Глава 12

В целом Авира была не так далека от истины, если бы герой Америки старший следователь Тёргиз из Нью-Йорка, которому первому удалось пролить страшный свет на братскую могилу под названием «Корпорация убийств», склонив Косого к сотрудничеству, узнал, что задумали эти трое, он бы без промедления начал крутить в своём гробу вперёд-назад передние и задние сальто! Знала она или нет, штаб-квартира «Корпорации убийств» была в принадлежащей 67и-летней еврейке Рози Голд по прозванию Полуночная роза кондитерской в Браунсвилле, Бруклин, подавать кровавый десерт в ней стали теперь 24 часа в сутки. Когда надо, звонил телефон, сообщал имя, заключали контракт, выбирали киллера, потом разрабатывали точную схему устранения клиента и его способ, привлекать внимание, не привлекать, иногда надо, трубку снимал пожилой, благообразный господин по имени Мэнди (Вайс), Мэнди «Седой», секретарь небезызвестного Лепке Бухальтера, работавшего на самого Альберта Анастазио, легенду итальянской Козаностры.

Слово «Лепке» является сокращением от ласкового имени, которым называла его в детстве мама на идише, Лэ;йбкелэ, уменьшительная форма распространённого среди евреев-ашкенази имени Лэйб, по-русски, Лёва, родом она и ее муж были из России, товарищи по Улице называли его Луи, сам он тоже был вполне французский. Весёлый парень, прекрасный друг, благодарный сын, необыкновенно хорош собой, до 22х лет

два раза побывал на знаменитой американской «крытой» Синг-Синг, до появления подземной тюрьмы «Супермакс» она была «Белым лебедем». Его подручный Абрахам Рилльз, о котором ещё пойдёт речь, решал больше шилом для колки льда, Лепке умел думать! У нас бы ему, возможно, дали погоняло Булочник, как Владимиру Грибкову, ореховскому, недавно сделал себе операцию на глазах, поменял хрусталики, поднялся на рэкете хлебобулочных перевозок, с каждой буханки, проданной в Бруклине его бригаде доллар. Расчёт был точным, кому нужны все эти портные, раньше получали со швейников в нижнем Ист-Сайде! Висит, понимаешь, сезонами хороший пиджак на вешалке и не продаётся, почему, никто не знает, а мясо, молоко, хлеб будут просить каждый день, спрос рождает.

— Занимайся этим, сынок! — напутствовал отец, несколько раз в день молясь за бизнес сына. Господь услышал его молитвы, Лёва стал этаким нью-йоркским Мишкой Япончиком, начал потихонечку опекать профсоюзы, уже не шутки, боссы иного и сейчас временами посильнее, чем конгресс, вспомните Джимми Хоффу. Позвали на обед в придорожном ресторане, потом прокрутили через мясорубку, не стало тела. Дальше? В начале 30х годов всем известный «Счастливчик» Лучиано и бывший чикагский босс и наставник Аль Капоне Джонни Торио организовали так называемый «Независимый союз» или «Синдикат», новую и окончательную форму существования тайных итальянских организации через океан от самой Италии, задул ветер перемен, одно правительство внутри другого. Чуть позже для решения постоянно возникающих в из-за этого проблем их сообщники Бенни «Багзи» Сигел и финансовый гений тоже из нашей страны Меер Лански(й) создали «Корпорацию убийств», первоначально состоявшей из мокрушников родом из Бруклина, в конечном итоге, показав свою эффективность, она стала работать не только внутри, валим своих, но и везде, пополняясь спецами отовсюду.

Вскоре, когда Багзи Сигел и Меер Лански стали заниматься бизнесом на общенациональном уровне, например, закладывать новые города, такие, как Лос-Анджелес, и окультуривать Калифорнию, контроль полностью перешёл к Лепке и «Безумному Шляпнику» Анастазио, в американском мире организованной преступности до сих пор знаковая фигура, Дон Альберто Клементе в компьютерной игре «Мафия 2». Умберто Анастазио был — калабрийцем, до конца жизни говорившим на сицилийском, как Наполеон на французском, с ошибками и акцентом, представитель нацменьшинств, американский Дед Хасан. И ему, как Деду, предстояло преодолеть неимоверные трудности, чтобы пробиться на вершины, грузинами в данной ситуации стали итальянцы, не хотели, в этот раз ошиблись, а потом несколько лет править семьей Гамбино, и, как и Аслан Усоян, погибнуть смертью храбрых от руки киллера в парикмахерской, когда его брили, своих убийц Альберт так и не увидел, жёсткая щетина безжалостно отмокала под горячим, белоснежным полотенцем.

