Так писал он заветным стилом...

Публикую стихи великого русского поэта, моего учителя, Юрия Поликарповича Кузнецова (1941 – 2003).
Стихи написаны давно, а как актуально звучат!


ЩУКА

Ворюга! Сегодня ты пьёшь из горла.
Трубят твои медные трубы.
Державная щука навек умерла.
Остались ракетные зубы.

Не зарься на русский великий покой,
Пусть он остаётся за нами.
Пусть щука издохла. Не трогай рукой,
А то она клацнет зубами.



ПЕТРАРКА

И вот непривычная, но уже нескончаемая вереница подневольного люда того и другого пола омрачает этот прекраснейший город скифскими чертами лица и беспорядочным разбродом, словно мутный поток чистейшую реку; не будь они своим покупателям милее, чем мне, не радуй они глаз больше, чем мой, не теснилось бы бесславное племя по здешним узким переулкам, не печалило бы неприятными встречами приезжих, привыкших к лучшим картинам, но в глубине своей Скифии вместе с худою и бледною Нуждой среди каменистого поля, где её (Нужду) поместил Назон, зубами и ногтями рвало бы скудные растения. Впрочем, об этом довольно.
Петрарка. Из письма Гвидо Сетте, архиепископу Генуи. 1367 г. Венеция.


Так писал он за несколько лет
До священной грозы Куликова.
Как бы он поступил - не секрет,
Будь дана ему власть, а не слово.

Так писал он заветным стилом,
Так глядел он на нашего брата.
Поросли б эти встречи быльём,
Что его омрачали когда-то.

Как-никак, шесть веков пронеслось
Над небесным и каменным сводом.
Но в душе гуманиста возрос
Смутный страх перед скифским разбродом.

Как магнит, потянул горизонт,
Где чужие горят Палестины.
Он попал на Воронежский фронт
И бежал за дворы и овины.

В сорок третьем на лютом ветру
Итальянцы шатались, как тени,
Обдирая ногтями кору
Из-под снега со скудных растений.

Он бродил по тылам, словно дух,
И жевал прошлогодние листья.
Он выпрашивал хлеб у старух -
Он узнал эти скифские лица.

И никто от порога не гнал,
Хлеб и кров разделяя с поэтом.
Слишком поздно других он узнал.
Но узнал. И довольно об этом.



 РУССКАЯ БАБКА

Утром фрицу на фронт уезжать,
И носки ему бабка вязала.
Ну совсем как немецкая мать,
И хорошее что-то сказала.
Неужели старуха права
И его принимает за сына!
Он-то знал, что старуха — вдова,
Сыновья полегли до едина.
— На, возьми, — ее голос пропел,—
Скоро будут большие морозы! —
Взял носки, ей в глаза поглядел
И сдержал непонятные слезы.
Его ужас три года трепал.
Позабыл он большие морозы.
Только бабку всегда вспоминал
И свои непонятные слезы.



ПРОСТОТА МИЛОСЕРДИЯ

Это было на прошлой войне,
Или богу приснилось во сне,
Это он среди свиста и воя
На высокой скрижали прочёл:
Не разведчик, а врач перешёл
Через фронт после вечного боя.

Он пошёл по снегам наугад,
И хранил его – белый халат,
Словно свет милосердного царства.
Он явился в чужой лазарет
И сказал: «Я оттуда, где нет
Ни креста, ни бинта, ни лекарства.

Помогите!..» Вскочили враги,
Кроме света не видя ни зги,
Словно призрак на землю вернулся.
«Это русский! Хватайте его!» –
«Все мы кровные мира сего», –
Он промолвил и вдруг улыбнулся.

«Все мы братья, - сказали враги, -
Но расходятся наши круги,
Между нами великая бездна».
Но сложили, что нужно, в суму.
Он кивнул и вернулся во тьму.
Кто он? Имя его неизвестно.

Отправляясь к заклятым врагам,
Он пошёл по небесным кругам
И не знал, что достоин бессмертья.
В этом мире, где битва идей
В ураган превращает людей,
Вот она, простота милосердья!


МАРКИТАНТЫ

Было так, если верить молве,
Или не было вовсе.
Лейтенанты всегда в голове,
Маркитанты в обозе.

Шла пехота. Равненье на «ять»!
Прекратить разговоры!
А навстречу враждебная рать -
Через реки и горы.

Вот сошлись против неба они
И разбили два стана.
Тут и там загорелись огни,
Поднялись два тумана.

Лейтенанты не стали пытать
Ни ума, ни таланта.
Думать нечего. Надо послать
Толмача-маркитанта!

- Эй, сумеешь на совесть и страх
Поработать, крапивник?
Поразнюхать о слабых местах
И чем дышит противник?

И противник не стал размышлять
От ума и таланта.
Делать нечего. Надо послать
Своего маркитанта!

Маркитанты обеих сторон -
Люди близкого круга.
Почитай, с легендарных времён
Понимали друг друга.

Через поле в ничейных кустах
К носу нос повстречались,
Столковались на совесть и страх,
Обнялись и расстались.

Воротился довольный впотьмах
Тот и этот крапивник
И поведал о тёмных местах
И чем дышит противник.

