Зашелестел по крыше дождь

Осенний день.
Осенний дождь.
Осенние мысли...


16 октября 2010 года

Дурные мысли потихоньку рассеиваются. Стресс от готовившейся пакости залез в подкорку крепко. Хочется на всё плюнуть и ни о чём не думать, только заняться книгой – единственное имеет перспективу нужности и смысл сейчас. Эта - долбаная журналистика! - отнимает свободное время, силы, садит зрение, копит лютых врагов. А деньги за тяжкий труд платят гроши! Стыдно признаваться даже родным, что работаю задарма – по коммунистическому принципу. Оплата за публикации, разве что компенсирует расходы на бумагу, электроэнергию, но не за труд. Плюсы… – какая-то власть над стаей коррупционеров - волков, точнее – над стаей шакалов. И они с новой яростью накинутся рвать!..

***

Никуда не пошла. Пасмурно. Серо. Уныло. Сижу в палатке, - нет желания высовывать нос наружу, - там моросит. Стука капель не слышно по гулкому, как барабан, брезентовому полотну крыши палатки. В окне покачивает гибкими ветвями кедрушка. Она изрядно пожелтела. Сухое неприветливое лето и дождливая осень лишили кедры необходимого объема влаги. - Аномальный год, аномальная погода. Люди грешат на экологию и на климатическое оружие, испытание коллайдера по созданию чёрной дыры. Лес пуст. - Не пискнет синичка, ни крикнет кедровка – нет признаков жизни. Белки... - одни радуют, скрашивают вакуум осенней непогоди.

Сейчас нет того, что было раньше: нет ожидания чего-то необычного впереди. Понимаю, что ничего хорошего от жизни уже не жду; жду, - чтоб хуже, чем сейчас не стало. А каждый день, не в пример прошлому, несёт страх долгов, налоговых, коммунальных и прочих новейших поборов. Создаётся ощущение, то вечно кому-то что-то должен. - Хочется покоя.

Не стало адреналина от приключений, трепета от общения с людьми. Их не допускаешь в свою жизнь отчасти из-за того, что оглушают, расквашивают, делая беззащитной; от них лавиной хлынут проблемы, зависть, пьянки, скандалы; сплетни и пересуды. Только как пусто, когда душа не ноет в ожидании приближения счастья! ...Даже ссоры и последующие примирения отдают не горечью, а радостью жизни.

Волей - неволей, ради не себя лишаем себя счастья, обрекая, бесконечному страху, что кто-то узнает скрытые мысли. Ложь – непрестанная ложь! - Презренная в молодости, она становится единственным укрытием от вторжение зла – защитой жизни. Только с годами она утопит сердце в пустоту, где мечтам нет места, и торжествует голый прагматизм. Что бы ни говорили… - я человек, и остаюсь привязанным к людям. Лишь с годами научилась прятать душу от ударов, что летят со всех сторон, лишившись юношеской доверчивости. - Женщина всегда ранима...

***

Зашелестел по полиэтилену дождь. Дрова разгорелись и наполнили теплом палатку. Ветер с шумом прошёлся по кронам сосен. Лес темнеет, погружаясь в ночь. Небо на фоне тёмно-серых деревьев чуть серебрится с каждой минутой темнеет, словно гаснет. Бим и Дружка млеют в тепле, радуясь, что не дома лежат на холоде. В палатке под нарами прохладнее… – у Дружка шерсть длинная и пушистая, он забрался туда. А Бим развалился у печи, вытянув лапы между буржуйкой и ножками стола. Ему жарко и его припекло. Бимка - мерзляка, и любит припекаться.

Много лет здесь всегда спал Серка. - Это было его место на телогрейке. Сначала он спал щенком, потом грел старческие больные лапы. Теперь место у печи перешло к Биму. Дружок пытается его занять, но слишком жарко для густой шерсти, полежав минут десять, уходит на улицу охладиться, попить воды из ведра. - Спустится к ручью лень даже псу и его ничуть не смущает то, что хозяйка носит воду с ручья не для него – для себя. Пса не отучить. Он будет лакать втихую, если запретить. – Дружок считает, что ведро с водой поставлено для него. А в лесу взаимоотношения с хозяйкой упрощаются и сближаются. В тайге всё становится общим. И, - если позволено спать в палатке, то позволено и лакать из хозяйского ведра. Право собственности не распространяется на содержимое кастрюль, тарелок, пакетов, мешочков, разложенных по полкам и на столе. Но когда, что-то падает на пол, - на землю, это служит сигналом к переходу в собственность съестного к моим верным друзьям – Биму и Дружку.

