Вставайте, граф! Часть седьмая

Се Норов, се Путятин,
Се Панин, се Метлин,
Се Брок, а се Замятнин,
Се Корф, се Головнин.

Вот, уже «засучил рукава» и только прикидывал, с кого из оставшейся семёрки (по-герменевтски, весьма забавной) продолжить, но почему-то решил вернуться к тому катрену, которым начинался приведенный мною (в «Части пятой») фрагмент.

Оставим лучше троны,
К министрам перейдём.
Но что я слышу? стоны,
И крики, и содом!

Что меня здесь привлекло?! – Да содом... Даже красненьким у себя выделил. К «семейным ценностям» да «скрепам», так отличающим «Прекрасную Россию» (прошлую, настоящую, будущую) от сгнивающего на корню Запада.
Полагаю, что о «содомском грехе» наслышаны, если не все, то многие. Кто в основном, а кто и в деталях (хотя бы – с различением мужеложества и малакии).
Неужели я намекаю на кого-то из упомянутых!? По «списку Толстого».
Отнюдь! Вернее, с этими пока не проверял (а без проверки, с одного лишь герменевтского вслушивания в имя – хоть Норова, хоть Головнина – даже допустить не могу).
Но ведь на кого-то Константиныч намекал... Конкретно или, мабыть, как и в «дело привычное» (скрепам особенно не перечащее).
Однако, никаких иных «дворовых» к эпохе Николая-Александра в «Истории» не прилагается. Обратимся к догадкам (а то и – слухам).
Каждый, мало-мальски продвинутый в русской литературе, помнит хохмушку, сочинённую (сгоряча) Александром Сергеевичем. В содеянном он не раз (после) раскаивался, но – слово, как говорится, не воробей. Да и про «дым без огня» мы тоже помним (но – не более того).
В общем...

В Академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает?
Потому что ж*** есть.

Те, кто в теме, сразу поморщатся.
По части этой самой «ж» и «заседания» (и именно – в Академии наук, а не, например, в кресле Председателя Государственной Думы Федерального собрания («хунты») РФ).
Так Дондуков тот (это Пушкин его, даже после примирения, всё Дундуковым называл, в письмах) и вовсе не министром был, а только заместителем...
И даже не так. Не был князь Михаил Александрович (1794-1869, по рождению – Корсаков, а Дондуков – совокупно с титулом, лишь с 1829-го, по дозволению императора и благодаря законному браку (1819) с княжной Марией Никитичной Д.) и заместителем, то бишь – товарищем, какого-то министра.
Перейдя в ведомство министерства народного просвещения (1833), он успешно продвигался по служебной лестнице и в 1835-м году был назначен вторым вице-президентом Академии наук и председательствующим в комитете правления Академии. Где и заседал.
А председателем Академии (с 1818 вплоть до своей кончины, в 1855-м) был тогда Сергей Семёнович Уваров. Тот самый. Он же – министр народного просвещения (1833-1849). Где «то самое» (с его языка и лёгкой руки) стало лозунгом сего управления.

«Народное воспитание должно совершаться в соединённом духе Православия, Самодержавия и Народности».

Запечатлено в циркуляре, разосланном попечителям учебных округов, при вступлении С. С. в должность министра.
Ограничимся памяткой из «Вики»:

[Триада «Православие, Самодержавие, Народность» впоследствии стала крылатым выражением и сжатым воплощением русской монархической доктрины. Согласно теории С. Уварова, русский народ глубоко религиозен и предан престолу, а православная вера и самодержавие составляют непременные условия существования России. Народность понималась как необходимость придерживаться собственных традиций и отвергать иностранное влияние, как необходимость борьбы с западными идеями свободы мысли, свободы личности, индивидуализма, рационализма, которые православием рассматривались как «вольнодумство» и «смутьянство».]

Такая вот «скрепная» формула и вся теория. До боли современная (в смысле своего отклика в деяниях сегодняшней российской державности, якобы «республиканской»).
В своём недавнем опусе «Один и без оружия 11», поднимая понятие «интеллигенция», я коснулся (слегка) и личности Уварова, и его доктрины.
Фрагмент оттуда:

– Граф Уваров (Сергей Семёнович) был совсем не прост. И негодяем (во многих смыслах) он точно не был. Просто, ради дела, пошёл на некоторые жертвы и даже самопожертвование (дабы обвести кого-то вокруг пальца). Так и «обвёл». Как с одной стороны, так и с другой. За что и «схлопотал» (с обеих).

