Здравствуй, вечная жизнь! Я опять в сентябре...

Здравствуй, вечная жизнь! Я опять в сентябре стал взрослее. Где-то,
Чтоб на поезд попасть, люди картой и скоростью рвут турникеты.
Я ж ворвался в тебя, не бесплатно, но взяв под проценты
Пару радостных дней, и, в придачу, сто лет твоей ренты.

Здравствуй, бедность в окне... А точней, за окном, но не важно,
Все настолько сдались, и ссудили свой мир без присяжных.
Вот, рябина  цветёт, это всё во дворе, что нетронуто страхом,
Беззаботен лишь школьник, забор проскочив одним махом.
Август был так горяч, что, дотронувшись пальцем кипящей кастрюли,
Не почувствуешь боль. Как на зло, насчёт осени не обманули
Синоптики, и, окромя холодов без того леденящего края,
Слишком холоден бег, даже если в поту всю толпу обгоняю.
Что до комнаты – так же разбросан весь хлам между полок,
Что касается дня – слишком мало, и всё ж изнурительно долог,
Удлинителей нет, чтоб тянуть электричество, дабы покрыть
Нужды общих потребностей, хоть бы и лампу для книги включить.

Молоко не прокисло (холодильнику слава!) Не уж то на завтрак будет
Каша из риса, и даже, по прихоти, кофе на треснувшем блюде,
Похудеть не получится, впрочем, весы выполняют работу, а чисто
По человечески, дельного не дадут. Vegan food продаётся за триста
Рублей, к сожаленью, убить слишком выгодно, а до реакции организма
Мысль не доходит. В попытках судить в направлении либерализма,
Среди светских бесед за политику, можно схватить ноль оваций,
И три осужденья. В основном, эти темы свершаются без реакций.

Здравствуй, кружка с водой. Что сегодня в качанье проплещешь?
Ты одна здесь под лампой, как робкое зеркало блещешь.
Вот, я с жаждой борюсь, а выцеживать дно – это после
Не иметь даже капли, и будешь пуста, как душа моя. Возле
Тумбы тапочки ждут грязных ног, чтоб бродить в коридоре без цели,
Как в мозгу бродят мысли, раскинув эмоций качели.
Я смотрю в календарь, и смотреть не хочу, потому, что по датам
Этот день даже меньше в объёме, чем крошечный атом.
Невозможно знать всё, но не узнано даже, что завтра случится,
Выйти ль раньше во двор, или стоит не так торопиться,
Не известно, что будет, и страшно, особенно, в облачном фоне,
Не знать ни минуты грядущего, кто будет править на троне,
Кто ноги протянет, заляжет на дно, залетит на удачу.
И знать ни к чему, всё равно в бесполезность потрачу.

Где-то слышится крик, точно стих Вознесенского... Нет, то на детской площадке
Дети дали всем знать, что с их детством пока всё в порядке,
Если с горки никто не скатился весьма неудачно,
Если милый малыш не умеет ещё мат разбрасывать смачно.

Здравствуй, русская речь! Где твой вымолвить слог... Разве в чате
Всем сказать добрых слов... В то же время, как где-то во МХАТе
Расписал сценарист монолог, чтобы женщинам слёзы пролить на сеансе,
А мужчинам уснуть, так сказать, содержать всё в балансе.
Не толковый словарь открывать здесь придётся, а что-то сложнее,
Чтоб одним только словом не стало на сердце больнее,
Там – листы из печати, что может быть проще на свете,
Особенно, если никто не желает нуждаться в ответе.

Я устал и смирён. Завтра лекций под сто, а бумага пропала,
Разошлась на стихи, на романы, что в мысль возвратились сначала.
Я устал, но не сдался, готов, дверь открыв нараспашку,
Выйти в вечер на улицу, причесавшись, накинув рубашку,
При параде. И слышится голос, зовущий дождливую юность,
То гул от звонков, шум Москвы, или музыки шестиструнность
Гитарная. Здравствуй, мой город, к тебе, наконец, подошла
Очередь, пусть даже облик укутала (время под девять) вечерняя мгла.
Вижу луну, в полный рост, в полный лик, правда, в пятнах пигментных,
Что, впрочем, прекраснее стана построек кирпично-цементных.
Мне уж столько лет, столько вёсен идут чередою.
Здравствуй, вечная жизнь! Хорошо, что теперь ты со мною.