Медведь

Вверх по течению реки Аган , от старого причала, где когда-то разгружались баржи с оборудованием для строительства компрессорной станции, и всем необходимым для жизни и работы кс-ки, через полтора километра широким руслом вливалась протока. Впадала она на крутом повороте реки. Течение Агана дружелюбно принимало ее спокойные воды, закручивало в воронки, и они весело бежали по стремнине, то сходясь, то удаляясь друг от друга.
    Путь мой лежал в эту протоку по названию "Быстрая". Течение реки ухватило нос лодки и отпустило, поводив из стороны в сторону.
Протока впустила моторку в спокойную гладь воды. Я убавил газ и мотор довольно заурчал на среднем газу.
Светило июльское солнце, шумели вершины сосен, переговариваясь с ветром, дующим с верховья реки. На левом берегу скромно шелестел тальник , нависая над водой серебристой шевелюрой листвы,  любуясь своим убранством. 
    Впереди показались макушки торчащих из воды бревен, и я сбросил газ. Лодка замедлила ход приготовившись принять удар сапогом двигателя от скрытых под водой топляков. Прямой участок перед выходом в Аган закончился. Дальше шло извилистое русло с большими песчаными барханами на берегах в местах излучин, которые намывал паводок.
    Весной большая вода неудержимой своей массой двигалась поверх затопленного русла, намывая песок и образуя глубокие ямы в местах его поворотов. К июлю вода постепенно сходила, обнажая белый песок, оставляя глубокие заводи с темной водой и многочисленными корягами на дне.
В этих корягах любили устраивать засады щуки на проплывающую мимо плотву.
    Лодка ткнулась в песчаный берег заводи, которая была последней вверх по течению протоки. Высокий берег заканчивался стеной хвойного леса покрывающего остров ,образованный Аганом и Быстрой. Противоположный берег, весь покрытый завалами из бревен, проросшими кустарником травой и мелким березняком, весной затапливался. Слева в заводь впадало стремительное течение, которое и давало название протоке. 
    Разобрав снасти, наловив живца и снарядив жерлицы, принял классическую позу рыбака- человека, часами неподвижно смотрящего на воду.
Поймав несколько щучек и решив попытать счастья ловлей на спиннинг, стал бросать блесну. В очередной заброс леска натянулась, зацепившись за что-то.
Бесполезность попыток освободиться заставила тянуть изо всех сил пытаясь оборвать, как вдруг она медленно стала поддаваться, и я с трудом вытащил большую корягу. Освободив блесну стал снова делать забросы. В том же месте ощутив зацеп, сплюнув от досады, попытался вытащить корягу или оборвать леску. Она снова поддалась и я стал ждать появления очередной коряги, как вдруг у поверхности воды широкой желтой полосой сверкнул бок огромной щуки, отпустившей мою блесну. Пораженный увиденным, пытаясь представить размер рыбы, потребовавшей столько усилий , что бы сдвинуть ее с места, я стоял уставившись на воду. Затем смотав спиннинг пошел к лодке. Поплавки жерлиц были неподвижны. Решив перекусить уселся в лодке достав рюкзак. 
    Солнце стояло в зените. Стена леса шумела вершинами защищая берег заводи от ветра. Вода спокойно плескалась у борта лодки, слегка покачивая ее. На мели светлел песок, уходящий крутым склоном в темнеющую глубину. 
Неожиданно я стал свидетелем скрытой под водой жизни ее обитателей. На мели возник малек окуня, преследующий еще более мелкого малька плотвы, который на полной скорости выбросился на берег, окунь ,развернувшись, исчез в глубине. Малек  подпрыгивал на песке отчаянно пытаясь попасть обратно в воду. Он был почти прозрачный, сквозь него была видна кожа на моей ладони, темными были только глаза. Я опустил руку в воду, и он поплыл на встречу своей дальнейшей судьбе. Что же руководило этим еще почти бестелесным существом? Попытка избежать смерти, но она была и на берегу. Подумав об инстинкте выживания, я присвоил мальку благородство самостоятельного выбора. Пускай я погибну, но врагу не доставлю удовольствия меня сожрать!
    Выпив чаю, и убрав в рюкзак термос, краем глаза заметил движение на воде. Слева из-за песчаного берега, там где протока суживалась и быстрым течением вливалась в заводь, показалась спина переплывающей ее овчарки." Откуда здесь овчарка?"-Мелькнула мысль до того как полностью показалась очень длинная для плывущей собаки спина. Я замер от неожиданности-это плыл медведь! До него было не больше пятидесяти метров и ветер дул с его стороны.
    Шумел лес, журчала вода, где-то стрекотали сороки, пели пичужки в кустах, в небе летали, всхлипывая криками, халеи . В небе над ними плыли , похожие на вату, облака . Через протоку совершенно беззвучно плыл медведь. Также легко и бесшумно он вышел на берег по бревну, лежащему одним концом в воде, показав мокрую мощную фигуру на высоких ногах. На мгновение он замедлился, я мысленно, попросил его не оборачиваться. Медведь сошел на берег и короткими зигзагами, не хрустнув ни одной веточкой,пошел раскачиваясь, пока не исчез в березняке. 
    Спокойная, уверенная поступь медведя была частью окружающей природы, и сам он был неотделимой ее частью. Появление его  дополнило картину восприятия и леса ,и речки, и шум ветра в вершинах сосен. При беззвучном  движении медведя , оно было завораживающим.
    Он шел ,как директор предприятия по его территории по хозяйски и с достоинством. Он и был директором , хозяином этих мест. Я почувствовал себя посторонним на этом предприятии. "Все равно клев закончился", придя в себя и собирая снасти, трусливо оправдывая свое решение, подумал я, стараясь отогнать мысль о том, что хозяин вернется и спросит с меня. Хорошо если только спросит!
    Быстро собравшись, завел мотор. Пройдя все повороты и топляки, вышел в Аган. Вспомнив похожее завораживающее чувство, которое возникло, когда мы с товарищем плыли по другой протоке по еще высокой воде, ставить сети. Вдруг в сорока метрах с громким треском из чащи вырвался огромный лось, напуганный звуком мотора нашей лодки, бросился в воду, моментально пересек протоку и с таким же треском, исчез на другом берегу. При этом он величественно нес на голове корону из ветвистых рогов. Мы шли на полном ходу и место встречи быстро осталось позади. Лось пересек наш курс, как груженный товарняк, и исчез, оставшись в памяти коротким видением.
Цивилизация заметно губит природу. Послышался лязг буровых на обеих берегах реки. Раньше буровые на реках не ставили.
На покинутом мной острове, выше по течению, где река делает поворот, образуя высокий берег с песчаными пляжами, в кедровом лесу, на поляне, заросшей по краям кустами шиповника, я собирал княженику-ягоду с изысканным вкусом, давшим ей название. Здесь было стойбище ханты, когда -то, стоял лабаз на четырех ногах из почерневших бревен и гнилой лестницей. Неподалеку, уже врастая в землю, разрушенные жилища, с остатками кровли из широкой бересты. Дальше, на высоком берегу, на обрыве виднелись остатки зарытых в землю чанов из досок, для хранения рыбы. Эту рыбу сдавали на приходящие катера. Туда же сдавали кедровый орех. Наверное три десятка лет назад здесь жили люди, а теперь время покрывает  прахом саму память
об этом. 
    Показался причал. Я сбросил газ, волна догнала лодку, качнула ее, осаживая на нос, и плавно вынесла на песок рядом с торчащими плитами разрушенного причала.