В книжной лавке

   В КНИЖНОЙ ЛАВКЕ

   Мне показалось, что здесь я уже здесь был, давно когда-то, очень давно...
   Владелец этой книжной лавчонки, сиротски притулившейся к серой "глухой" стене какой-то мутной конторы сидел в

кресле
за дощатым барьером и, по всему видать, крепко спал. На моё довольно шумное вторжение (громко хлопнула входная

дверь) спящий не отреагировал никак. Я же, дабы обнаружить моё присутствие, постучал в фанерную переборку и

негромко кашлянул. Хозяин лавки, рыхлый, годов семидесяти мужчина, недовольно поморщился, отомкнул

набрякшие веки...
   Из-за хищно посверкивающих стёкол очков, оседлавших красно-лиловый нос, на меня оценивающе, с прищуром,

глядели серые с просинью глаза. Было такое ощущение, что он сейчас встанет и гаркнет: "Вон! Вон отсюда!" Но я

уже знал, как обманчивы бывают первые впечатления, а потому кивнув на книжную полку, смело поинтересовался:
   - Ну и как, берут?
   - Вам-то что за забота? - получил в ответ.
   - И всё же! - настаивал я.
   - Набрались, - буркнул обладатель красно-лилового носа, - наелись; досыты наелись, до отвращения нахавались...

Вы-то сами зачем здесь?
   - Мне бы Шмелёва... Ивана Шмелёва - давненько не читал...
   Кажется я его развеселил: его брови вспорхнули словно две потревоженные куропатки. Он принялся хохотать; и

хохотал так, что у будки стали притормаживать, останавливаться, слушать...
   - Вы ещё Уильяма Шекспира спросите! - продолжая колыхаться в смехе, едва выговорил носатый продавец. - Нет,

любезный, сии книжицы редко у меня гостят; уж и не припомню, когда и кому продал последнюю. Нету нынче хороших

писателей, нету - вымерли, аки мамонты. Так-то вот, парень.
   То ли забываясь, то ли по какой иной причине, он обращался ко мне то на "Вы", то на "Ты" - попеременно. Он явно

волновался и своё волнение пытался завуалировать наигранной весёлостью.
   - Позвольте-позвольте, - пытался я поспорить с ним, - что значит вымерли, а как же...
   Я успел произнести только начало фамилии популярного сочинителя детективов., как воздетой кверху рукой он

подал мне знак остановиться.
   Мой визиви, снял огромные, вполлица очки, после чего его нос тотчас приобрёл поразительную схожесть с

переспелым перечным струком, склонился ко мне и точно боясь, что кто-то его может подслушать, зашептал:
   - Ты и вправду считаешь его хорошим писателем?! Парень, не смеши, пожалуйста, старика; нынче мне смеяться

небезопасно - рассыпаться могу.
   - Но это не только моё мнение, так думают многие... -- возразил я.
   Он снова меня заткнул. На сей раз грубо и безапеляционно, даже ногой притопнул:
   - Чёрт! То Шмелёва тебе подавай, то... Знаешь, неразборчивость, - даже в еде, - никогда к добру не приводила; тем

более - в пище духовной. А насчёт других мнений... Никогда не иди в поводу у толпы, тори свою стёжку. А этот

писака, о котором ты... Знаешь, парень, отец твой, будь он жив, вряд ли одобрил бы твой выбор...
   - Вы знали моего отца?!
   - Я и вас знаю.
   - И меня знаете?! - Вновь воскликнул я.
   - Знаю. Вы-то меня не помните... ну,  разумеется, не помните. Ведь тогда, когда мы с вашим отцом... О, он был

большим книголюбом!
Сколько же вам тогда было? Дай, Бог, памяти! Пожалуй годика три - никак не больше. Н-да... Вы ведь в нашем

городишке недавно, так?
А до этого... Впрочем, какая теперь разница.
   (Мама рассказывала мне историю про то, как в северной экспедиции погиб мой отец; погиб выполняя какое-то

важное задание; папа был геологом - начальником геологоразведочной партии... Да, в год, когда он ушёл из жизни,

мне исполнилось ровно три...)
   Я ударился в воспоминания.
   ...Из раздумий меня вывел усталый голос книготорговца:
   - Мы были с ним в одной экспедиции, в одной палатке бичевали, гнус-комарьё кормили, мерзли... Всяко было.

Жалко!
   - Странно, а почему мама о вас ни словом не обмолвилась; вы ведь знакомы с ней?
   - Очень знаком, черезчур даже... Послушайте, давайте оставим об этом... До более подходящего момента.
   Голос его дрогнул, но он тотчас совладел с собой. Я не стал у него выпытывать, что означает его горькое "очень

знаком" и мы продолжили наш разговор о книжках и о писателях.
   - Ну, так что будем брать? - словно сбросив невидимую тяжесть, вопросил он.
   Я безмолвствовал; я только пожал плечами и направился к выходу...
    - Знаешь что, -- сказал он мне вослед, -- ты ещё приходи - через недельку приходи; обещали подкинуть нечто

интересненькое - русскую классику обещали; что-нибудь и для тебя оставлю... Ну и поговорим... Про жизнь

поговорим.