Образованный, в меру (не всегда) порядочный. Не лишённый литературных способностей. Только, вот...
По упорно распространявшимся в петербургской среде слухам, не был он лишён одной то ли слабости, то ли... Я, со свечкой, при тех обстоятельствах не стоял. Достоверно одно – дружба между Уваровым и Дондуковым-Корсаковым имела место быть. В чём она (и на каком этапе своего развития) выражалась, теребить не стану.
Приведу лишь одну справку. Законная семейная жизнь у обоих сложилась вполне благополучно. Каждый состоял в браке единожды. Чадами их Господь не обидел.
Особенно ужаленного Солнцем русской поэзии Михаила Александровича.
Шесть сыновей и шесть дочерей. У четы Дондуковых-Корсаковых. Рождением от 1820-го и за средину сороковых. В младенчестве умер лишь Михаил (1832-1833).
Как-то с теми слухами и не вяжется. Впрочем, чего только не бывает. Особенно в Державе, да с такими «скрепами».
У Сергея Семёновича (не просто «проходящего по делу», да ещё «ведущим», но, по некоторым косвенным данным, как раз и достойного той оговорки у нашего АКТ) были сын и три дочери. Первенец (Елизавета), 1812 р., умерла в тот же год от оспы. Недолго пожила и Наталья (1821-1843), скончавшаяся при вторых родах. Первые тоже были трудными и неудачными. В общем, внуков она любящим её родителям не оставила.
Сын, граф Алексей Сергеевич Уваров (1824-1884) – известный археолог, почётный член Петербургской Академии наук (1857). Имел трёх сыновей от брака с княжной Прасковьей Сергеевной Щербатовой (двое, Игорь и Фёдор – участники Белого движения на Юге России).
В целом у министра просвещения с наследниками сложилось не так удачно, как у его Протеже. И всё же...
А с Толстым закавыка (по тому «содому») могла состоять в том, что супругой Сергея Семёновича была тётя нашего Пиита – графиня Екатерина Алексеевна Разумовская (1781-1849). Законнорождённая дочь того самого Алексея Кирилловича (дедушки А. К.) и «опальной» Варвары Шереметевой.
Мабыть, Алексей Константинович о чём-то таком, по уже родству, из приключений графа Уварова был и осведомлён конкретнее. Мабыть...
А чету Уваровых у себя запечатлею. В «картинную галерею». С. С. – как в зрелом возрасте (при чинах), от Яна Ксаверия Каневского (1844), так и в младости (от Ореста Кипренского, 1815).
Что касается той злосчастной эпиграммы, то Пушкин жахнул её в 1835-м году.
С чего так завёлся?!
Запись из дневника поэта:

«В публике очень бранят моего Пугачёва, а что хуже – не покупают. Уваров большой подлец. Он кричит о моей книге как о возмутительном сочинении. Его клеврет Дундуков (дурак и бардаш) преследует меня своим ценсурным комитетом. Он не соглашается, чтоб я печатал свои сочинения с одного согласия государя. Царь любит, да псарь не любит».

От эпиграммы своей Пушкин, якобы отнекивался (устыдившись) и отношения с Д-К у него, к концу жития, наладились, но всё одно (время от времени) что-то свербело.

[ПУШКИН – В. Ф. ОДОЕВСКОМУ
Около (не позднее) 29 декабря 1836 г. Петербург
Так же зло, как и дельно [Имеется в виду не дошедшая до нас статья Вигеля, содержавшая «критику статьи Булгарина»]. Думаю, что ценсура однако ж не все уничтожит;–;на всякий случай спрос не беда. Не увидимся ли в Академии наук, где заседает кн. Дундук?]

А «дурак и бардаш», из дневниковой записи... Ну, дурак – это «дундук», а «бардаш» – как бы «развратник».
Одна из популярных баек округ этого.

[А какие качества князя, явно отрицательные, характеризует Пушкин, именуя Дундукова [Дондукова] бардаш. Первая ассоциация – со словом бардак. В русском устном сегодня бардак – это беспорядок, неразбериха, полный развал. Так что, Дундуков неряхой был? Вряд ли… Князь все-таки, прислугу имел… Ответ – в первоначальном значении слова бардак. Так прежде в русском устном называли публичный дом, притон. Историки языка разъясняют: бардак – переделанное бордель в значении «публичный дом». А значит, бардаш – посетитель борделя, развратник.
Вот каков Дундуков. Дурак и развратник… Так что ж, от такого неполноценного умственно и нравственно можно было ожидать… Сегодня в русском устном можно услышать слово бардачница, это не о публичной женщине, так в русском устном называют неряху, нерадивую хозяйку. А в русском народном бардашница – это женщина, которая зачесывает волосы назад, без пробора, как того требует обычай.]

