Словода

НАД ВОДОЙ

IV

Со мной пребывает Бог, во мне пребывает море.
Пребывает в печали, звучит в ля-миноре,
Шлёт письма в бутылках, топит в бокалах горе,
Беззубо покусывая песчаный берег.

Если вырвать меня из контекста моих историй.
Лишить завоёванных территорий и акваторий,
Я стану бессмысленной бутафорией,
И Бог в меня перестанет верить.


V

ты выгляни на палубу из трюма:
пейзаж застывший и слегка угрюмый,
у борта тихо дремлет кашалот,
хвост утопив и головой торча из вод.
в нем чёрт морской живёт, и Бог живёт.

на горизонте, кажется, земля.
но чья она: твоя или моя?
а стоит ли нам к берегу прибиться?
и надо ли за эту землю биться?
или само всё как-то разрешится?

я предлагаю не испытывать судьбу,
беду не кликать, не лечить цингу.
пусть всё за нас с тобой решит вода.
и если станется, то мы через года
из трюма переедем в города.


ПОД ВОДОЙ [можно молчать и улыбаться]


IV

Какие-то люди говорили, что человек состоит из души
И грудной клетки, в которой птицей заперто сердце,
И как ты её ни гони, ни души или ни потроши,
Она будет столько петь, сколько дадено петься.

А у меня внутри аквариум, заляпанный пальцами,
И в мутной воде что-то плавает кверху брюхом,
Да нет же – не мёртвая, что с этой рыбой станется,
Побьется еще, попоет, не имея ни голоса и ни слуха.


V

Рыбой гляжу на тебя. Немея,
Не моргая, не помня, не понимая.
Слов о тебе в голове на целую «Одиссею»,
Снов о тебе в голове на целую Навсикаю.
И роятся он во мне от уха до уха, от края до края.


VI

Знаешь, Боже, мне стало совсем не страшно
Подобная жизнь случается лишь однажды
На что были сделаны ставки – потери, пропажи.
Мимолетное остается в памяти важным
Пятном, вплывая в нынешний час хаотично, неслаженно,
Как потерянный рыбий косяк на вечерний бульвар.

А опыт, заслуги, налоги, признание, стажи,
Замужество, деньги, стабильность, налаженность –
Все то, с чем как с писаной торбою каждый
Здесь носится – в сущности, полная лажа.
На лучшее здесь лимит: на улыбки даже,
Лишь смайлы взамен – сплошной контрафактный товар.


XV

Оставь меня на песке
неподвижной, каменной,
деревянной – под толщей воды
разрушенным кораблем.
Я бы вечность лежала на дне
И сквозь рябь и рыбь
Читала по облакам
имена всех солнц и неб,
С которыми ты то на ты,
То практически нем.
Оставь меня под водой,
Там музыка гуще
И легче сердечный ритм.
Молчать под водой
Никто тебе не запретит.


XXXIV

от мыслей о тебе спасает обилие людей в этом городе
необходимость ежедневно улыбаться и быть приветливой
но когда рядом нет тех кто напоминает об этом
я моментально ухожу в себя внутри марианская впадина
одиннадцать километров помнишь школу урок географии
звонки перемены большие приторный чай в столовке
техничка невысокая и очень суровая
там в прошлом столько деталей которые хочется размусоливать
спустя года от этого легче уже не становится
да и не становилось прежде это такая потребность
вспоминать чтобы каждое утро себе доказывать
что я был вероятно есть и может быть буду
если кто-нибудь вовремя не забудет встряхнуть меня
и окрикнуть солнышко не зевай выходи из аута
поиграй с нами в мяч дочки-матери магазин
вот тебе деньги только теперь настоящие
зелёные честно сказать мне нравились больше
на них было можно купить шишки завёрнутые в фантики
камни вразвес и песок что сейчас на зубах скрипит памятью
а на эти бумажные разве что купишь только приметы жизни
а тогда её выдавали бесплатно-безвозмездно-безмерно
в общем я почти жива и практически счастлива
те кто рядом говорят что мне всего для счастья достаточно
я молчу и прячусь в ту самую марианскую впадину
залегать на дно всегда проще чем что-то кому-то объяснять
я уже что смогла доказала на уроках физики этого хватит
остальное весьма гипотетически и неосновательно
кроме того что меня от тебя спасает движение
в пространстве города и ещё пары маленьких городков
шевеление в топях памяти
а слова очень редко складываются во что-то кроме твоего имени
и ещё улыбка у меня украденная
свою потеряла не помню где ношу твою пару раз в неделю
не чаще чтобы не истёрлась и не запачкалась


БЕЗДОМЬЕ


IV

Дыши, моя девочка, только дыши.
Взгляни – вот руины твоей души.
Цел фундамент твоей души.
Мы на нём возведём новые этажи.

