Страшный сон про ангела и инквизитора

1. Бегство

Скрипит разбитая телега.
Заглушает крики зимней вьюги стон.
И комья мокрого снега
Забились под капюшон.

Всё это – ведьмины штучки…
Вьётся ветра, метелей и вьюг серпантин,
И сыплют свинцовые тучи
Снежное конфетти.

Во главе процессии блёклой
В серой рясе идёт инквизитор-монах,
И слышен воронов клёкот,
Учуявших смертный страх.

Везут на соборную площадь –
Там для ведьмы разложен большой костёр.
Вчера там сожгли чьи-то мощи,
Кто там был: еретик или вор?

А снег всё вьётся и кружит.
Холод цепью опутал движенья.
Жар костра – от мертвенной стужи
Единственное спасенье.

А площадь – всё ближе,
И ясно вижу,
Как кудри рыжие
Пламя лижет.

И вьётся вьюги серпантин,
И сыплют тучи конфетти…

Мне б подняться – во весь рост!
На реке ледяной мост
Не удержит тяжёлый груз –
Под колёсами льда хруст.
Извивается трещины хвост,
И к побегу путь – пуст!

Сзади – ужас. Беги, беги!
Скройся в вихре седой пурги!
Страх догонит тебя – но позже,
Вновь железом коснётся кожи…
Ну а нынче – не видно ни зги!
Так спасайся же, если можешь!

2. Бал-маскарад

Плачут скрипки и виолончели,
В шумном зале кружит серпантин,
Арфы, флейты, кларнеты, свирели
Менуэтов выводят трели,
Пляшут искорки конфетти.

В париках, кокетливо взбитых,
Суетятся, кружатся пары:
Кавалеры в камзолах расшитых,
Для умерших пра-прадедов сшитых,
Дам ведут в кринолинах старых.

На паркете, стёртом от плясок,
Золотые играют блики.
Там, в толпе карнавальных масок,
Среди буйства неоновых красок –
Строгий контур смуглого лика.

Мой странно-прекрасный друг!
Очей Ваших – звёздные бездны!
Лучи их для женщин лестны,
Если Вы взглянете вдруг.

Мой дивно-прекрасный друг!
В Вас стать молодого вяза!
И словно рождён для приказа
Низкого голоса звук.

Мой грустно-прекрасный друг!
Раскрылья бровей безутешны.
Забыть я не в силах, конечно,
Изгиб этих чёрных дуг!

Мой нежно-прекрасный друг!
Начертал незримый художник
Судьбоносный узор на коже
Ладоней любимых рук.

Мой странно-прекрасный друг!
Мой Ангел ветхозаветный!
Вы дали женщине бедной
Лишь память о грусти разлук.

И кружит, вьётся серпантин,
И пляшут искры конфетти…

Вы – мой ветхозаветный Ангел –
В наряде испанского гранда
Танцуете с дамой учтиво,
А та улыбается льстиво.
А меня не узнали Вы даже
В скромном костюме пажа.

Вы когда-то недурно играли
На старинной испанской гитаре
И печальную песню пели…
Ветви бука в костре горели,
А лицо моё было в саже –
И меня не узнали Вы даже!

Подойти и окликнуть? Не стоит!
Пусть душа пребывает в покое,
Пусть продолжится странный танец.
Мой Бог! Как к лицу Вам румянец!
А всё остальное – неважно.
Вы меня и не вспомните даже.

И кружит жизней серпантин,
Столетья сыплют конфетти.

3. Инквизитор

Но кто там в костюме сером?
Кто в сутане пришёл на бал?
Как пресыщенный зритель партера,
Он насмешливо смотрит в зал.

Зачем он опять явился,
Мой враг, инквизитор-монах?
Вновь хочет, чтоб ум помутился,
Чтоб сердце вновь выстудил страх?

Что ты хочешь, мой древний палач?
Ты явился гостей пугать?
Или хочешь под крики и плач
Что-то вновь у меня отнять?

Что? Жизнь? Я не раз умирала:
Терпкий яд пила из бокала,
Поцелуя холод узнала
От матовой стали кинжала…
Красоту? Но я не прекрасна,
И эта угроза – напрасна!
Богатство? И вовсе не страшно!
Мой дом пуст. В высокой башне
Меня ждут солома и мыши,
А где-то под самой крышей
Ветер поёт с тоской
Одичалую песню без слов…
Вы хотите отнять покой?
Так ведь это и был ваш улов:
Тогда на белом снегу
Обронила его набегу,
Спасаясь от дымного ада…
Что? Честь? Когда шла война,
Мы не выдержали осады –
Стены пали, и гугеноты
Ворвались! Вот была охота!
Все мы стали тогда добычей
Озверевших, голодных солдат!
Вечный враг мой, чего же ты ищешь?
Что еще отобрать ты рад?
Но второй раз отдать не страшно
То, что взяли уже однажды.
А душа моя – белая чайка!
Но это – не в вашей воле!
Её не убить вам боле!