Сам от тоже был жёстким, поэтому объединил в Бруклине тех, при звонке которых хозяева сначала стреляли через дверь, а потом спрашивали, кто. В силу этого свою команду под названием «Бруклинские (или «Браунсвилльские») ребята» он расширил до ста человек, Шляпник и Лёва думали, при таком раскладе с ними никогда ничего не случится, диспетчеры, а не исполнители, волевые и харизматичные. Как это работало?

Бригадиры отдельных группировок разных итальянских семей выходили перед сидящим на сцене на стульях за покрытым зелёной скатертью столом советом исполнительных директоров «Синдиката», министр иностранных дел был Костелло, тщательно излагали материалы своего «иска на смерть» к тому или иному имярек, их внимательно выслушивали. Солидные джентельмены вроде Дяди Насти кивали, курили, несколько минут негромко совещались, иногда сморкались в шелковые носовые платки с красиво вышитой посередине латинской буквой «М», потом обычно утверждали. Успокоенная братва платила, совет передавал Анастазио папки с адресами, именами, кратким описанием, кого и за что, справка, потом физически очень сильный дон возвращался к себе в свой офис, оттуда звонил в кондитерскую. История повторяется циклами и кругами, иногда её тротуары кривые, как чей-то член, иногда прямые ни разу не Невского проспекта, всякий скипидар в Америке чаще всего начинался с итальянцев, вернее, сицилийцев, если в Соединенных Штатах был культ силы, на Сицилии культ ненависти.

Один из самых известных американских гангстеров старой школы — никаких цепей на мощную шею, только хороший галстук — Джонни Торрио делал вид, что совсем отошел от дел, в действительности продолжая осуществлять обязанности тайного советника «консильери» у Лаки Лучиано, человека, изменившего и историю мафии, а вместе с ней историю Америки и всего мира, например, Италии, Израиля, Кубы и России, когда арестовали, по минимуму дали 45 лет, сначала поставили в тюрьме Даннемор на прачечную, потом на библиотеку, любил чтение, да и сам, говорят, пописывал.

У синьора Торрио были все основания таить злобу на двух людей, Аль Капоне, который был его самым лучшим учеником, всему у него научившись, а потом съел, заставил покинуть то самое Чикаго 30х, где всем романтичным итальянским пацанам было сладко, и Бенито Муссолини, который выгнал, «нагнал» его из Италии, куда тот отправился, чтобы избежать физической  расправы от Аль Капоне. Говоря простыми словами, заставили «искать пятый угол», конечно, тут завертишься! Муссолини и фашизм вообще ненавидели в мафии все за то, что он с ними сделал, почувствовав в этой организации себе угрозу, Папа Пий XIIй долго время сохранял нейтралитет, не уверенный в том, кто победит, все это время на него оказывал давление тогдашний директор ЦРУ Уильям Колби. То, что потом, боясь коммунистов в середине 70х, Ватикан стал полностью проамериканским карманным банком для отмывания грязных денег, заслуга полностью его, Лаки Лючиано изо всех сил старался этому помешать.

Все это доставило много марцовки итальянцам, не известно, кто оказался хуже, Папа и его последователи или Дуче, так или иначе, завербованного военно-морским флотом США Счастливчика — оправдывал своё имя —освободили из тюрьмы за военные заслуги досрочно по УДО с одним условием, жить будешь на Сицилии. На склоне своих дней вернулся на историческую родину из Нью-Йорка и Мейер Лански, главный финансовый директор и «Синдиката», и «Корпорации убийств», у которого был роскошный дворец в Майями, восхищение эстетов — розовый сицилийский мрамор, вельветовые кресла и диваны, на стенах лепнина, достаточно ли у вас солода в виски, сэр, сейчас в нём жил Роберто с братьями, семьёй и детьми», шапка в принципе по Сеньке, он принадлежал к «внутреннему кругу», и его постоянно повышали. Это и было то место, куда он хотел пригласить столь понравившуюся ему пару вместе с госпожой Вествуд и что-нибудь для них приготовить, кухня 200 метров. Армию можно накормить, не то, что трёх человек, например, убийц.

