Письмо

Чуть живого птенца занесло передать письмо:
Убедительно прощу вас в срок до конца Всего.
Насыпаю ему три щедрые горсти пшена,
и пока он клюёт, сгущается тишина.

Вот на добром моём пшене он уже окреп,
улетает ночами, под утро приносит хлеб,
и под грохот всемирный я принимаю дар,
потому что и кроху Он, благосветный, дал.

Так учили меня, так учуяла я сама.
Но птенец вырастает в ворона — то ли чума,
то ли в зону безумия вляпался тварный род.
Голубиного бога нет, есть вороний чёрт

А из ворона в борова, бешенствуя в грязи,
не поможет ни бегство, ни Боже иже еси,
и когда он ярится, то хоть залезай под шкаф.

Лица хором орущих, верблюжья его башка
управляет оркестром, костями трясёт скелет,
как в рассказах из детства, страшно, спасенья нет.

Никакая идея, теория не верна,
кроме той, где растёт ежедневно всея вина,
и в неё погрузиться хочется, как во тьму,
а потом получить письмо и поверить Ему.