Череп сжали стальные тиски,
Дикий хохот стучится в виски:
- Забираю – о сладкая месть! –
Лучшее, что в тебе есть!
Еретичка, одно ты забыла:
Твой страх тебя же обманет.
Тот, кого нежно любила,
Пусть Тенью Бесплотной станет!

Рассыпались стены зала,
А пышных костюмов шёлк
Стал ветхим тряпьем. И умолк
Гомон разгульного бала.
Лишь вьётся ветра серпантин,
И кружит снега конфетти.

Мой Ангел строгий, смуглый!
Потускнели глаз угли,
Увяли губ лепестки,
Растаяла сила руки,
Истончилась кожа лица…
А на лбу – печать конца.
Любимый! Не смей уходить!
Дорогой, без тебя мне – не жить!

4. Страх

Ноша тяжка
На плечи легла.
Безвольна рука,
В глазах – мгла.

Душит костлявыми пальцами холод,
Слабое горло сжав.
И серый безжизненный мрамор пола
Развезся, гробницей став.

Недвижны ступни.
Давит страх.
Стальные тиски.
Мрак в глазах.

Где ты, посланник ада безликий?
Пропал, исчез?
Счастлив ты, слушая жертв своих крики,
Коварный бес?

Чайка, вырвись из груди,
Ввысь лети, лети!
Клювом грозу встречай,
Снег крылом рассекай!

Зорко смотрю вниз!
Я – поднебесная рысь!
Я – среди туч – тигрица!
Я – крылатая львица!
Скинула страха
дремоту –
Я выхожу
На охоту!

5. Охота

Я охочусь! Ты слышишь, немая жуть?
На тебя, серый призрак из снов!
Я охочусь! Созвездие Гончих Псов
Мне укажет правильный путь!

…Серые улицы, блёклый туман,
Дома – груды древних развалин.
Угарного газа горек дурман –
Город им до костей отравлен.

А рука на моём плече –
Всё лег-че.
А сердце твоё еще слышу,
Но – ти-ше…

Метро – штампованный металл –
Коварен, текуч, как в печи.
Вот двери оплавился чёрный провал,
А поезд – всё дальше мчит.
Искорёжен вагон и разбито стекло,
Нас толпа хочет в бездну столкнуть.
И сыплются искры под колесом,
Но рук наших – не разомкнуть.

А движенья глаз и бровей –
Всё сла-бей.
А сердце твоё еще слышу,
Но – ти-ше.

Переходы, тоннели мрачны и пусты,
И давит на голову каменный свод.
Извиваются рельсы, как змей хвосты,
И наружу узок проход.
А серый туман застилает путь,
И холод вновь лужи сковал.
И сбоку, и сзади, и спереди муть –
Вновь снега и вьюг карнавал!

От ресниц рисунок теней –
Всё блед-ней.
А сердце твоё ещё слышу,
Но – ти-ше.

Я охочусь! Ты слышишь, немая жуть?
Я охочусь! Что взял – то обязан вернуть!
Я охочусь! Сквозь время лежит мой путь!
Я охочусь! И мне не свернуть!

6. Финал

 Площадь пустая, как плешь, как лысина.
Изваянье с привычного места стащили
И за городом, бросив на свалку, разбили.
Но языческий жертвенник всё ещё высится –
Замаскирован,
В гранит закован,
Говорят, что в нём призрачный дух замурован.

В облицовке домов,
На камнях мостовой,
На аллее пустой –
Ледяной покров.

Как войти в закрытую дверь?
Начертать пентаграмму – рогами вверх…
Там – за дверью – нечеловеческий смех,
Там – притаился зверь.

Кабинет полутёмен, не видно конца,
Только стол посредине – да красный свет.
И сидит в сером френче, не пряча лица,
Тот, кому имени нет.
А в глазницах – мутный и вязкий студень.
В нём, как в болоте, тонут живые,
В нём похоронены судьбы и люди –
Сильные и молодые.

А в углу на бетонном полу лежит
Ангел, болезненно скорчившись.
Струйками пот по лицу бежит –
Горькие слёзы души.

- Эй, инквизитор! Сгинь, пропади!
Ты стар, твоё время прошло.
Твой хозяин повержен – в окно погляди,
Пьедестал опустел давно!

Белая чайка, слетев с небес,
Села на мой рукав.
Дряхлый палач в сером френче исчез,
Тенью бесплотной став.

Ангел мой строгий, исполненный сил
Встал, ожил,
Руки раскинув, свободно взлетел
В иной предел.

- Что видишь ты с высоты?
- Аллеи, сады, мосты,
Золотые церквей кресты,
А под снегом – живые цветы.

Август 1998 –
март 2003 –
сентябрь 2023