Дворец был набит всякими забавными штуками, шкафами с тройным дном, выдвижной библиотекой, позволяющей спать между двумя стенками и прочим, как то, вращающейся приёмной, нажал на кнопку, пустое кресло, ты в комнате, ведущей через потаённый сад в потаённый ход, который можно увидеть только через потаённое окно. Для большинства звёзд, излучающих мрачный красный свет на небосводе местного криминала в Майами, свободных от излишних угрызений совести, как правило, конец был всё равно один, рано или поздно поглотит чёрная дыра, Роберто чувствовал себя отлично. Ни сном, ни духом итальянец не ведал, что скоро здесь будут русские, а тайна, которую увёз с собой Петр из своей страны, могла образовать в структуре их преступного мира брешь величиной с отель «Риц», а ворвавшийся через неё ураган мог смести их всех напрочь. Он так же не мог предугадать, что вслед за бывшим ВорОм приедут не какие- туристы-гитаристы или работяги, а самая настоящая волчья стая ГУЛАГ- бродяг, ни капли не уступающая знаменитому «Бруклинскому братству», привыкшая самим говорить за себя в полный рост.

— Следи за своей метлой, — сказал Арсен как-то отцу Шаббатию, впервые назвав его по фамилии Бошаев, — когда общаешься! — Половина его печени была полна злостью, другая хотела перед ней извиниться, в поэме его жизни Разбойник иногда не понимал, куда двигался. Поспорили о начальном обучении для детей в младших классах, батюшка в очередной раз назвал его идиотом, ничего в педагогике никогда не смыслившим, как фашисты сожгли в газовой печи доктора Спока, почему? Тут не Грузия! Иногда по спортивной причине мог что-то в таком ключе, раз играли в футбол, уважаемый местный урка, стоявший на воротах, здоровье отняли бесконечные лагеря, бегать не мог, быстро реагировать тоже, пропустил прямой в ворота, Шаба накричал на него, иди нахуй, наступило молчание, блатной дух собирался запеть свои гнусные песни, хороня непокорного под собой гиганта, Бог отвёл.

— Ничему вы не учитесь, — вздохнул священник, показав Арсену мощный кулак с настуканными годами от ударов по макиварам блестящими костяшками, слившимися в одну большую мозоль, — буду базарить, как хочу, слушай! Я видел это в тюрьмах и на улицах, никогда не врубаетесь, как с кем говорить, тупые что-ли, вам регулярно на зонах поэтому проламывают скворечник, потому что вы принимаете, как должное, что кто-то станет обращать внимание на ваш этот статус, таким пацанам с раёна, как я, всегда было похуй! Мы могли уважать кого-то, если он был — порядочным, если нет, сразу огребал, бля. В твоём возрасте надо вести себя спокойно, не 20 лет! Посмотри, — он показал старый рубец у себя на шее, — вам всегда нужны были те, кто за вас сделает вашу же работу, мы были теми, кто для вас это делал! Никогда не говори мне так больше, начнём сейчас за жестокость, ты не вывезешь, потому что я делал то, что ты нет! Ты, может, просил, искал того, кто воплотит в жизнь твои планы, передавал записки, но сам такого не делал! — Диалог, обусловленный надличностными следами ума и тела, когда говорящий обладает способностью пребывать в не обусловленном ментальными конструкциями и концепциями присутствии, в отличие от сансарных бесед, где сознание мечется от предмета обсуждения туда-сюда, эпитеты бегают, как тараканы, а смысл сказанного проецируется на чистоту изначального переживания рождающейся в споре реальной истины. Если мы поверим, что сансарные беседы могут указать нам верное направление, нам придется ежедневно менять свою точку зрения, пытаясь следовать чужим подсказкам, полученным в пустых трёпах, и так будет продолжаться! Поверив, что все наши слова вести из «общего высшего духовного источника», можно очень осложнить свою личную ситуацию, поскольку дело обстоит образом, крайне не таким. Следует уделять своим и чужим словам пристальное внимание, учиться понимать, какие из них имеют смысл, а какие лишь проявления эмоций, желаний, страхов, надежд и фантазий нашей повседневной жизни, вторичная реакция профанов, целиком погрязших в личностной карме, прав всегда только авторитет, поэтому под конец в разговор вмешался Бача:

— Хватит! — Шаба до посадки был злодеем известным, привело к катарсису, прощал и радовался всему восемь лет на службах в тюремной часовне, текли слёзы. С Петей же, когда он снял с себя статус, отношения у прошедшего монашеское послушание бывшего чемпиона по каратэ Москвы и Подмосковья быстро наладились, Пётр не стремился обратно, надоело всех поить, кормить и от них же выслушивать, должен нам заносить каждую неделю 300 долларов, мы за тебя ментам 10К заплатили, а Шаба своим саном не кичился.

