Вставайте, граф! Часть девятая

«Педагоги» (чины по Просвещению) из Списка (перечня) закончились.
А осталось ещё пятеро... Многовато (хоть и забавно, но – начинаю помаленьку остывать)!
Панин, Метлин, Брок, Замятнин, Корф.
В очередь, сукины дети, в очередь!
То – не я, а Полиграф Полиграфович (Шариков). Правда, пока только вылезший из собачьего обличья и не именованный. С шелковистой шерстью на голове. При первом своём облачении.

[10 января. Произошло одевание. Нижнюю сорочку позволил надеть на себя охотно, даже весело смеясь. От кальсон отказался, выразив протест хриплыми криками: «В очередь, сукины дети, в очередь!». Был одет. (Из дневника доктора Борменталя)]

А по Списку – достойнейшие люди. Допускаю, что некоторые из них даже самому А. К. симпатичны. Особенно – реформаторы-александровцы.
Так что о «сукиных детях» – просто к слову. В смысле, с кого теперь (продолжить)?!
«К слову» у меня порой и не к месту вылетает. Тем самым даю повод для подозрений в некой издёвке.
Вот и предыдущую Частку (восьмую) начал с обрезанного – «Наконец – о тех, на кого «засучил» (Толстым подначенный)». Будто, к тем же «сукиным детям».
А и нисколько!
Во-первых, там – не «кого засучил», а – «на кого». Во-вторых, именно «обрезал», ибо имелось в виду: «засучил рукава». Как и было в начале уже «седьмой».
Однако, к делу.
Продолжать-то я намеревался о «юристах» (чинах, по ведомству юстиции). Их там – если не расширять – двое.
Просто, в одном из оставшихся пяти я несколько колебался. Сначала с тем «Who is...» (из плеяды баронов Корфов), а потом – касательно его «ведомства».
Но, уж коль определился продолжить с «юристов», то, «дасканальна» – Панин и Замятнин.
Панин Виктор Никитич (1801, Москва-1874, Ницца). Министр юстиции Российской империи (1841-1862), генерал-прокурор.
Н-да... 20 лет! На посту. И при Николае Александровиче, и при Александре Николаевиче.
Род Паниных был обширен и знаменит. Позволю себе отметить лишь ближайших предков нашего героя.
Дед – Пётр Иванович Панин (1721-1789). Граф. Генерал-аншеф.
Брат воспитателя («дядьки») цесаревича Павла Петровича – Никиты Панина, 1718-1783 (на картинках в моей «галерее», Никита Иванович – справа, работа Александра Рослина (между прочим – шведа)).
Отличился в Северной войне (участвовал в занятии Берлина). Управлял Восточной Пруссией в должности кёнигсбергского генерал-губернатора.
При Екатерине II воюет с турками. В 1770-м году захватывает Бендеры. Получает за это Орден Святого Георгия I степени и, в довесок, нахлобуч от императрицы за чрезмерные потери и разорение (превращение в развалины) города. Будучи обиженным, увлекался «фрондой» (вернее, злопыхательством и придворными распрями-интригами).
Последний раз тряхнуть своими достоинствами ему довелось при подавлении восстания Пугачёва (1773-1775). А дальше... Нытьё о давно наступившей дряхлости, отказ от звания почётного благотворителя С.-П. Воспитательного дома, да всё то же стенание о нанесенных столь достойному лицу незаслуженных обидах.
В общем – многогранный человек был, Пётр Иванович. И каратель, и воспитатель (почти). А ещё и бескорыстием отличался. И это – при тщеславности и властолюбии!

[Никогда он не заискивал перед фаворитами и единственный из сенаторов позволял себе открыто не соглашаться с Екатериной. Для своего времени он был гуманным человеком: возмущался пытками, произволом помещиков и притеснениями старообрядцев.]

Слыл прекрасным семьянином.
Первая жена (Анна Татищева, 1729-1764) родила ему 17 детей. Все умерли во младенчестве.
Не пережила графа и вторая его супруга – немка Мария Родионовна Вейдель (1746-1775). Панин её просто обожал (даже брал с собой в военные походы). Умерла при родах пятого ребёнка. Из остальных только двое пережили отца (не такого уж и долгожителя).
Сын Петра Панина (отец «списочного» министра юстиции), Никита Панин (1770-1837).

 [Благодаря знатному происхождению и связям в 24 года был генералом, в 25 – губернатором и в 29 – вице-канцлером. В 31-летнем возрасте попал под запрет появляться в Москве и Петербурге за организацию заговора против Павла Первого. Последующие 35 лет жизни провёл в опальном положении в имении Дугино Сычёвского уезда Смоленской губернии.]