А наутро, как только с куста
Засвистала пичуга,
Зарубили и в мать и в креста
Оба войска друг друга.

А живые воздали телам,
Что погибли геройски.
Поделили добро пополам
И расстались по-свойски.

Ведь живые обеих сторон -
Люди близкого круга.
Почитай, с легендарных времён
Понимают друг друга.



ВОЗВРАЩЕНИЕ

Шёл отец, шёл отец невредим
Через минное поле.
Превратился в клубящийся дым -
Ни могилы, ни боли.

Мама, мама, война не вернёт…
Не гляди на дорогу.
Столб крутящейся пыли идёт
Через поле к порогу.

Словно машет из пыли рука,
Светят очи живые.
Шевелятся открытки на дне сундука -
Фронтовые.

Всякий раз, когда мать его ждёт, -
Через поле и пашню
Столб клубящейся пыли бредёт,
Одинокий и страшный.




ГИМНАСТЁРКА

Солдат оставил тишине
Жену и малого ребёнка
И отличился на войне…
Как известила похоронка.

Зачем напрасные слова
И утешение пустое?
Она вдова, она вдова…
Отдайте женщине земное!

И командиры на войне
Такие письма получали:
«Хоть что-нибудь верните мне…»
И гимнастёрку ей прислали.

Она вдыхала дым живой,
К угрюмым складкам прижималась,
Она опять была женой.
Как часто это повторялось!

Годами снился этот дым,
Она дышала этим дымом -
И ядовитым, и родным,
Уже почти неуловимым…

...Хозяйка юная вошла.
Пока старуха вспоминала,
Углы от пыли обмела
И - гимнастёрку постирала.
.
.


ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Бандеровцы всегда ненавидели соседей. Во время Великой Отечественной они расстреляли, замучили, сожгли заживо сотни тысяч русских, украинцев, белорусов, евреев, цыган... Делали они это добросовестно, с остервенением! Бандеровские изверги брали за ножки младенцев и били головами о деревья, мозги растекались по стволам, немцы лишь наблюдали со стороны и улыбались...  Бандеровцы творили и ещё более страшные вещи, от созерцания которых немцы уже не улыбались, а брезгливо отворачивались. Когда очередную партию евреев вели на расстрел в Бабий Яр, немецкий офицер вытолкнул из толпы обречённых мальчика (он выжил и рассказал об этом), женщину с двумя детьми и крикнул «разбегайтэс!»... Тут же выскочил полицай-бандеровец и застрелил женщину с детьми.
.
Во время Волынской резни отряды ОУН-УПА вырезали (вырезали в буквальном смысле, предпочитая действовать топорами и штыками) более 200 тысяч человек. И это  –  только поляков,  ибо убитых евреев вообще никто не считал! Беременным женщинам вспарывали животы. Нашлись также любители распиливания людей на козлах двуручной пилой, четвертования, отрубания топором голов и вырезания букв на теле живого человека...
Держа человека за руки и за ноги, распарывали ему живот, засовывали туда живую кошку и снова зашивали живот.   Кошка рвала страдальца изнутри...   Затем человека отпускали и  –  с хохотом!  –  наблюдали, как он  САМ  СЕБЕ  разрывал живот: чтобы выпустить кошку и скорее умереть. Потом они решили, что это слишком быстрая казнь. Надо придумать что-то помучительнее. И придумали! После того, как кошка была зашита, мученику отрубали руки.   И он уже не мог разорвать себе живот. В результате, и человек, и кошка умирали долгой мучительной смертью...

С особой «старательностью» убивали детей: разрезали им рот от уха до уха, а меж глаз прибивали гвоздём листок с надписью: «Польша от моря до моря», а затем детишек развешивали на вилах. Ибо главной задачей бандеровцев было именно ФИЗИЧЕСКОЕ  УНИЧТОЖЕНИЕ  всех поляков, евреев, цыган, москалей и прочих инородцев  – так сказать,  «расчистка жизненной территории»...

Выжившие узники немецких лагерей смерти единодушно утверждали, что никто не вызывал у них большей ненависти и отвращения, чем охрана и обслуга крематориев, состоящая из украинских националистов.
Этой «благородной работой» занимались более  80 тысяч членов ОУН-УПА.
В белорусской Хатыни было заживо сожжено  149 жителей, из них 75 детей.   
Таких, заживо сожжённых, сёл были  ТЫСЯЧИ  И  ТЫСЯЧИ   –  в  Белоруссии,  России,  Польше,  Югославии и т.д. В одной только Белоруссии сожжено  9 200  сёл  и  деревень!
Но именно Хатынь стала символом жертв эсэсовских карателей.
Сжёг  Хатынь  118-ый  шутцманшафтбатальон  СС,   сформированный из бандеровских украинских националистов  «Буковинского куреня»,  под командованием эсэсовца  Рыгора  Васюры.