Держать приход в таком городе церквей, как Серпухов, — тяжелый труд, часто (в основном) неблагодарный, паства естественно подводит и растекается, не выдерживают миряне испытаний, идти к Богу легко, если ты или совсем простой, или шибко грамотный, трудно, когда посередине. Вопросов, кто ты есть, в бандитском мире никогда не было, дай своему адвокату 500 грина, сразу принесёт любой объём подноготной информации о тех, чьи имена называть в нём всуе не принято. О самом Шабе ВорАм говорить было ничего не надо, знали от первых лиц, за 1000 долларов творил такое, поломали половину бригад в Москве, сели, знали, за что, отбывали весело, вышли, и им не отомстили, никто даже не дернулся, боялись, о чём-то такое говорит? А они ещё пару лет продолжали ходить по адресам, навещая по ночам квартиры тех, кто им учинял злочины в местах, не столь отдаленных, делали инвалидами.

Конечно, обычный разговор можно превратить в вещий, судьбоносный, для этого надо освободиться от большинства личных кармических следов, которые обычно обусловливают наше общение, никто никого не слышит, хотя вроде слушает, у всех непоколебимая своя точка зрения, не важно, правильная или нет, разговор ни о чем «в пользу бедных», чтобы убить время, информация не черпается из ответов собеседника, а проецируется на них, так бывает, ты уже можешь договорить за собеседника, чего там. Поэтому часто хорошие друзья бок о бок молчат, слова — излишни, роскошь изоляции речи в таком диалоге главное, сокровища ума обнаруживают не в материальном мире, а в сознании.

Бога в нем так же можно обнаружить, в разные исторические периоды в разных культурах он имеет сходство несмотря на то, что они возникли совершенно независимо! Историки стараются обнаружить истоки разных культур, чтобы выяснить, как они влияли друг на друга, какие связи между ними существовали, и часто их находят, истина, однако, заключается в том, что религиозные учения в них 10 штук исходили от людей, которые в своем развитии достигали определенного духовного уровня, пророков, учения о высшем есть неотъемлемая часть исконного знания, к которому может получить доступ любая культура.

Когда Эйба взяли среди бела дня под белы ручки на Центральной станции, сошёл с поезда из Балтимора, и он «поплыл», узнал в обезьяннике, что убили Красного Элперта и Жука, он следующий, следователь Тёргиз чуть не лишился дара речи, у них под боком огромная действующая контора профессиональных киллеров, подобная ситуация была когда-то в Москве, МУР последним узнал о ринге, на котором проводились подпольные соревнования, бои без правил, Релез продумал всё, ловкий, он мог пройти между струй дождя без зонта и не замочиться, ловкость помогла ему достичь относительного благополучия.

— А ты своим вокалом нас не дурачишь? — спросил второй дознаватель, не вписывалось как-та корпорация убийств в их концерт, не песня, а целая опера! Нет, Эйби был человек спокойный, степенный, его рассказы о жизни мафии шокировали. За стаканом хорошего виски в специально оборудованной от нападений извне комнате генеральной прокуратуры Нью-Йорка один из старших могущественного преступного сообщества в белых калошах на лакированные чёрные туфли и с тросточкой казался убедительным, он приводил самые ужасные подробности казней недругов разных группировок без малейшего намека на волнение. Когда, те, кто выдержал, не сошёл с ума и не упал от его откровений в обморок, мужественно сдержав рвотные рефлексы, заметили ему, это ужас, он залился звонким ребяческим, почти детским смехом, расхохотался с чудовищным цинизмом, фотографии из дел, правда, перевернул рубашкой к себе, лишний раз смотреть не хотел.

– Мистер Тёркиз, вы очень волновались, когда впервые рисовали своему подозреваемому смертный приговор, что-нибудь чувствовали, нервничали?

