Когда-то было мне 16. Часть 4

10  А рядышком счастье — его позови,
Не делай по глупости прежних ошибок:
Лишь с тем согласись говорить визави,
Кто честен и смел, и в мышлении гибок.

Кто скальпель согласен к тому приложить,
Что долгие годы постыдным считалось,
Кто снова готов осознать, пережить,
Из прошлого, что непонятным осталось.

Так книгу листая с последних страниц
К началу своей биографии сложной,
Немало раскроешь ты старых гробниц,
Откуда ростки философии ложной.

Там кладезь сокровищ меня удивил:
Надёжней, пожалуй, сберкнижек и вилл.

11  Надёжней, пожалуй, сберкнижек и вилл
Уздечка привычных кривых убеждений:
В плену предрассудков, логических вил,
Коварней нет власти порочных суждений.

Свободный полёт — он не знает узды,
Но знает всемирный закон притяжения —
Учтёт положенье Полярной звезды,
И свята ей правда приборов слежения.

Понять, чем ты дышишь, живёшь ты зачем,
Да как получилось, что связаны крылья,
И взлёт твой тогда не сдержать уж ничем:
«Небесную родину, - крикнешь, открыл я!»,

А струны души в унисон зазвенели.
Скворцы рассыпали задорные трели.

12  Скворцы рассыпали задорные трели,
Они возвещали благую весну.
Искусством своим, мне казалось, хотели
Воспеть жизнелюбия правду одну:

Они вдохновляли надеяться, верить,
Любить и влюбляться, и счастье дарить,
Где песен задор невозможно умерить,
Где хочется лишь об одном говорить!

Мне счастье казалось конкретно и близко,
Любви ожиданье теснилось в груди,
Не зная преград и опасности риска
Героя, чей подвиг ещё впереди:

Девчонка ждала на скамейке тенистой,
Цвели где сирени и лох серебристый.