Переводы Growltiger s Last Stand by T. S. Eliot

Последний привал Тигрорыка

Тигрорык был  бравый  кот  и  плавал  на  речной  барже,
Он  свободой  пренебрёг  лет  одиннадцать  уже.
От  Грейвсенда  до   Оксфорда  наводил  порядки  он,
Заработал  себе  титул  «Ужас  Темзы»  чемпион.

Его  внешность  и  манеры  всем  внушали  боль  и  страх,
Его  плащ  всегда  был  порван,  с драной  дыркой  на  локтях.
Дерзко  порванное  ухо  намекало  на  беду,
Хмурый  взгляд  подбитым  глазом  выражал  всему  вражду.

От  его  ужасной  славы  трепетал  весь  Ротерхит,
И  бывали  в  содроганье  и  Патни,  и  Хаммерсмит
Кур  замками  запирали  в  клетке  гуся  неспроста,
Когда  тёк  по  побережью  слух  свободы  для  кота.

Горе  слабой  канарейке,  свой  покинувшей  удел,
Страх  трусливый  пекинеса  Тигрорыку  честь  задел,
Плач  обидный  бандикута  на  заморском  корабле,
Злая  схватка  любой  кошки  с  Тигрорыком  на  земле.

Все  породы  ненавидел,  были  чуждыми  ему,
Не  давал  он  им  пощады,  никакой  и  никому.
Страх  и  перса,  и  сиамцев  выражал  в  глазах  упрёк.
Лишь  один  сиамец  вырвал  Тигрорыку  уха  клок.

Вся  природа  задремала  этой  ночью  при  Луне,
У  берега  баржа  стояла,  погружённая  во  сне.
Тонкий  запах  источали  ночью  травы  и  цветы,
Тигрорык  застыл  у  борта,  погрузив  себя  в  мечты.

Его  лучший  друг  кот  Грумбскин,  не  спросясь,  давно  пропал,
Жаждой  он  смочить  бородку  вызвал  на  барже  аврал.
Да  и  боцман  Тамблбрутус  как-то  странно  улизнул,
Видно,  в  поисках  добычи  где-то  выпил  и  уснул.

И  теперь  лишь  забияка  в  одиночестве  сидел,
«  Где  же  леди  Гриддлбоун?», -  он  от  мысли  поседел.
А  разгульная  команда  издавала  в  бочках  храп,
Когда  хитрые  сиамцы  на  баржу  подняли  трап.

Тигрорык   лишь  в  мыслях  видел  с  дамой  сердца  пьедестал,
Он  её  кошачье  сердце  «мурским»  звуком  чаровал.
Этот  звук  глушил  сюрпризы  и  опасности  страны,
Но  уже  глаза  сиамцев  отражали  свет  луны.

А  сампаны  друг  за  другом  закрывали  блеск  воды,
И  не  слышалось  ни  звука,  предвещания беды.
Когти  сильные  сжимали  вилки,  для  стола  ножи-
Тигрорык  дуэт  свой  вспомнил  и  забыл  кошачью  жизнь.

… «Бул-энд-Буш»  я  вспоминаю,  вспоминаю  сгоряча,
Это  было  в  Саттадау,  как  обычно,  по  ночам.
Всё    происходило  в  спешке,  не  уйдешь  же  от  судьбы,
Мистер  Кларк,  хозяин  бара,  там  обычно  вежлив  был.

Это  был  отличный  дом  от  подвала  и  до  крыши,
Билли  Маккой  завлекал  выпивох  всех  в  бара  ниши,
Музыкант  и  весельчак был  всегда  душою  бара,
Ну,  а  барменша  Лили  от  него  была  в  ударе.

-  Билли  Маккой,  ты  давай  потанцуй  на  барной  стойке,-
Принимался  он  стучать  каблуком  свои  кейквоки.
В  умилении  слезу  посетители пускали
И  старались  заказать  больше  пива  в  этом  зале.

Лили  девушкой  была  и  мозгами  не  страдала,
И  носками  башмаков  быстро  ссоры  прекращала.
А  когда  шум  не  стихал,  нашу  радость  омрачала,
И  по  стойке  недовольно  громко  штопором  стучала.

-  Билли,  Билли,  поиграй  нам  на  пасторальной  флейте,
Ну,  а  те,  кто  здесь  сидит,  наслаждайтесь,  пиво  пейте!
В  умилении  слезу  посетители  пускали
И  старались  заказать  больше  пива  в  этом  зале.

Ну-ка,  Билли,  поиграй  на  своей  гитаре  «Молли»,
Билли  страстно  струны  рвал и  ревел,  как  кот,  ретиво.
Посетители  тотчас  на  глаза  слезу  пускали
И  просили  заказать  в  чувствах  ещё  больше  пива.

Билли, Билли,  продолжай,  ты  же  стал  душою  бара,
Выше  кружку  поднимай,  чтобы  пива  всем  хватило,
Тут  вдруг  Джильберт  фейерверк  запустил  одним  ударом,
Азиатская орда  сразу  палубу  накрыла.

Гриддлбооун  подняла  визг,  как  будто  полетела,
Хвост  трубой,  в  глазах  тоска,  оказалась  не  у  дела.
Только  кавалер  её  окружён  был  сталью  плотно
И желание  одно – дрался  он  всегда  охотно.

Враг  безжалостно  сжимал  ряд  за  рядом  к  телу  тело,
Тигрорык   спасенья  ждал,  но  оно  не  приходило.
Вот  желанная  доска,  от  неё  и  берег  рядом,
Только  дёрнулась  она,  кувырок  стал  водопадом.

Новость  радость  принесла  в  Воппинг  и  летела  дальше,
Танцевали  все,  кто  мог  и  мечтал  об  этом  раньше.
В  доках  жарили  всех  крыс  целиком  для  всех  усатых,
А  в  Бангкоке  целый  день  объявили  красной  датой.