Имярек

Не узнавал себя в себе -
познал и объяснил на пальцах.
Лишь спал с лица и поседел…
Знакомым стал и примелькался.

Он жил, как будто сожалел
и улыбался виновато
за тех, кто вон из кожи лез,
как из прорех матраса вата.

Всё нипочём - жил бодрячком,
хотя хлебнул невзгод от пуза.
Душа, укромный бардачок,
хранила хлам былых иллюзий.

В душе порядок навести
не помешало бы, но дядька,
чего-то ждал, как ждут вестей
с самих Небес… Седьмой десяток

он разменял на … пустяки,
на заурядное намедни.
Воспоминаний пятаки
бренчали дёшево и медно,

отяжеляя, как карман,
небрежно латаную память.
На государственных кормах
средь оттопыренных карманов

жил, не желая в стае выть,
но слов не выкинешь из песни…
На оклик властный: «Ну-ка, выйдь!
Иди сюда - стой там - исчезни!» -

мотал упрямой головой
и удивлялся: «…надо ж… вот как…».
Он честь имел, матёрый вой
глуша в себе казённой водкой.

Он горе мыкал от ума,
когда же ум зашёл за разум,
ушёл за ёжиком в туман
и там пропал…
С тех пор - ни разу

не показался в зеркалах,
не отразился гулким эхом.
Кто знает - где он? Лишь Аллах:
у Бога служит зампотехом.