— В первый раз? Конечно!

— Ну, а на десятый??  Вам ведь было уже… совершенно безразлично???

— Потом… Я привык.

—  Так и я, дело в привычке! Что у вас с лицом? — Физиономии правоохранителей от вопроса Кривого стали перекошены, Тёргиз махнул наручниками в сторону стола:

— Кровь из этих папок, как можно привыкнуть убивать? — Для Кривого, так Рилльза величало его окружение, мафия была правительством, Богом, отцом и матерью, государством, Соединённые Штаты Козаностры, Нашего Дела.

— Каких — убийств? Вы — что?! Вы не понимаете, попробую объясниться. Вся та дрянь, которую мы мочили, того заслуживала! Где вы во мне увидели недоноска, грабившего магазин за 20$, мы, что, ходили по улицам, стреляли прохожих?!! Все, кого мы махнули, этого просили!! Не то, чтобы мне это нравилось, я просто обязан был это сделать!!! Если ты ведёшь себя тихо-мирно, никто и пальцем тебя не тронет… — Взбешённый, как Фальк из произведений драматурга-новатора XIXго века, умело игнорировал детали, Станислава Пшибышевского, Эби вскочил со стула, глухо звякнув цепью прикованной к нему за щиколотку правой ноги, электронных браслетов в американских тюрьмах тогда не наблюдалось.

— Ты мразь, Рэлез! Ты просто мразь! Ты больной!!!

— Мразь… Не мы такие, жизнь такая! Кстати, — Кривой глазами попросил разрешения сесть обратно, Тергиз великодушно разрешил, мог сказать стоять, — если что надо туда-сюда, где-то там другие дела, пятое-десятое, что-то подтвердить или опровергнуть, обращайтесь! Введите меня в курс дела, на суде скажу, что был там, видел собственными глазами, какие показания…. — За откровенность и дружелюбие ему сняли целый этаж в пятизвездочной гостинице «Полумесяц» на Кони-Айленде совсем не далеко от Брайтон Бич, чай, кофе, булочки, стейки, скажите, пожалуйста, что изволите? Командовал полицейскими, принесите мне воды:

— Бегоооом!!! — Канарейки умеют петь, но не летать, браунсвилльский выродок выпал из окна, якобы пытаясь передать жене какие-то деньги, лестница Иакова оказалась трудной. Несмотря на это, из-за него «Корпорации» — и многим! — пришёл бесславный конец, прекрасно описанный различными журналистами, специализирующимися на истории американской мафии, доходная специальность, если вы умеете о ней понять, кусок хлеба у вас будет даже с маслом.

— Всё, что у меня было против Лепке, вылетело из этого окна, — печально покачал головой Тергиз. Всё-таки судьба ему улыбнулась, один гангстер, у которого опять так же, как и у Грибкова, убили жену, дал показания, в конце концов всё стало на свои места.

В течение почти десяти лет нон-стоп 24/7, обладая чудовищной властью, не обнаруженный ни одним органом американского правопорядка, на которые возложено поддержание общественного строя самой так называемой демократической свободной страны на нашей планете, синдикат смерти «Мёрдеринк» в разговорной речи благодаря своим методам, строгой конспирации и железной дисциплине мог безнаказанно рассылать во все штаты свои команды, результат, число 1000 было сказано для полиции, на самом деле без учёта пропавших без вести тысяч пять, работы было сделано много. Разумеется, повторить самую обширную организацию убийц, существовавшую со времен сект «хашиншинов» на Ближнем Востоке, душителей-тугов в Индии, опричников при царе Иване Грозном до поры до времени скрывали, ИГИЛ Козаностры, отличавшийся большими методичностью и размахом, было крайне не легко, Петру, Мэри и Авире предстояла титаническая задача, за одну пятилетку догнать и перегнать Америку.

Есть и исторические параллели. В Москве в Гольяново одно время проживал актёр и профессионал художественно чтения, друг судимого одиннадцать раз опального поэта, настоящего таланта Андрея Ханжина Дмитрий Файнштейн, дальний родственник убитого по приказу того самого исполнительного директора «Корпорации» Альберто Анастазио ака «Безумного Шляпника» профессионального картёжника и по совместительству рэкетира Ирвинга «Пигги» Файнштейна из Нью-Йорка по контракту бывшими друзьями покойного Питсбургом, Филом, от 100 до 500 убийств лично, и Гольдштейном, Сэмми, часто уходил в тюрьмах в знак протеста на голодовки, оба казнены 12 июня 1941го года, за то, что он взял и обыграл братьев Мангано, главарей мафии в Бруклине, как посмел?

