Вставайте, граф! Часть восьмая

Наконец – о тех, на кого «засучил» (Толстым подначенный).
А что эта «частушка» станет последней, уже не зарекаюсь. Тем более, что я собирался и о стихах Алексея Константиновича отозваться. По крайней мере.
Кого-таки уважить первым (из оставшейся «семёрки»)?! Достойны – все. Пусть и не поровну.
Шестерых установил досконально (ручаюсь), за одного... Не на все сто (слишком много там этих Корфов мелькало), но – в рамках допустимой погрешности.
А с Норова (запущенного первым) и начнём.
К этому ещё (в мою блажь) – в перестук – словечко «поровну», проскочившее выше. А если чуть позвонче, то – строки из моего «индейского» (Д. К.), приведенного в конце «Части седьмой».

Их возгласы гортанны.
И норов их ревнив.

Снова готов побожиться, что стих этот специально к Аврааму Сергеевичу (Норову) не подгонял. Само собой случилось.
А словцо это (казалось бы, архаичное), что в имя-прозвище попало, я пользовал обильно. Чаще в глагольное «норовить», но попадало и в существительное.
Одно уважу (длинное! – нават «поэмкой» обозвал). Хотя бы за то, что в нём речь и идёт об именах как таких.

«Имена. Мистическая поэмка»

Зевс Громовержец от Фемиды
имел достойных дочерей,
не столь прелестных, как хариты,
однако ж не было мудрей
и справедливее, чем оры.
Держалась ими связь времён,
решались все земные споры,
и даже отзвук тех имён
внушал законность и порядок,
на слух – не приторен, не сладок,
а строг, подчёркнуто суров.
Наш, «самый лучший» из миров,
смирял при них свой норов дикий,
и всякий смертный трепетал:
Эвномия, Эйрене, Дике!
В одном мне слышится металл,
в другом – спокойствие удава,
а в третьем – власти торжество.
Прощенье, смерть, позор и слава –
закон не мягок, не жесток,
а справедлив. На то – и боги!
Им ухищренья не нужны,
а наши жалкие тревоги
не просто чужды, но смешны.

А вспомнил я «дщерей Зевеса»,
признаюсь, с умыслом иным.
Скрывать не стану интереса,
как при раскаяньи вины.
У этих ор имён хватает.
Природа двойственна богинь.
Пусть не в традициях Китая,
с различьем древним «ян» и «инь»,
а по другому основанью,
где «физис» с «полисом» сошлись,
точнее разделились гранью,
где оры опекали жизнь.
Одна из них звалась Ауксо.
А время года ей – Весна,
когда весь мир, окончив круг свой,
вновь пробуждался ото сна.
Другая Ф(Т)алло. То – Цветенье.
Ей Лето в вотчину дано.
А, впрочем, с первою в одно
она свивается сплетенье.
И третья – Карпо. Наша Осень.
То – время зрелого плода.
А где Зима? – мы тут же спросим.
Ответ найдёте без труда:
зимою жизнь замирает,
ей в этом списке места нет,
а коль не нравится ответ,
оно отыщется, хоть с краю.

В отличие от Гесиода
Гомер тех ор не исчислял.
Четыре, десять…Части года
на вкус, желание и взгляд
различно могут сочетаться.
А ор встречалось и за двадцать,
но три – особенно важны.
Вот только имя для Весны
себе я выберу иное,
то, в коем выражен Восход,
где силу набирает год,
но далеко ещё до зноя.
Мне Анатолия по нраву.
Она – Эвномии двойник.
По центру – Лето, Осень – справа.
Забавный в целом вышел «ник»!
Мы Талло превратим в НаТалью.
Цветенье сделаем Родным.
Одна морфема, а детали
замнём для ясности. Годны
в стихах и не такие трюки.
Здесь важно суть не потерять:
Живое Слово, смысл, звуки –
судьбы не обрывая прядь,
которую соткали парки,
сестрёнки ор, как не крути,
и сохранить, пусть и не яркий,
но столь чарующий мотив.
(19.02.2015)

Норов Авраам Сергеевич (1795-1869).

