Настроение

Переменится всё до вечера,
к возвращению.
Тянется синяя линия; наступления
не заметишь.

Внезапным фонтаном светлым,
переливаясь всплесками,
станут звенья; длящимся
пламенем песни, тающей
вдоль далёкой мёртвой
песчаной отмели длинной линии,
станут звенья — словно бы
флейты Солнца там
плещутся на отливе.

Спеют безвредные краски, камешки,
сказки-ягоды карликовых садов;
и неспящей зелени звёзд свечение —
неясно долгий, отлогий, полый
прозрачный склон или райский холм,
как выдох и вдох вне времени.

Настроения облако поймано.
(Ежедневно — где оно,
затонувшее в океане пепла,
сбежавшее от обеда
с ветром рассветных рейсов? —
поскорей и подальше
от общей сухой печали опавших пчёл —
к ещё большей, своей печали:
на заболоченные поля, где скважина
синего сердца сиро качает страх,
манекен тревоги тихо глотает страх;
к опасной прохладе каверн: дыхание
спрятано в мёртвой (?) крестовой даме,
скелеты ящериц, факелы, капли, камни,
аграфы, амфоры с тишиной.) Безвинное,
безоглядное, беспричинно шаткое, —

собранное на час, оно
тайно вверено трассам белым.
Бережно из безбержной памяти:
лампа и лист, нулевой парад,
произвольное
направление.

Улетает ум
на горячем воздухе цвета пения —
словно плещутся флейты Солнца там;
и повсюду свежесть — прохлада флагов —
в низине, и на холмах, и в небе —
расставлены чёткие силуэты,
рассыпаны миражи костров.

Ярко клад опаловый
за рекою мелькнёт в лесу.
Ветви хвойного дерева
тронет солёный шум.

Лунных свирелей зелье —
мята и мёд, вино из огня медуз —
и в чёрные воды ступлю, как в рощу, —
сделает тело медленным, растворяя ношу
тления лаской пауз и паутиной уз,
рисуя узорный сон на кувшине ночи.

25 – 26 сентября, 2024 год.