Его медленно придушили, затем нанесли множество ударов ледорубами а-ля Троцкий и сожгли вместе с модным автомобилем на безлюдном пустыре в том же районе 1 мая 1939 года на Всемирный день трудящихся, который в Америке в то время отмечали. Дима сейчас проживает в другом городе, найти трудно, он в порядке, нет, нет, иногда среди ночи просыпается, вдруг придут? Как за дядей…

Самого Лепке, старина Лэп, самый разыскиваемый преступник в Америке, уговорили написать явку с повинной, чтоб все не пострадали, обещали двушку на общем, никаких «если», выцепил зелёнку, заехал на Левенвортскую,  где жизнь пересадила его с королевского трона на специальный стул, цыплёнка поджарили 4 марта 1944го, три четвёрки, было чертовски холодно, интересно: в нарушение всех правил не дали последнего слова, привели и исполнили. Опасались, что он расскажет что-то там ещё, настолько важное, что всё отложат? Он мог, знал стольких, такие Имена, столько дел и столько политиков, у которых Господь Бог был бы счастлив быть водителем? Например, глав «Траста», тех самых тринадцати семей, на которые иногда работала мафия и всегда вся Америка от последнего нелегального иммигранта и до президента, военно-промышленный комплекс в том числе. Может, нет, до самого своего конца чистокровный еврей Лев Бухальтер хранил истинно сицилийское молчание, несмотря на разные методы допросов, не сказал полиции ни слова.

Подведём итоги!  «Национальный синдикат», каждая более-менее весомая банда США была его членом, национальное сообщество, созданное по принципу картеля, было создано Лаки Лючиано в связи со смертью Аль Капоне, в масштабе страны которого заменил он.

— 1000 убийств от берега до берега по тем же корпоративным принципам, что и сети продуктовых магазинов, — гласила негласная реклама. От Новой Англии до Калифорнии и Сиэтла (они и сейчас там), от Миннесоты до Майями и Нового Орлеана (Фрэнк Костелло) прямо или косвенно, отсиживались тоже по всей стране, меккой был отсталый Канзас, принимали группами, или в Канаде, где легко и приятно даже бомжевать.

Семеро из совета директоров отдела смерти преступного синдиката отправились на электрический стул, пять из них те самые «Бруклинцы», северо-восток района от Браунсвилля до Оушен Хилл, в тех местах завалить кого-то всегда было, что перехватить до свиного обеда грёбаный «хот-дог», восьмому дали 80, остальные в основном погибли в междоусобных войнах, впрочем, кое-кто побегал, штатного курка снайпера «Корпорации» Филли «Кровавого» Мангано упокоили в болоте с тремя пулями в голове аж в конце 1951го! Скрывался в Детройте, где всегда давали приют тем, кому горячо, вернулся Нью-Йорк, обещали работу, пашню в сфере игровых автоматов, и уработали. Проблема была одна, и большая, Пётр должен будет долгое время ликвидировать всех один, настоящие убийцы в США, как правило, не работают по найму, их услуги эксклюзивны и ограничены теми сообществами, в которых они с детства, а бесхозных дилетантов с пляжей Вор в прошлом не хотел видеть даже издалека, доверять таким нельзя даже на родине. Нормальные головорезы давно сидят на годовом окладе на контракте, количество денег и трудодней их мало беспокоит, карманные деньги тоже ни к чему.

«Конечно, американские бродяги иногда привлекают кого-то со стороны кроме штатных киллеров из залётных, приехал, выстрелил, уехал, кроме жертвы никто не узнал, что он или она где-то были, кирдык, можно попробовать! Переводить будет Авира если что, искать каких-то гастарбайтеров, художников не местных, возможно, из мексиканцев… Были б тут Изя, Бача, Ара, Шаба?  Бороду и волосы остричь, вылитый Джордж Клуни! Проблем бы не было…» — К сожалению или к счастью, эта страница его жизни уже закрыта. Никогда не говори никогда, знать бы раньше!

Конец двенадцатой главы