Сегодня нашла на своём участке капкан на соболя. Поставили за сутки до моего прихода. – Тяжкий осадок! Ладно б не сработал, - но в нём попадался соболь! Возможно тот, которого Бим загнал на кедр, но не стала стрелять, - пусть живёт! – пожалела. Жердь изгрызена. Капкан схлопнут. Провод погрызен. Капкан свисал вниз на проводе. Скорее всего, соболь погиб, не имея возможности освободиться из сдавившего лапу металла. Он долго мучился. Пытаясь спастись, извивался, грыз провода, прикручивающие капкан. Если б капкан был поставлен правильно, как положено -зимой, то соболь погиб бы быстро – замёрз на морозе, – меньше маялся. А тут капкан поставили на летнего соболя. Браконьера не беспокоили сроки охоты, запрет на охоту сдавливающими капканами. В них животное гибнет медленно и сильно мучается с переломанными костями, сдавленными лапами.

Поставил капкан молодой человек по просьбе матери – аборигенки – местной, «коренной». Ей мечтается сшить соболью шапку и ходить красивой -как все, выглядеть богатой и благополучной, как все замужние женщины. Она живёт одна,без мужа. Мужа ещё по молодости застрелил пьяный аборигенный сосед. Так тут водится давно и... Всегда. У молодого - у него, нет работы. Он недавно отслужил в армии, нигде не учится, рос без отца - коренной северянин. Объяснить законы охоты ему некому. – Да и будет ли слушаться – не ребёнок уже. И знает меру ответственности за браконьерство. ...Гадко на душе! Никак не могу найти равновесие, только и думаю теперь… - говорила о том с матерью! Та не понимает, - точнее, всё понимает, да начехать, хоть и - манси, местная сама. Твердит одно:
– Хочу шапку соболью, и -всё тут! А то, что соболь с выводком ещё – ей глубоко начехать, - совсем нет жалости, что больше всего поразило. А слышу постоянно о том, что «коренные жители» всегда берегут тайгу… - вижу строго обратное. Чаще именно " приезжие" русские - бережно относятся, но не манси и ханты. Как о том рекламируют на весь Мир...

Всё думаю, - если соболь и смог убежать, то лапу поломал, отгрыз через жуткую боль. Этот парень не читает газет. Отца- коми, убил сосед ещё до рождения ребёнка, поэтому воспитывала мать - манси, одна. И всё же… - оправдания нет.

...Понимаю, что моя душа стала ранимой. И теперь этот соболюшка не даёт покоя душе, как боль и потеря. А как остановить руку безмозглого браконьера, тем более его мать, которой не жалко погибший соболиный выводок, и ради шапки, ради имиджа в сельском обществе, она сама, летом! направляет глупого единственного сына в тайгу на злодеяние?.. – Говорила ей, что летом на соболя не охотятся, он – с выводком… - бесполезно, - прекрасно знает, но ей не жаль ни мать соболюшку, ни соболят, что неизбежно погибнут... - поразительная жестокость до садизма!..
... Больше не общаемся...- не хочу!..


Стена лжи.
Стена жестокости.
Стена бесчеловечной алчности...
Зашелестел по крыше дождь...





Фотоснимок Татьяны Немшановой. На фото Крайний Север Югры, Западная Сибирь, Зауралье, сибирская северная тайга.
У таёжного костра в осенней северной тайге.



Ключевые слова:
Осень, октябрь, тайга, палатка, западная Сибирь, Север, лес, печь, буржуйка, дождь, собаки, лайки, соболь, браконьер, боль, потеря, кедр, капкан, палатка, мать, коренной житель, манси, коми, журналистика, газета, радио, авторское право, жизнь, горечь, семья .

Анонс:
Октябрь в тайге Западной Сибири. Лайки, дождь, браконьер.



Зашелестел по крыше дождь