Сашка. Часть третья. 35-36

                35
            
   Шишки и ягода продала Анисиха оптом, и деньги, заработанные Сашкой, оказались в его кармане. Анисов на прощанье налил ему стакан водки. Сашка, окрылённый мыслью, что будет ехать как пассажир, а не обживать крышу вагона, вошёл в вокзал. Купил билет без места. На некоторых станциях выходил на перрон и покупал солёные огурцы, пирожки, варёную картошку. Хрустя огурчиками, он чувствовал себя необыкновенно спокойно. Но на больших станциях носу на перрон не высовывал. Зато во время движения поезда пил чай с сахаром или резался в карты с попутчиками.
               
   В Омск поезд прибыл утром. Сердце Сашкино забилось быстрей, как только он увидел знакомый силуэт большого города, обтекаемый рекой Иртыш и разрезанный речкой Омкой. Как в прежние годы, пробегали мимо вокзала трамваи и автобусы. Пройдя с толпой через зал ожидания, Сашка вышел на привокзальную площадь и, не испытывая судьбу, то есть торопясь покинуть место, насыщенное красными фуражками, сел в трамвай. Покупая билет, спросил кондукторшу про адрес, который написала Анисиха. Сошёл на остановке «Городок водников»; дальше предстояло ехать на автобусе, который в захолустье, где проживала  бабушка, ходил, как пояснила кондукторша, редко. Решил идти пешком.
   По сторонам асфальтной дороги пушились яркой зеленью ветки берёз. От автобусной остановки «Сибаки» дорога шла вверх, открывая чудный вид на полноводную реку, виднеющуюся в километре от этого места. Были видны баржи, пароходы, которые, из-за расстояния, казалось, стояли на месте. Часа через четыре, проголодавшийся, он нашёл нужный барак  и прошёл по длинному коридору, насквозь пропахшему квашеной капустой, чем-то подгоревшим и грязными помоями. По номеру нашёл дверь. Она была открыта. Волнуясь, вошёл. Сидя на табурете, бабка Агафья костяным гребешком расчёсывала белые пряди.
   - Баба… - позвал тихо.
   Она испуганно оглянулась; гребешок стукнул об пол. Сашка кинулся к ней, обнял дрожащие плечи и давай целовать мокрые, в слезах, глаза. Сколько времени он мечтал о такой встрече! Во всём многолюдном мире он любил лишь одного человека,  и лишь  один  человек любил его.
   «Как постарела… Раньше чем-то болела, хоть не жаловалась; наверно, сейчас болеет сильнее» - мелькнуло в голове у Сашки.
   - Ну, что ты, баба, плачешь? - прошептал он.
   Старая Агафья всхлипнула ещё раз. Потом прижала Сашкину голову к груди и начала рассказывать о том, что жить приходиться на Васькины семьдесят  рублей, которые тот присылает. Анна устроилась на работу в гарнизонный буфет, но работа у неё не клеится: то леденцы слипнутся, то колбаса  протухнет. Квартира принадлежит его мамаше, но теперь она  далеко – вышла замуж и с супругом уехала. И если б не Анна, она и сама бы уехала к сыну.
   В приоткрытой  двери  мелькнула  рыжая  чёлка, в комнату вбежала девочка. Её личико отличалось худобой и бледностью.
   - Знакомься, это твой двоюродный братик Сашенька, - улыбнулась бабка.
   - Как тебя зовут? - по-взрослому девочку спросил Сашка.
   - Тёма… - засмущавшись, ответила девочка.
   - И где была ты, Томочка? - спросила бабка.
   - У мамы, пряники и конфеты ела.
   Сашке стало жаль болезненную бледную малышку, которая, оказывается, была его двоюродной сестрой. Пришла Анна. Увидев Сашку, она всплеснула руками, обняла. И со вздохом произнесла:
   - Что будем делать? Как жить? На что?
   - Я работать пойду, - заявил Сашка.   
   - Какой из тебя работник, - вздохнула бабка Агафья. -  Ксении напишу,  поможет  пусть. Адрес у нас есть. Она Горелова теперь. Может, поможет, а может – нет.

                36               

   Сашке выкроили деньги на штапельные брюки и парусиновые штиблеты. Вскоре он подружился с жившими в этом бараке двумя братьями, и стал  захаживать ежедневно к ним. Его там старались подкормить, зная бедственное  положение семьи. А ещё познакомился с Вадиком – высоким, худосочным подростком. Вадик имел злое выражение лица и был дерзок. Но когда Сашка узнал его ближе, понял, что это – показуха. Вадик - сын военнослужащего в отставке, имел младшего брата и сестричку. Сашка стал бывать и у него. Мать Вадика, красивая, моложавая женщина средних лет, обычно в мокром переднике, возилась то с бельём, то в кухне с тарелками. Отец любил выпить. Поил и сына. Иногда Вадик приходил на речку с начатой бутылкой водки. И тогда братья шли за закуской, создавалась шумная компания подростков. Сашка был в их числе.
   Лето катилось к закату. Нельзя сказать, что  Сашке нравилось жить у бабки на халяву. Порой он с друзьями разгружал вагоны с овощами  и  фруктами. В последний раз разгрузили вагон с арбузами. Сашке давно хотелось купить бабе Агафье новое платье.
   Но тут случилось то, что никто не ожидал: пришёл перевод от Ксении. Бабка дрожащими руками пересчитала деньги и завела разговор с Сашкой.
   - Ну, вот что, Сашок, на билет хватит; ну а  булок я тебе напеку, езжай к мамочке.
   - Ты что, баба! - Сашка глаза выпучил. – Как   ехать туда? Она меня в колонию сдала! Не поеду!
   - Так она написала, что жалеет о том, - в разговор встряла  Анна. -  Езжай, не кобенься.
   - И от своих друзей отобьёшься, от непутёвого дылды, - добавила  бабка. - Езжай, горюшко моё.
   - Правда, пожалела? - спросил Сашка, недоверчиво глянув на Анну.
   - Что она, нелюдь, что ли. Она мать. Езжай, а там   поглядишь; если что не так, дуй обратно, трудно будет, но не в колонию же возвращаться.
   Не верил Сашка в доброту сволочной мамочки, но как мог навязывать он себя семье, и без того терпящей  нужду. Он подошёл к бабке, обнял её и сказал:
   - Я поеду.