Ошибка колдуна

В одном из тихих русских городов,
Что утопают в зелени садов,
Спускающихся волнами к реке,
От суеты и шума вдалеке,
Вдруг поселился новый человек.
Судачили, что будто бы побег
Он совершил, что нелюдим, молчун…
И вскоре слух разнесся: он – колдун.
А год спустя стал другом дорогим
Всем, кто стремился навредить другим. 
 
В тиши садов в тревожной полутьме
Служил раздору, смерти и чуме.
В туманной дымке, в проблесках свечей
Он выполнял желанья палачей.
Над зельями заклятья он твердил
И страшные обряды проводил.
Колдун гадал на проклятой доске
И заставлял людей страдать в тоске.
Дом колдуна стал символом беды –
И поредели, высохли сады.

Колдун Зиновий жил всегда один.
Но время – беспристрастный господин,
Он осознал: прибавилось седин –
Ему преемник нужен, лучше сын!
Придумал он жениться на вдове,
Наивной, чтоб не верила молве.

Он женщину хорошую нашёл
С дочуркой Настей. В дом её пришёл.
В своём же доме он «гостей» встречал
И силы зла, как прежде, привечал.
Но время шло – Зиновий изнемог:
Он понял, что детей иметь не мог. 
   
Женой он никогда не дорожил
И вскоре со свету без сожаленья сжил.
Придумал сделать ставку он на дочь,
Но он ошибся, ведь была точь-в-точь
Она как мать: добра и всё молчком,
И в церковь бегала от отчима тайком.

Но время шло, и Настя подросла –
Как вишня молодая расцвела.
Ей встретился хороший человек,
Казалось, Настю полюбил на век… 
Не мог Зиновий этого принять –   
Решил судьбе он карты поменять.

Он притворился, что за Настю рад,
И счастье Насти – лучше всех наград.
Что платье белое ей так к лицу,
И сам её он поведёт к венцу.
Когда ж узнал, что Настя ждёт дитя –
Рассвирепел Зиновий не шутя,
Ведь Настин парень скромным, добрым был,
Он стать не мог слугою чёрных сил!
Он собирался Настю увезти –
Колдун смекнул, что им не по пути.

Зиновий падчерице счастья не желал,
И мужу Насти смерть наколдовал:
Тот шёл проверить, как баллон пробит,
И тут же насмерть был машиной сбит.

А Настя и три месяца спустя
Жить не хотела, если б не дитя.
Хоть гибель мужа – не её вина,
От горя чуть не тронулась она.
Но жизнь берёт своё, хоть и с трудом,
И Настю вскоре отвезли в роддом.
Зиновий ждал, колдуя средь осин,
Надеясь, что у Насти будет сын.
Он тотчас в оборот мальчишку б взял
И преданным слугою воспитал.

Но всё ж не всемогущи силы зла –
И Настя в срок Анюту родила.
Колдун кричал, в себя прийти не мог –
Опять его переиграл злой рок.

Зиновий взялся вновь за ворожбу –
К рукам решил прибрать её судьбу.
Он ветерана многих войн нашёл
И сделал так, что в город тот пришёл.
Колдун от фолиантов не вставал
И встречу Насти с ним наколдовал.
Гордей увидел Настю с кипой книг
И, как юнец, влюбился в тот же миг.
И Настя непонятно почему
Ответила взаимностью ему,
И первый раз за десять с лишним лет
Она сумела «да» сказать в ответ.

Пенял Зиновий: – Настя, мы ж родня,
Ты познакомишь с суженым меня?
И вот в воскресный день, как у людей
Пришёл к Зиновию знакомиться Гордей.
– Ну, что же расскажи, мил человек,
Как жил доныне, коротал свой век?
– Я воевал, потом ещё служил…
Служил Отчизне – в общем, не тужил.
– Ты убивал людей? Скажи-ка мне!
– Да, было дело. Как же на войне?
В меня стреляли – я стрелял в ответ.
Во сне их вижу через столько лет.