В 1795-м отправлялся в наш Гродно губернатором.

[Отсутствие женского влияния при воспитании [мать умерла, когда ему было каких-то пять лет] Никиты Петровича, постоянное пребывание у опальных, и потому раздражительных и упорных, отца и дяди вредным образом отразились на его характере: это был человек крутой, прямолинейный, с непомерно развитым честолюбием, с ледяною внешностью; при одном взгляде на его высокую, сухую фигуру, с неподвижным лицом и резким, холодным взглядом многие чувствовали к нему антипатию.]

Портрет работы Ж.-Л. Валуа вполне выражает указанные качества.
Женился рано – на Софье Владимировне Орловой (1775-1844), будущей матери уже нашего Виктора Никитича.
Прелестное дитя (у меня – слева)! Ну, и дама, конечно. Я – о Софье Владимировне.
Замужем – с 15 лет. Дочь младшего из знаменитых братьев Орловых. Отец Никиты Петровича дюже тех не любил, но, перед смертью, сына таки на сей брак благословил.
По характеру Соня была полной противоположностью своему мужу – «женщиной мягкой, доброй и благожелательной». Отличалась высокой образованностью. Предлагаемые портреты такие характеристики зримо подтверждают (за образованность – не знаю (я – токмо о «зримости»)).
Император Павел Петрович называл Никиту Петровича «римлянином». Военную службу новоявленный Катон невзлюбил, предпочтя ей дипломатию. Отношения с Венценосным воспитанником своего дяди у него не сложились...

[Заклятый враг всяких республик, Панин считал русско-французский союз «постыдным делом» и, вопреки своим инструкциям, тайком налаживал коалицию против французской директории («пять разбойников, правящих Францией под именем директоров»). В конце 1799 года, не имея 29 лет от роду, Панин получил от Павла чин вице-канцлера. Горячий сторонник столь лелеемого его дядей союза с Австрией и Англией против французов, он тем не менее стремительно терял реальное влияние на дела.
Став в начале 1800 года уже действительным тайным советником, «римлянин» начал интриговать с английским посланником Витвортом и вице-адмиралом Дерибасом за отречение императора от престола в пользу сына Александра Павловича, с которым он тайно встречался в дворцовой бане. Впоследствии граф Панин ставил себе в заслугу то, что «первый развернул перед глазами наследника горестную картину опасностей, которые грозили гибелью государства».
В середине ноября 1800 года он был отставлен от должности (с назначением в Сенат), а в декабре выслан в своё имение Дугино. Затем ему было дано позволение жить в окрестностях Москвы. В марте 1801 года император Павел пал жертвой заговора, задуманного Паниным, но в исполнение приведённого без его участия. Его преемник вернул Панина в коллегию иностранных дел, чем вызвал неудовольствие матери, громогласно осуждавшей поведение вице-канцлера в год, предшествовавший гибели супруга.]

