Сашка. Часть вторая. 30-34

                30

          Терпимая жизнь у супругов под одной крышею  завершилась неожиданно скоро. Требования Ксении Фёдора начали ставить в такой тупик, из которого он выходил не иначе, как окольными путями. Пути эти уводили его далеко от семейных забот, и уже на второй месяц супруги стали  врагами. «Оказывается, сердце моё к ней равнодушно… Не разглядел…» - думал Фёдор, отдаваясь работе до полночи или ложась спать, жалуясь на головные боли. «Мы ненавидим друг друга!» - думала Ксения, уходя из кабинета, где муж притворился занятым. Она часто вспоминала Скачкова. Они встречались на улице или у проходной завода, куда он приходил по делам. Всего слово, сказанное ему с улыбкой, могло бы примирить их. Ксения чувствовала это. Но она не каялась, что порвала с мужем. Как-то подумала о Викторе: «Мерзавец, с плеч сбросил заботу о детях; лучше бы на фронте погиб: была бы детям пенсия».
          И к ней пришла мысль об уезде из Севера. «Зачем  приехала сюда?» - спросила она сестру Анну, зайдя проведать свою мать. «Куда же деваться мне от вас,- заплакала Анна, прижимая к груди ребёнка.- Кто знал, что жизнь моя сложится так». Ксения покачала головой, вспомнив, как мать ругала супруга Анны, бросившего жену с пузом. Впрочем, Анна настаивала  на том, что он её не бросил, а уехал на заработки.
 
          Невообразимо судьба порой ломает человеческую душу, перекрутив её в мясорубке неустройств. Того не замечая, меняется человек: прошлые порывы глохнут, планы мельчают, и уже не узнаёт человек сам себя. И настаёт пора, когда не собрать ему по крохам всё, что годами рассеяно. Несчастная Анна…
 
         - Вот что скажу, мам, Анна, давайте готовиться к переезду,- неожиданно объявила Ксения.- Будем выбираться на материк.
         - На что же ехать?- развела руками Агафья Кирилловна.- Это столько деньжищ надо.
         - Найдём на что!- отрезала Ксения. Лукавые искорки блеснули в её глазах.
         - А как с мужем?  Он поедет тоже?- спросила робко Анна.
         - Кто же несчастье с собой возит?- резко ответила Ксения.
 
        В первых числах сентября задули ветра, повалил снег. Братья подолгу смотрели из окна на согнувшиеся от ветра спины прохожих; но дома от батарей веяло    теплом. «Как дела у бабушки? Может, у неё угля нет,- подумал Сашка.- Хотя зачем ей уголь: мамочка уехала в аэропорт покупать билеты, и - прощай Норильск». Вовку радовал переезд и предстоящий полёт на самолёте. Но он уже задумывался о будущем, и его тревожила неизвестность: как семья устроится. Кстати, он от мамочки слышал, что едут они во Фрунзе, где живёт её подруга, только мамочка давно не переписывалась с ней.
        Ксения вернулась к вечеру; лицо её было усталым, но глаза сияли. Она торжественно открыла сумочку и вытащила билеты, сказав, что завтра будут в Красноярске. Но вскоре весёлость её сменила грусть. Дети увидели, как она села за стол и взяла листок бумаги. Неотрывные взгляды сыновей ей не давали   сосредоточиться.
         - Чего вылупились?- с раздражением спросила она.- Отпускаю  погулять.
        Братья с радостью повскакали с места.
         «Милый Алексей,- писала она,- я  виновата. – Она надолго задумалась, кусая кончик ручки. И продолжила писать. - Но ничего, к сожалению, не исправить. Прощай. Мы улетаем на материк. Прости, Ксения». Сложив листок бумаги, она подумала: «Утром на станции отдам, чтоб передали».

