewy, dim,
Exhales from out her golden rim,
And, softly dripping, drop by drop,
Upon the quiet mountain top,
Steals drowsily and musically
Into the universal valley.
The rosemary nods upon the grave;
The lily lolls upon the wave;
Wrapping the fog about its breast,
The ruin moulders into rest;
Looking like Lethe, see! the lake
A conscious slumber seems to take,
And would not, for the world, awake.
All Beauty sleeps!—and lo! where lies
(Her casement open to the skies)
Irene, with her Destinies!

Oh, lady bright! can it be right—
This window open to the night!
The wanton airs, from the tree-top,
Laughingly through the lattice-drop—
The bodiless airs, a wizard rout,
Flit through thy chamber in and out,
And wave the curtain canopy
So fitfully—so fearfully—
Above the closed and fringed lid
'Neath which thy slumb'ring soul lies hid,
That, o'er the floor and down the wall,
Like ghosts the shadows rise and fall!
Oh, lady dear, hast thou no fear?
Why and what art thou dreaming here?
Sure thou art come o'er far-off seas,
A wonder to these garden trees!
Strange is thy pallor! strange thy dress!
Strange, above all, thy length of tress,
And this all-solemn silentness!

The lady sleeps! Oh, may her sleep
Which is enduring, so be deep!
Heaven have her in its sacred keep!
This chamber changed for one more holy,
This bed for one more melancholy,
I pray to God that she may lie
For ever with unopened eye,
While the dim sheeted ghosts go by!

My love, she sleeps! Oh, may her sleep,
As it is lasting, so be deep;
Soft may the worms about her creep!
Far in the forest, dim and old,
For her may some tall vault unfold—
Some vault that oft hath flung its black
And winged panels fluttering back,
Triumphant, o'er the crested palls,
Of her grand family funerals—
Some sepulchre, remote, alone,
Against whose portal she hath thrown,
In childhood many an idle stone—
Some tomb from out whose sounding door
She ne'er shall force an echo more,
Thrilling to think, poor child of sin!
It was the dead who groaned within.