– полковник русской императорской армии, герой Отечественной войны 1812 года. Государственный деятель Российской империи, министр народного просвещения (1853-1858), действительный тайный советник (26.08.1856). Учёный, путешественник и писатель. Брат декабриста В. С. Норова и поэта А. С. Норова.

И скажете, что не достоин!?
Отнюдь! Замечателен. Считай, со всех сторон.
Хай себе и не граф (а то – князь). Зато – порядочный дворянин.
Полагаю, что А. К. он приглянулся, в первую очередь, как министр народного просвещения. Между ним и свояком Толстого Уваровым на этом поприще подвизался (1849-1853) князь Платон Александрович Ширинский-Шихматов.
О последнем ходили анекдоты, будто он поставил российскому просвещению не только шах, но и мат.
Ну, а же в министерско-просвещенский зазор между Норовом и открывавшим нашу притчу Путятиным попал Евграф Петрович Ковалевский (1790-1867).
Не ведаю, чем отличился в деле воспитания и образования народа уже он, но поскольку А. К. его вниманием обошёл, так же поступим и мы.
Поскольку же на «подвиги», совершённые на ниве просвещения почтенным адмиралом и дипломатом Евфимием, в отпущенные ему полгода, мы лишь намекнули, приведём о том подробную справку

[Им был осуществлён ряд реформ в области высшего образования: были введены матрикулы (зачётные книжки), обязательное посещение лекций и плата за обучение. Последние два нововведения особенно больно ударили по разночинной молодёжи. Путятин, будучи очень религиозным человеком, решил полностью перевести начальное образование в сферу деятельности церкви. По его указу вводились специальные двухгодичные курсы для преподавателей начальной школы, куда могли поступать только выпускники духовных семинарий. Также большой резонанс получил циркуляр от 21 июля 1861 года, которым запрещались любые студенческие собрания. Эти и другие нововведения спровоцировали беспорядки среди студентов, которые узнали о них в начале учебного года: в Петербурге и Казани произошли столкновения с полицией. Также Путятину не удалось ввести в российских университетах преподавание японского языка, о необходимости изучения которого министр образования несколько раз докладывал царю. Беспорядки вынудили царское правительство 22 сентября закрыть Петербургский университет, что лишь увеличило волнения среди молодёжи.]

Авраам Сергеевич (Норов), потерявший в сражении при Бородино ногу (и это – в неполные 17 лет!), потрудился при данном ведомстве, как при Николае I (начиная с должности товарища министра), так и при Александре II.
Судя по «зачётке», потрудился недурно. В ощутимый плюс.

[С 7 (19) апреля 1853 по 23 марта (4 апреля) 1858 года Норов был министром народного просвещения. При нём возросло количество студентов в вузах, была расширена программа преподавания по древним языкам, восстановлена практика командирования молодых учёных за границу (по избранию университетов). Авраам Сергеевич предпринимал попытки смягчения цензуры. Так, например, он ходатайствовал о дозволении придать огласке в печати обсуждение проекта судебных реформ, чему весьма противился министр юстиции граф В. Н. Панин. С 11 апреля 1854 года – член Государственного совета. В 1856 году А. С. Норов возродил идею создания университета в Сибири, однако этот вопрос по ряду причин не был решён положительно. В том же году Норов получил чин действительного тайного советника. Всеподданнейшим докладом 5 марта 1856 года он положил начало процессу создания в России первых публичных женских учебных заведений.]

