Похорон не будет

Где-то под грифом скрипки, выжженный добела,
В вычурном вестибюле с выходом на кювет,
Из-за одной ошибки, может быть, не со зла,
Мертвые вдруг проснулись, и побрели на свет
Там усмехался гений над пустотой вдали,
Звёзды ломая в ступах на ледяной атолл.
Тысячи приглашений сыпались до земли:
"Мы приглашаем трупы за поминальный стол".

Красочной круговертью из решета помех,
Вести швыряла осень через седую гладь.
А перед самой смертью, письма, развеял смех:
"Мы начинаем в восемь, можете опоздать
Ведь похорон не будет, некого хоронить,
Не разгоралось пламя, не отступала тьма
Да и дороги всюду перетянула нить,
Не опустилось знамя, не расцвела зима"

И в тишине, недобро, хор зазвенел петлёй,
И шевелились кости от полумёртвых нег,
И скрежетали ребра под кружевной землёй,
И коченели гости, кутаясь в черный снег.
Здесь похорон не будет, и ещё нет могил,
И не собрали литы для деревянных рам,
И не разбиты груди о ледяной сигил,
И не ваяли плиты, и не построен храм

Бьётся больное сердце о неземной восторг.
Шах объявляет пешка, но обвинен кафир.
Гости хотят одеться и перебраться в морг,
Им ни к чему вся спешка, ведь передал эфир
Что похорон не будет: ведь не рождён мертвец,
И опоздал священник на целый день деньской
И не рыдают люди, и не сплетен венец,
И не оплачен ценник под гробовой доской.

Для перелома танцев в вечное впереди
Через петлю вердикта тянется голотьба -
Тысяча оборванцев с розами из груди.
Им объявляет диктор, вытерев пот со лба:
"Нет, похорон не будет, ведь не пришла вдова,
И не нашли дороги, не сколотили крест.
Мертвого не осудят, мёртвому трын-трава,
И не поедут дроги в ночь, в никуда, в объезд"

Мертвые на кушетке, мертвые у крыльца
Черная вереница пересекает льды,
Тихо скрипели ветки фантиком леденца,
И повторяли птицы хрипло, на все лады:
Да, похорон не будет, ведь не оструган гроб,
Он ещё нянчит ветер где-то в лесной глуши.
Хлеб не лежит на блюде, и не сметен сугроб
В вечных мечтах о лете для неживой души.

В огненной анфиладе за сто одну версту
Мертвые под забором, что оплела лоза,
Жмутся к стальной ограде, тянутся в пустоту,
И лишь бормочут хором, глядя во все глаза:
- Что ж, похорон не будет: мир догорел дотла,
Выжжены все погосты, и не осталось рук,
Нет ни Богов, ни судеб, только одна зола.
Грубая ткань коросты.

И никого вокруг.