Мытарства

Мордочкой трётся о руку мою
(плетью висящую, как в пантомиме)
кот, говоря будто: "Разве в раю
может не быть этих рук, мной любимых?"

Слышим мы оба журчание вод,
после дождя что в трубе водосточной
мчатся - лишь фон, и часов тихоход
царство покоя измерит бессрочным.

Видится мне, тем не менее, сквозь
мглу, что густеет, как лес, перед взором:
горный холодный поток вдруг унёс
разум и тело к смиренному морю.

Голубь (в приметах предвестник беды)
в окна стучит, но мой разум безвольный
прочь ли умчится? Холодной воды
токи как будто бы лечат от боли.

По берегам, наподобие плеч
Атласа - небу надёжной опорой,
лес возвышается. Мне бы затечь
к этим корням. Без стыда и позора -

спутников жизни моей - мне б восстать,
ствол обнимая, как в детстве. Как в детстве...
(Я закрываю глаза, но опять
вижу и слышу, как просит раздеться

тот, кого мне надлежит полюбить,
кто обладает неистовой силой,
чей поцелуй в мою девственность вбит
лезвием с шёпотом: "Как ты красива!")

Трусь я лицом о морщины коры
в кровь - я остаться безликой мечтаю...
Где-то стучат вдалеке топоры,
птицы взмывают испуганной стаей...

Дерево! Древо! Я обречена
сгинуть подобием крошечной щепки.
Лжец, кто сказал: "есть у жизни цена".
Истина в том, что объятия крепки

смерти. И я - человек до поры -
чёрную тень лишь до ночи бросаю...
Где-то стучат вдалеке топоры,
птицы взмывают испуганной стаей...