пока идёт дождь

Да, это обо мне: - Ты чё, с Урала?
Из казаков наш род, притом
Жизнь, как бельё семью стирала,
Сушила, гладила вальком.

Прадед Герасим, подпоручик
Или хорунжий, лейтенант,
Кавалерист лихой (не лётчик))
Был коренастым (не атлант).

Детей семнадцать, Киселёвы.
Уже все умерли, давно.
Носителей фамилий новых
Не знаю, жизнь-то не кино.

Кто сгинул в пламени Гражданской,
Кто, раскулачен, в лагерях
России гольной и чушпанской,
Бил голод, прямо в куренях.

Да, в СНГ теперь погосты,
Могилки некому прибрать.
"Братья" чужими стали просто,
Не признают эрэф за мать.

Дед - Полкунов из Сухоречки,
Тоже из рода казаков.
Рос в шалаше, а не на печке -
Семьи не стало, стариков...

Казак - военный и сиротство
Обычно множила война,
А голод нёс в станицы скотство.
Все жить хотят, не их вина.

Ловили сусликов и ели,
С братишкой жили в шалаше,
Еды хватало еле-еле...
Голодный год убил!(клише).

Не стало брата, подобрала
Живых бездетная семья.
Другой фамилия их стала,
Теперь такая же моя.

Сбежала Ксения с делянки,
Хорунжего малАя дочь.
Большевиков посты, подлянки
Минуя, убежала прочь.

Пешком шла долго до станицы,
Батрача в семьях по пути.
Добра всё меньше в русских лицах,
Сейчас бы не смогла дойти.

С такой же перекатной голью,
Связали жизни в тридцать пятом,
Несчастьем поделились болью,
"Кулачка" с будущим солдатом.

Родились позже три ребёнка
И в сэсэсэр пришла война.
С тремя детьми на шее тонкой
Осталась Ксения одна.

Как умер дядя мой, младенец,
Опухший с голоду малец,
Сколько топтал Россию немец
Не стану вспоминать...конец.

Три покаления, два строя
Я по рассказам описал,
Время живых, простых героев,
Насколько помню набросал.

А третий строй бесчеловечный,
Вы сами знаете, он здесь,
Короткий, грязный и не вечный,
Ведь Бог всё видит и он есть!)