Ежели построже, то

[Бердаши (от фр. berdaches), или люди с двумя душами (англ. Two-Spirit People или англ. Twospirit, от оджибв. niizh manidoowag) – люди третьего пола в культуре различных индейских народов Северной Америки, то есть представители одного биологического пола, принимающие гендерную идентичность другого. Часто выполняли культовые функции.
Хотя в некоторых индейских народах к бердашам относились так, как будто они действительно являлись людьми противоположного пола, в большинстве народов они идентифицировались как люди третьего пола – не мужчины и не женщины. По этой причине феномен бердашей назван примером трансгендерной гомосексуальности (транс- в данном случае – «по ту сторону»). У этих народов не считалось, что мужчина, состоящий в интимных отношениях с бердашем, имеет половые отношения с другим мужчиной. Бердаши не вступали в половые отношения с другими бердашами, существовало табу на подобные связи, которые рассматривались как форма инцеста.
Считается, что явление существования бердашей было широко распространено в Америке; оно представлено во всех крупных народах: от ирокезов на северо-востоке и вдоль всего восточного побережья; на Великих Равнинах у племён иллинойс, арапахо и далее на юго-запад у пима, навахо и мохаве; в племенах яки и сапотеков в Мексике, в нескольких южноамериканских племенах и среди эскимосов Аляски. Подобное явление встречалось и у ительменов на Камчатке, где обозначалось словом коекчуч.
Поскольку считалось, что бердаши имели особую связь с богами и духами, мужчины-бердаши часто являлись шаманами или знахарями.
В языке лакота этот тип людей обозначается словом wi;kte, дословно «желающий стать женщиной», а в языке навахо – nadleehe, дословно «становящийся».]

В некоторое подтверждение адекватности этой «викисправки» можно предложить картину Джорджа Катлина «Танец вокруг бердаша» (ок.1850).
С Катлином (у меня – Кэтлином) я как-то перекликался. Через Толю Маянского и замолчавшую (уже три года, как...) воронежанку Лену («Ёжик Туманный»). В серию – трижды.

1.
Весенний паводок. В грязи
утопла пО уши пехота.
Листаю Кэтлина альбом.
Индейский мир. Ассинибойн.
А Ваш проект – неотразим.
Там Дульсинея Дон Кихоту,
войти рискнувшему в альков,
сжимает преданно ладонь.
(К весеннему обострению, 3.03.2017)

2.
Индейцы, те же сиу,
нисколько не спесивы.
По-своему красивы.
Открыты и мудры.
Берём, к примеру, сурик,
чуть сажи и рисуем
пожар в лугах Миссури,
бизонов и шатры.

Ну, да! Бывали войны.
А что?! – Ассинибойны
не менее достойны
парить среди равнин.
И кроу, и манданы
– не жалкие ботаны!
Их возгласы гортанны.
И норов их ревнив.

С восходом Солнца танец…
СлабО, американец?! –
Стереть лукавства глянец.
И колышки – в надрез.
Живую плоть калеча,
не глядя на увечья,
взвалить себе на плечи
вселенской Жизни крест.
(Джорджу Кэтлину, 4.03.2017)

3.
Ассинибойн…
Дохнуло синевой.
Что в небе над канадскою границей.
А может, где поближе. Над Невой –
в Великий пост на Чистую Седмицу.
У каждого – Голгофа по себе.
Тем – Крест. А этим – шест Солнцеворота.
Ершалаим. Сальмантика. Тибет…
Кому –  Любовь. Кому-то – пёрышки Эрота.
(Отсвет, 4.03.2017)

Такие, вот – герменевтские загибы-уклонения.
А к этому («содомскому») я ещё думал и Глебыча (Невзорова) слегка одёрнуть.
Мабыть, когда он занадта клеймит попов от РПЦ в тех забавах (не знаю, свечку не держал), Саша попутал-таки их со своими родичами «индейцами»?! С их «бердашами-шаманами».
То-то он раз-пораз передаёт приветы Саше Габышеву (шаману-воину), принудительно госпитализированному (последний раз – в Уссурийске) после пешего марша до Москвы супротив Путина.
Следующее (через Толстого) – точно уже округ тех (заявленных) министров.

27.09.2024