До самого неба, основательно, не спеша
Будет расти новостроенная душа.
Свободный от боли, желчи и лжи
Появится замок души из глуши.

Он больше не сможет тебя задушить,
Для этого в башне поселим банши,
Чтобы денно и нощно тебя сторожить.
Дыши, моя девочка, только дыши.


V

О чем мурлычет твоя гармошка,
Брат? Впивайся в нее губами, играй,
Отсыпь мне музыки на дорожку,
Выгоняй из меня вороний грай.
Заглушай его, заглушай.

Мой путь не близок, я на рассвете
Уйду. Наполни новыми звуками лес.
Даст Бог, тебя еще где-то встречу,
Пускай и через немало лет.
А нет – так нет.

Ты не иначе как чародей, смотри –
Замолкли птицы, змеями пламя пляшет.
До солнца осталось часа два или три,
Вино допито, и спать уже мы не ляжем.
Нас ждут, но это едва ли важно.

Не нужен дом – есть ветер, шляпа да рюкзак.
Не нужен быт – когда на сердце вечная весна.
Пускай по меркам мира ты дурак,
Во имя тишины себя лишаешь сна.
Но это всё не важно, всё – пустяк.


VI

Зачем тебе все эти фильмы?
На небе днём транслируют облака,
Ночью – звёзды. На землю ляг и смотри.
Ты и так живёшь страшно слишком –
Ожидаешь подвоха, пощёчины, подзатыльника, кулака,
И испуганно прячешь небо своё внутри. ;

Зачем тебе все эти книги?
История мира записана на коре древесной
От первых дней до самых последних лун.
Жизнь твоя хотела бы сбросить вериги
Слов. Только ты ещё учишься и с трудом переводишь вести,
Что плетут тебе ветви узорами древних рун. ;

Зачем тебе все эти платья?
Сколько в них не рядись – здесь никто не увидит души.
Сбрось печаль свою да завернись во мхи.
Если ты желаешь ясности или счастья,
Перестань себя мучить, переделывать и душить –
Успокойся, свернись змеёю у ног ольхи.


XII

Снаружи снег. Ещё декабрь или уже январь?
Зима в центральной части большой-большой земли –
Неважно. Что твердит тебе твой календарь?
Какое время года у тебя внутри?
Мороз ли там? И далеко простёрлись ледники?
Дремучий лес? Река? Пронзительная степь?
А может зной и километры выжженной земли?
Дожди кидаются с размаху о земную твердь?
Там есть ли хижина в глуши? Землянка подо мхом?
Руины крепости впиваются зубами в облака?
Там есть шалаш, лачуга? Ну хоть какой-то дом?
Нет – только горизонт. Короче, нифига.


СЛОВА


IV

Грущу? Нет, я не грустная. Так – немного устала.
Просто вспомнились дали, в этих далях меня кидали,
Обнадеживали, отпинывали, предавали,
Спасибо, что не огню.

И всё это ночью нахлынуло разом – жуть,
Хватало за жабры, мешало дышать. Заснуть
Не давала эта полузатёртая в памяти муть.
Теперь немного болю.

Да, тебя к этой мути всей я причисляю.
Нет, я не злюсь и даже не обижаюсь.
Я прощаю и каюсь. Люблю ли? Не знаю,
Но думаю, что [не] люблю.

Дай время мне, я переболею и перестрадаю,
Я не плачу сейчас, не жалею и не улыбаюсь,
Но, по-прежнему, это я – настоящая и живая
Перед тобой стою.


V

Вот и кончилось лето, одеваемся в шерсть и твид.
Вот и кончилось лето. Я немало уже напортачила.
И внутри у меня, по-прежнему, все саднит,
Как ни застирывай все, что когда-то многое значило.
И так, видимо, будет до самых надгробных плит.


VI

Мне бы стать словесным эквилибристом,
Перестать копаться в вариантах, смыслах,
Каждой вещи – по стикеру с ярлыком.
Чтобы никаких шаманов и оккультистов:
Мир, расписанный в инвентарном списке,
Так комфортен и так знаком.

Я могу не паутины плести – полотна,
Ткани без зазоров, закосов сотканные.
Это нить основы, вот нить уткА.
Но всё туда же – не по земле – в болото
Лезу, по самое горло вязну в топях,
И жизнь выносит меня на руках.

Омывает дождями, возвращает чистой,
Учит строить непробиваемую защиту
От тёмных мыслей и их теней.
Они ходят хвостом, от этого сносит крышу,
Но нужно привыкнуть, снова выдержать,
Стать свободнее и сильней.

Каждый неудавшийся самоубийца
Однажды ночью очнётся птицей.
Выбьют землю – он полетит.
Будет думать, что всё ему только снится.
Но его поддерживает чья-то десница,
И кто-то сверху благоволит.