Поэт может!..

Живёт с обнажённым сердцем...
Поэт иначе не может.
Легко добавляет перца
В стихи, и мороз по коже!
 
Он может душу тревожить
И рвать её же на части,
Готов добро приумножить,
Когда тушуются власти...

При этом чёткая рифма
В серьёзных стихах — бесценна,
Конечно, не сбившись с ритма...
Поэзия незабвенна!

Культура — всегда ключ к сердцу
Разумного человека...
Друзья, надевайте берцы
И форму... Защита века.

Нельзя нам отдать Россию,
Язык забыть невозможно.
Придётся пройти стихию...
У нас героизм подкожный

Внедрён, очевидно, свыше,
А дух закалён веками...
Бандеровцы, будьте тише,
Не прыгайте с дураками!..

28.09.2024.
Анатолий Тимашов
Фото из интернета.
Благодарю автора фото!

На фото: Алексей Сурков и текст «Землянки».
БИТВА ЗА МОСКВУ
27 ноября 1941 года. «Землянка»

Эта песня сразу же, безоговорочно была принята — и сердцем солдата, и сердцами тех, кто его ждал. А ведь стихотворение, из которого она родилась, появилось в общем-то случайно, даже в печать не предназначалось. Просто поэт Алексей Сурков написал жене с фронта шестнадцать «домашних» строк. Написал в сорок первом, 27 ноября, под Истрой, после очень трудного дня, когда пришлось пробиваться из окружения со штабом одного из гвардейских полков.

Так бы и остались эти стихи частью письма, если бы в феврале сорок второго не пришел во фронтовую редакцию композитор Константин Листов и не стал просить «чего-нибудь, на что можно написать песню». «Чего-нибудь» не оказалось. И тут Сурков, на счастье, вспомнил о стихах, отправленных домой, разыскал их в блокноте и, переписав начисто, отдал Листову, будучи вполне уверенным в том, что, хотя свою товарищескую совесть он и очистил, но песни из этого абсолютно лирического стихотворения не выйдет. Листов пробежал глазами по строчкам, промычал под нос что-то неопределенное и ушел.

Через неделю он вновь появился в редакции, попросил у фотографа Миши Савина гитару и запел:

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.