Тихий океан

Там, где океанская жижа
Бурлит и грохочет небрежно,
Где ветер рокочет и брызжит
Солёной слюною прибрежной,

Где волны, бодаясь с утёсом,
Клокочут, как электрочайник,
Какие быть могут вопросы
К вокальным способностям чаек?

Опрашивать в зоне транзита —
Их предназначение птичье:
«Фамилия? Цели визита?
Надолго у нас в приграничьи?»

Презрительным окриком в уши
Пырнут и летят, не дослушав
Того, кто, добравшись до суши,
Пытается выйти на сушу.

В текучем песке погрязая
И харкая протобульоном,
На сушу, хрипя, выползает
Единственный из миллиона:

На склоне холма непрерывен
Зелёный чешуйчатый шелест,
Скопление перистых рыбин
Над ним проплывает на нерест.

Но смерть всестихийна, всеядна,
Всевременна и всепогодна.
Для всех это сделать понятным —
Задание у земноводных.

На суше немыслимо гадов,
Хватает хитиновой хтони.
Ну так и зачем это надо —
Менять плавники на ладони?

Для близости к высшим приматам?
Чтоб следовать духу традиций?
Хвалиться травою примятой?
О чём вспоминать, чем гордиться,

Когда заколоченный ящик
В червивую землю опущен?
Заносчивость прямоходящих
Забавна упрямоплывущим.

Кому подтверждение нужно,
Пускай наблюдает воочию,
Как тело прилив неуклюже
Обратно под воду волочит.

Незримо свершается бездна
Смертей в океанской утробе:
Лишь волны бегут беспомпезно
Грядой безымянных надгробий:

Поющие все в один голос
И чуждые помыслам шкурным.
Им космос — единственный компас,
И шторм — их единственный штурман,

Чей курс незатейлив и ясен.
Такая у шторма работа:
Размешивать древние массы
Солёного рыбьего пота,

В котором, как муху в стакане,
Болтает раздутую тушу,
Катая по волнам, пока не
Срыгнёт с отвращеньем на сушу.

И воет, и воет, и воет
В ракушке, приложенной к уху,
Послание голосовое
От непробуждённого Ктулху.

Орут злые чайки без толку
И мечутся в неразберихе.
Когда все ракушки умолкнут,
Тогда океан станет тихим.