Путешественник, оставивший о своих посещениях разных стран-земель обильные штудии с зарисовками. Действительный член Академии наук по отделению русского языка и словесности.
В общем, пример – достойный всяческого уважения. А с детьми не повезло. Все (трое) умерли во младенчестве. До трёх лет.
Супругой ему была Варвара Егоровна Панина, в родстве с упомянутым выше министром юстиции графом Виктором Никитичем Паниным не состоявшая.
Ну, а «упомянутый» – аккурат из «нашего списка».
Однако, перекинемся не к нему (юристы – подождут), а к сменившему в декабре 1861-го года Путятина, Головнину. Получается, что из восьми «интересентов» Толстого трое заправляли Просвещением. А если к ним добавить ещё и свояка Уварова...
Александр Васильевич Головнин (1821-1886).
Касаясь сего достойного мужа, трудно пройти мимо его отца – куда более прославленного и даже как-то засевшего в моей убогой памяти.
Вице-адмирал Василий Михайлович Головнин (1776-1831).
Мореплаватель, мемуарист, руководитель двух кругосветных экспедиций. По ним (прежде всего) и помнится.
1790-е провёл в морских сражениях. В начале, совсем юным (четырнадцати лет) – со шведами (Красногорское и Выборгское), а в 99-м участвовал в высадке десанта и боях на берегах Голландии.
Морскую баталию российского и шведского флотов при Красной Горке (близ Кронштадта), состоявшуюся 22 июня (!) 1790-го года запечатлел на своём полотне А. П. Боголюбов.
Гардемарин Головнин принял участие в битве на линейном корабле (66-пушечном паруснике) с замечательным названием «Не тронь меня».
О кругосветках на шлюпах «Диана» (синий маршрут) и «Камчатка» (красный маршрут) распространяться можно долго. Одни пленения – английское (с бегством) и японское (более двух лет) – чего-то да стоят.
С теми же англичанами в 1799-м сражался плечом к плечу в рамках коалиции. С 1801-го по 1805-й служил на судах английского флота под началом таких морских львов, как Корнвалис, Нельсон и Колингвуд. А уже в 1808-м оказался заложником потасовки, случившейся между, казалось бы, союзными державами.
205 томов книг по географии и морскому делу!
Умер от холеры, вспыхнувшей в Санкт-Петербурге в 1831-м году.
Ну, а уже его сыну (из нашего с А. К. списка) довелось послужить не в столь экстремальных условиях.
Министром народного просвещения – с 1861-го по 1866-й год. В самый, что ни на есть период «великих реформ».
Коротенько об основных вехах его деятельности на благородной ниве.

[В декабре 1861 года был назначен министром народного просвещения. Незадолго перед тем происходили студенческие волнения, приведшие к временному закрытию Петербургского университета и выдвинувшие на первый план уже прежде осознанную необходимость нового университетского устава. Студенческие беспорядки Головнин объяснял упадком научной деятельности университетов и недостатками университетской организации, уничтожавшей всякую нравственную связь между профессорами и студентами.
Для пополнения персонала профессоров Головнин отправил много молодых людей за границу, а руководство ими поручил Н. И. Пирогову. Для ознакомления с университетскими порядками за границей были командированы опытные лица, в том числе историк К. Д. Кавелин; в самой России опрошены были все лица, которые могли считаться сведущими в этом деле, а проект нового устава в переводе был обсуждаем лучшими европейскими авторитетами. Немногие из законодательных памятников имели такую обстоятельную и всестороннюю предварительную разработку, как университетский устав 1863 года, который ввёл приват-доцентуру, университетское самоуправление, университетский суд над студентами, умножил число кафедр, увеличил вознаграждение профессоров. Расширены были средства университетских библиотек; основан Новороссийский университет в Одессе (1864); издан особый устав для Дерптского университета.
А. В. Головнин поднял значение министерства народного просвещения, которое до него считалось одним из второстепенных; он почти удвоил его бюджет, сократив вместе с тем непроизводительные расходы; уничтожил канцелярию министра и всю административную часть сосредоточил в переустроенном департаменте народного просвещения. Главное правление училищ Головнин преобразовал в Совет министра. В 1864 году был издан новый устав гимназий, который, по выражению преемника Головнина графа Д. А. Толстого, «положил классическое образование в основу собственно-научного университетского образования».]

О, как!
А сменивший его Толстой (Дмитрий Андреевич, 1823-1889) в особом родстве с АКТ не находился. Хоть и был графом, но происходил из совсем не выдающейся поволжской ветви рода. Видный историк.
При Александре II действовал весьма предприимчиво и прогрессивно, но уже при новом Вершителе (Александре   III) преуспел в «закручивании гаек», будучи министром внутренних дел и шефом жандармов.
Всё из-за нигилистов-цареубийц. Хотя...
С просвещенцами из «катрена» Алексея Константиновича – тоже, как бы, и всё. В общих чертах.

27.09.2024