Немецкое командование считало нецелесообразным использовать для подобных акций солдат вермахта. Подчёркиваю: не «аморальным», а именно НЕЦЕЛЕСООБРАЗНЫМ,  справедливо полагая, что солдат, принимавший участие в уничтожении мирного безоружного населения, перестаёт быть солдатом и становится малопригоден для боевых действий.  Поэтому всю «грязную работу» поручали отрядам местных националистов  –  в первую очередь, конечно,  украинских,  ибо те выполняли подобные  «поручения»  особенно  охотно и «инициативно».

В  Фельштине  людей загоняли в здания и сжигали живьем. Но наиболее продвинутым палачам этого показалось мало, и они применяли, так называемое, "медленное сжигание", то есть, сперва руку, затем ногу, и только после этого  –  все остальное тело.

В  украинском городе  Белая  Церковь немцы, строго в соответствии с законами  Рейха,  собрали всё еврейское население  (включая детей)  и угнали в концлагерь, чтобы они там, перед уничтожением,  «трудилось на благо  Великого  Рейха».   Остались совсем маленькие дети, не умевшие ещё толком ходить  –  вплоть до  грудничков,  более  90 малышей.   Их всех свезли в один дом и оставили там  –  без еды и воды. Детки, естественно, плакали и кричали. Немецкие солдаты жаловались командованию, что дети не дают им спать. И комендант города приказал командиру немецкого гарнизона вывезти этих детишек куда-нибудь в лес и пристрелить. Командир возмутился и отказался, заявив, что он офицер вермахта и готов пойти под трибунал, но никогда не отдаст своим солдатам приказа расстреливать детей, ибо это недостойно солдат вермахта. Проблема решилась очень просто: эту позорную «работу» охотно и с удовольствием выполнили украинские  националисты-полицаи...


Когда едешь по белорусской глубинке, там и сям натыкаешься на пустые, заброшенные, необрабатываемые поля, посреди которых стоят огромные валуны, окружённые кладбищенскими оградами. А на каждом валуне  –  надпись: «Здесь  была деревня  такая-то... Сожжена вместе с жителями. Людей сгорело столько-то...». Вот это и есть «работа» бандеровских ублюдков.   Немцы, если и приезжали с ними, то, как правило, ограничивались только «руководством».
В самой Хатыни, кстати, немцы вообще так и не появлялись!
Мало того, было немало случаев, когда немцы расстреливали своих же бандеровцев  за их невероятную и необъяснимую садистскую жестокость.
Немцы,  всё-таки,  в основной своей массе,  люди практические и мыслящие категориями целесообразности. И они никак не могли понять, ЗАЧЕМ   –  вместо простого расстрела!  –  бандеровцы распиливают человека  –  живьём!  –   на глазах у всего села?!!
ЗАЧЕМ заставляют детей поедать тела своих убитых  родителей?!!
Ведь  никакой  ПРАКТИЧЕСКОЙ  пользы  в  этом  нет!   
Немцы-то пытались на «подведомственной территории» организовать «новый порядок»,  а «ПОРЯДОК» предполагает спокойную, размеренную жизнь населения и «ударный труд на благо  Великого  Рейха»! А тут  –  какое  «спокойствие»,  какой  «труд»?!!  –  Когда, в результате бандеровских  «демонстрационных  акций»,  население  ненавидит  и немцев,  и бандеровцев  и  массово уходит в  партизаны!
Вот за этот  звериный садизм, идущий во вред  Третьему  Рейху,  немцы и расстреливали  «верноподданных»  бандеровцев.


Ветераны 27-ой Волынской  Дивизии  Армии  Крайовой, говоря о геноциде польского населения, вспоминали: «Немцы были, наоборот, гуманны по сравнению с  ОУН, потому что Германия  –  это, как правило, просто выстрел в затылок, а  ОУН-овцы сдирали кожу, сжигали заживо, разрывали пополам при помощи лошадей и устраивали другие невообразимые пытки, как в средневековье, и это в отношении всех, даже маленьких детей...»

Один из ветеранов войны, белорусский партизан, еврей по национальности, прошедший все ужасы  немецкого гетто,  бежавший оттуда,  вступивший в партизанский отряд,  провоевавший там  три года,  а затем продолживший войну в составе частей  Красной  Армии, вспоминал: «За  всю  войну  я  не  видел  ничего  страшнее,  чем польское  село,  в  котором  побывали  бандеровцы...»


Освобождая оккупированные территории, наши солдаты видели, что творили там бандеровцы. Поэтому никто не вызывал у наших воинов такого отвращения и ненависти. Взять  в  плен  и  привести  бандеровца   ЖИВЫМ   было  «западло». Те, кто прошёл войну, в один голос, говорили:  «"Этих"  нельзя сажать,  их нельзя расстреливать. Их надо рвать на куски живьём!»
.

.

ОБСТРЕЛ ДОНЕЦКА 20 ФЕВРАЛЯ 2022 ГОДА
(Вариация на тему стихотворения Юрия Кузнецова)

Что творите вы, «добрые люди»?!
Неужели "во имя любви"
По своим из тяжёлых орудий
Бьют свои... Неужели свои?
Не спасает ни плач, ни молитва,
Тени ада полышут во мгле...
Это снова небесная битва
Отразилась на РУССКОЙ земле.
.
Через 3 дня началась СВО