«Тайная встреча в дворцовой бане» с наследником трона, вероятно, также соответствовала, как «отечественным скрепам», так и пуританским наклонностям самого графа.
Из шести сыновей и четырёх дочерей сурового заговорщика совершеннолетия достигли лишь пятеро. Трое (из неудавшихся) скончались в течение десяти дней (март 1797), от заразных коликов. Впрочем, у его отца (Петра Ивановича) с этим (выживание детей) обстояло и того хуже.
Одна из как-то продолжившихся дочерей, Вера (1808-1841) была горбатой и не росла (вследствие того, что в детстве её уронили с балкона).
Её сестра Аглаида (Адель-Аделаида) подавала задатки живописца, умерла (1829) до тридцати лет от туберкулёза.
Чуть больше выпало Софье Никитичне (1797-1833). А родилась она аккурат в те дни, когда от коликов помирали Елизавета, Пётр и Владимир.
Двум братьям повезло больше.
О Викторе Никитиче («списочном») – отдельная речь.
А первенец четы Панина и Орловой, Александр (1791-1850), действительный статский советник, до конца дней своих владел имением отца.
Раз уж повёл это «панинское», добавлю, что Александр Никитич был женат на Александре Сергеевне Толстой (1800-1873), дочери декабриста В. С. Толстого, принадлежавшего к нетитулованной ветви рода и в особом родстве с АКТ не состоявшего.
По-любому, вертелось-крутилось между российскими дворянами и весело, и грустно. У меня о том – лишь мельком.
Однако – Виктор Никитич. Граф Панин (последний из). Собственной персоной. Из тех, что In corpore, на маленьких салазках.
Виктором назван якобы в честь правнука того генерального писаря, который был казнён в 1708-м году по обвинению в доносе на гетмана Мазепу – первого министра внутренних дел Российской империи, председателя Государственного совета и Комитета министров (1827-1834) и т. д., и т. п., князя Виктора Павловича Кочубея (1768-1834).
Здесь мы чуть оговорились. Ибо в год рождения нашего Виктора тот (Кочубей), племянник светлейшего (бездетного) князя А. А. Безбородко, фактически заправлявшего всей внешней политикой России при Екатерине Петровне, был только графом (с 1799-го).
Ну, а вспомнили хотя бы к тому (из нашего ещё «Колокольчикового»), что и здесь без украинцев не обошлось.
Последний из рода графов Паниных (поскольку сын Владимир скончался за два года до смерти отца, не имея преемника), Виктор Никитич оказался не менее суров, нежели его родитель Никита Петрович. Однако, в заговорах не участвовал.
Состоял в браке (достаточно позднем) с графиней Натальей Павловной Тизенгаузен (1810-1899), матерью которой приходилась графиня Юлия Петровна Пален. Да-да. Дочь того самого графа Палена – одного из самых приближённых преданного им на заклание Павла I.
Бывает... Особенно – в России. С её крепостью и верностью традициям. И нечего только на пришлых немцев валить!
А Виктор Никитич служил трону верой и правдой. Только на столь значимом посту – 21 год. Считай, безупречно. Орденов (разных Святых и степеней) – целая россыпь.
И память...
Память, конечно, тоже разная.
 
…ни в одном из всех людей, вызванных Николаем к государственной деятельности, мы не видим такого полного, яркого воплощения николаевской системы, как в графе Панине: в лице его система эта доведена уже до крайней точки, до нелепости, до сумасшествия: кажется, сам покойный император, если бы мог в лице гр. Панина узнать ясные черты своей государственной системы, ужаснулся бы её и отрёкся бы от неё: так очевидно в этих чертах отсутствие всего человеческого, всего разумного и справедливого.
— К. П. Победоносцев, Граф В. Н. Панин. Министр юстиции. Голоса из России#Книжка VII

Такая «памятка» – от правоведа, обер-прокурора Святейшего синода (1880-1905), одного из главных идеологов консервативных реформ при Александре III, заслужившего не шибко лестную характристику от А. Блока – дорогого стоит!
Блоково, адресованное в «Возмездии» Константину Петровичу, приведём

В те годы дальние, глухие,
В сердцах царили сон и мгла:
Победоносцев над Россией
Простер совиные крыла,
И не было ни дня, ни ночи
А только – тень огромных крыл;
Он дивным кругом очертил
Россию, заглянув ей в очи
Стеклянным взором колдуна;
Под умный говор сказки чудной
Уснуть красавице не трудно, –
И затуманилась она,
Заспав надежды, думы, страсти…

Приводить подробности славных деяний и усердий Виктора Никитича (сыгравшего, в частности, роль главного тормоза крестьянской реформы в деле отмены крепостного права и бывшего ревностным сторонником применения телесных наказаний) на службе самодержавия и юстиции, полагаю, ни к чему.
Ограничимся лишь таким резюме.

[Сложившаяся при нём система представляла собой своего рода золотой прииск – неиссякаемый источник доходов – не только для рядовых чиновников всей судебной системы, но и для высших сановников из министерства юстиции. У простых обывателей, не обеспеченных или без протекции, не было возможности отстоять свои интересы. Имения легко переходили от законных наследников в руки мошенников с протекцией. Крестьяне лишались предприятий. А чиновники имели техническую возможность лет по 15 тянуть то или иное дело. Бороться с этой системой не было возможности, нужно было менять её коренным образом, что и было сделано в царствование Александра II. Сейчас нам сложно представить себе, насколько Россия была обязана Царю Преобразователю, ведь панинский порядок по сути дела это беззаконие, где дела решались по личной прихоти министра или чиновников. Даже среди других министров и сановников его времени бытовало мнение, что Панин не продвинул свою часть ни на шаг (по словам барона Корфа).]

Что-то мне это (из происходящего сегодня) до боли напоминает.
Так что, этот «списочник» и Алексею Константиновичу зашёл явно не в благодарность. Пожалуй, среди прочих – по первому разряду.

28-29.09.2024