Зиновий просчитался, ведь Гордей
Убийцей не был, хоть стрелял в людей.
А с Настей в срок и вовсе небольшой
Гордей оттаял, потеплел душой.
Решил Зиновий что-то предпринять –
Никак не мог он снова проиграть.
И вот однажды утром по пути
Решила Настя на реку зайти
С Анютой вместе. Но колдун не спал –
На Настю с Аней дикий зверь напал.

Гордей беду почуял – как узнал?
Вскочил в машину и к реке погнал.
Гордей спешил как мог – что было сил,
Подъехал – на ходу затормозил…
Лежали на траве жена и дочь,
Он понял сразу: им нельзя помочь.

Как-будто ноги кто-то подрубил –
Он на колени бухнулся без сил…
Лежала Аня тихо, как спала,
И светлых глазок не коснулась мгла.
Он Настю умолял: «Не уходи!»
Но рана рваная зияла на груди.
Гордей пытался рану ей зажать,
Но продолжала кровь ручьём бежать.
Расслышал Настин стон: «Не унывай!
И отчиму руки не подавай!»
Сказала и поникла, не дыша –
И отлетела к Господу душа.

Гордей, не веря, головой качал,
Как зверь-подранок дико закричал.
Потом он долго у реки сидел
И на воду невидяще глядел.
Понять не мог, за что ж его судьба
Так наказала Божьего раба.

Когда любимых увезли врачи,
Гордей в машину сел уже в ночи –
К Зиновию как мог её погнал,
Но тот, казалось, всё подробно знал
О смерти близких. Он на стол собрал,
Гордея помянуть родных позвал.
Зиновий подливал и подливал,
Но хмель Гордея всё никак не брал.

И наконец-то, выглянув во двор,
Колдун Зиновий начал разговор:
– Гордей, девчонок наших не вернуть,
Но надо нам продолжить бренный путь.
Ты сможешь жить как царь, себя любя!
Ты мне поверь – я научу тебя.
Гордей молчал. И, улучив момент,
Привёл Зиновий веский аргумент:
– Богатым станешь, будешь много знать,
Желания любые исполнять!
Любого сможешь погубить-проклясть –
Ты власть получишь, неземную власть!
Мне ничего не нужно: я не вор.
Дай руку мне – скрепить наш договор.
Колдун Гордею в душу заглянул –
Тот инстинктивно руку протянул…
Но вспомнил просьбу Насти у реки:
«Ты отчиму не подавай руки!»

– Дай руку! Протяни! – Колдун кричал.
Гордей глазами молнии метал:
– Я душу мог отдать за тех ребят,
Что до сих пор в горах чужих лежат.
Но душу погубить, чтоб лопать всласть?
За грязные бумажки? И за власть?
И в голосе послышался металл:
– Не на того, Зиновий, ты напал!

Не сходится у колдуна пасьянс –
Ведь это был его последний шанс!
– Я внучку погубил свою и дочь –
И ты обязан мне сейчас помочь!
Дай руку мне – ты глуп не по годам! –
Тебе своё уменье передам!
Ты ж убивал – врагов ты насмерть бил
И душу ты давно уж погубил!

– Дать руку? Пожалеть тебя должны?
Марш в преисподнюю, отродье Сатаны!
Меня твои посулы не смутят –
Гори в аду и весели чертят!
Колдун затрясся, зарычал и сник –
Весь почернел, скукожился старик.
– Дай руку мне! – Чуть слышно прохрипел.
Но понял, что фиаско потерпел…

Гордей схватил потёртый вещмешок
И к выходу пошёл, но весь порог
Вдруг охватило пламя как дракон –
И дом занялся с четырёх сторон.
Колдун кричал, визжал, хрипел, потел –
Он в одиночку сгинуть не хотел.

Гордей спешил – иного не надо,
И табуретом высадил окно.
Поставить стулья друг за другом смог –
Разбег, прыжок сквозь пламя – кувырок!
Прочь зашагал – назад и не взглянул
И с ног уставших пепел отряхнул.

Зиновия дом выгорел дотла,
Сошла на нет о колдуне молва…
Но на земле остались уголки,
Где ловят души в ведьмины силки…