Виды монастырского смирения

«А в Калязине обитель не малая, — читаем в челобитной, — казна большая, после мору старых лет в запасе осталось, в хлебне по подлавичью стулья да чепи валяются, в мукосейке по спицам шелепы да плети висят, в караульне по подлавичью снопы батогов лежат, а у нас, богомольцев твоих, от того страху они не видят, а у малодушных за плечами кожа вертится, от того и ночью не спится»  .

В монастырских тюрьмах за узниками велось постоянное наблюдение.
Монахи тюремщики производили обыски, выискивая «зловредные тетрадишки и письма», так как узникам было запрещено писать. Они следили,чтобы узники не общались между собой и с караулом.

Беспокойным узникам, нарушавшим суровые тюремные правила, монастырские тюрем-
щики вкладывали в рот кляп; его вынимали только при принятии пищи. Для испанской инквизиции типичен кляп в форме груши, которая могла раздвигаться во рту.

Кляп, применявшийся в монастырских тюрьмах, был проще по конструкции, но дейст-
вовал не хуже испанского, когда надо было заставить узника замолчать.

В 1728 г. в один монастырь был послан иностранец Яков Иванов, принявший незадолго до того православие. Он обвинялся в том, что произносил «сумасбродные слова». Чтобы лишить его этой возможности, ему всунули в рот кляп.

Такой режим предписывался и специальными инструкциями Синода: «...а если оный колодник станет произносить важные и непристойные слова, то класть ему в рот кляп и вынимать, когда пища будет дана, а что произнесёт в то время, то всё записывать и, содержа секретно, писать о том в Тайную канцелярию».

Пищей для большинства заключённых были хлеб и вода, некоторым давался скудный
тюремный паёк.
Среди узников были, впрочем,и привилегированные заключённые «благород-
ного звания», которые получали пищу от своих родственников.

Рассматривая своих узников, как арестантов, монастырские тюремщики хотели придать им и внешний арестантский вид.
 Так, архимандрит суздальского Спасо-Евфимиева монастыря Серафим Чичагов пытался одеть своих заключённых в тюремную одежду.

Синод, однако, был вынужден охладить рвение тюремщика, так как в монастыри часто
ссылались лица без решений суда, в администативном порядке. Формально они не лишались гражданских прав, поэтому обращаться с ними,как с арестантами было признано неудобным.

В 50-х годах XIX в. правительство, в связи со слухами об изуверском отношении монахов тюремщиков к своим узникам, пыталось несколько смягчить режим в монастырских тюрьмах.

Во главе арестантского отделения хотели поставить светского коменданта, а в придачу ему дать помощника из монахов.

Но Синод решительно возражал против такой реформы и в монастырских тюрьмах всё
осталось по-старому: военная стража и тюремные служители были в полном подчинении архимандрита.

В монастырских застенках «для познания истины» заключённых нередко пытали. Епископ Георгий Конисский так описывает практиковавшиеся в конце XVII в. казни и пытки:

«Казни сии были — колесовать, четвертовать и на кол сажать, а самая легчайшая — вешать и головы рубить.
Вины их изыскивались от признания их самих, к тому надёжным средством служило препохвальное тогда таинство пытки, которой догмат и поныне известен из сей
пословицы русской — кнут не ангел, души не вынет, а правду скажет, и которая производилась со всей аккуратностью и по указанию Соборного уложения, сиречь степенями и по порядку, батожьём, кнутом и шиною, т.е. разожжённым железом, водимым с тихостью или медлительностью по телам человеческим, которые от того кипели, шкварились и вздымались.

Прошедший одно испытание поступал во 2-е, а кто не выйдет живым, тот считался за верное виновным и ведён на казнь»  .

Чаще всего пытали поднятием на дыбу.
Как описывает историк М. Снегирёв, «поднятоу на дыбу привязывали к ногам тяжелые колодки, на кои ставши палач подпрыгивал и тем самым увеличивал мучение: кости, выходя из суставов своих, хрустели, ломались, иногда кожа лопалась, жилы вытягивались, рвались и тем причинялись несносные мучения.

В таком положении били кнутом по обнажённой спине так, что кожа лоскутьями лете-
ла . Пытки производились не только по усмотрению архимандрита, но и по настоянию епископов, которым подчинялись монастырские тюремщики.

Так, епископ Холмогорский Афанасий в своей грамоте настоятелю Соловецкого мона-
стыря прямо предписывал прибегать к пыткам,чтобы вырвать от узников нужное признание —чистосердечное покаяние».

Зная о таких монастырских порядках, архангельский губернатор в 1774 г. обратился к архимандриту Соловецкого монастыря с секретным письмом, напоминая, что пытки в монастырях формально законом не разрешались.

Впрочем, нельзя осуждать одних только монастырских тюремщиков за их жестокость —
ведь этого требовали от них и Синод, и правительство.

Инструкции Синода, на основании которых заключались в монастырские тюрьмы уз-
ники, были очень суровы.

В них указывалось, в каких тюремных помещениях следовало держать заключённых, какой должен быть для них режим, какие меры ледовало применять к тем, кто начнёт «сумасбродничать» — одиночное заключение, карцер,лишение пищи, телесное наказание.

В инструкциях глухо упоминалась также и «вина» заключённых: «За вину его, за дела, проивные благочестию, за многие вины вместо мертной казни бить нещадно кнутом и сослать в монастырь».

В XIX в. режим в монастырских тюрьмах мало изменился. По-прежнему узникам запре-
щалось общение с монастырской братьей, из среды последней выделялись монахи для «увещевания», а по существу, для систематического шпионажа за заключёнными.

Помимо инструкций от Синода, такие же инструкции получали монастырские тюремщи-
ки от высшей и местной администрации.


Как видно из представленных сведений,узники не назывались по фамилиям, каждый
числился под известным номером.

В 1835 г. ревизией Соловецкого монастыря были вскрыты значительные злоупотребления и произвол. Тогда был издан указ, запрещающий сажать в монастырские тюрьмы без особого раз решения верховной власти. Но на практике этот порядок не соблюдался.


В 1554 г. в Соловецкую тюрьму были брошены участники антицерковного движения, возглавлявшегося Матвеем Башкиным. Церковный собор 1554 г. приговорил Башкина к сожжению а его соучастников к заточению в «молчатель-
ные кельи» с «великой крепостью "

Е.Ф. Грекулов «Православная инквизиция в России»