        А начальника станции снесло с рельс. Он стал пить запоем, потому что был не в силах трезвыми глазами смотреть на полный развал семьи. Какую тёмную душу скрывала её красота. Судьба вновь посмеялась над ним.  Но как долго он принимал за любовь корысть её. Жила с ним до тех пор, пока не поняла, что извлекать выгоду из должности он не научиться. Нет, кажется, любила… Но корысть пересилила - потянулась к бухгалтеру, которого, наверняка не любит. В этом  её натура! Отсюда и неприязнь к детям за то, что создали заботы. Мелкая женщина. А вдруг позовёт его, если не уживётся с мужланом? Он простит, у него не хватит сил не вернуться, но он не хочет этого.
        Крепко пил Скачков, не зная, что судьба сжалится над ним. Это случится, когда он получит от Маши Яровой письмо, ответит ей, и вскоре встретит её на аэродроме. Они поженятся, со временем переберутся на Большую землю, где она родит ему дочь и сына, и жизнь дальнейшая пройдёт у них в любви. И, слава Богу! Они заслужили счастье, пусть и запоздалое, зато ценное тем, что к нему пришло на краю гибели, а ей стало наградой за выдержанную временем любовь.

                31
   
        Утром пришли старая Агафья и Анна. У Анны дочь    укутана была в толстое одеяло. Пожитки женщины уложили в мешок и чемодан. У Ксении же набралось восемь мест.
         - Как же, дочка, это повезёшь?- спросила Агафья Кирилловна.
         - Было бы везти что, мама.
         Ксения ушла на станцию. В квартире Фёдора стоял хаос – чемоданы и мешки разбросаны были на полу.
         - Задерживается автомобиль... - заволновалась Ксения, когда вернулась.- Хоть бы идол не явился, - сама себе прошептала, помня о прихваченных вещах.
         В дверь постучали. Это оказался знакомый детям шофер.
         - Мама, Анна, спускайтесь к машине! Дети, тащите   по мешку!- волнуясь, приказала Ксения.               
         - Вещей много,- качнул головой шофёр.- На самолёте хорошо за багаж сдерут. Не пожилось на Севере, Ксения Семёновна?- Говоря это, он поднял мешок и  чемодан.
         - Не пожилось… - вздохнула Ксения.
         Автомобиль подкатил к узкоколейке. Вещи перегрузили в вагон, и через час паровоз втащил состав в район аэродрома. Оставалось несколько часов до отлёта самолёта. Сильный дул ветер, и пассажиры с опаской посматривали на небо. Оказалось, волновались  не зря: по радио объявили, что рейс из-за непогоды откладывается. Дети, понимая серьёзность положения, старались не задавать вопросы; бабушка вздыхала, глядя на заледеневшее окошко; Анна укачивала дочь.
         Посёлок близ аэродрома состоял из шести бараков. В одном бараке приютили семью, позволив занять  кухню. Квартира принадлежала местному сторожу. Вечером засветились огни аэродрома, лучи прожекторов пронзили пространство. Братья выбежали наружу. И увидели  ползающие трактора. Неожиданно послышался шум мотора. Самолёт сел на полосу, но неожиданно наклонился на крыло, и оно достало до полосы. Братья подбежали к самолёту. Люди  выходили на снег. «Никого интересного - одни взрослые»,- подумал Сашка. Дяди и тёти пожимали руку лётчикам. «Шасси не вышло»,- услышал Сашка одного из пассажиров. Два трактора потащили на середину аэродрома покачивающийся из стороны в сторону самолёт.
         Среди пассажиров, ожидающих вылет рейсом на Красноярск, прокатился слух, что полярный лётчик Борисов собирается, несмотря на сложную погоду, лететь на Большую землю. Ещё говорили, что это  –   риск. Но Ксения, не раздумывая, пошла в контору, чтобы уговорить лётчика Борисова взять семью. После  уговоров тот согласился, но высказался, что не дело рисковать старыми и малыми. Была составлена бумага, в которой Ксения брала под личную ответственность решение отправляться в рейс. Борисов сунул бумажку в карман, с улыбкой сказав: «Бумага бумагой, но с себя я ответственность тоже не снимаю».
         Погода улучшилась, но свинцовые тучи висели над тундрой. На следующий день братья совершили ещё одну вылазку.
         - Смотри, сколько самолётов!- удивился Сашка, оглядывая машины.- Вон поломанный, вон ещё.
         Они подошли к заснеженному остову неисправного самолёта.             
         - Давай внутрь его залезем,- предложил Сашка.
         - А не погонят?- засомневался Вовка.
         - Мы быстро.   
         Братья подошли к самолёту, снег вокруг был утоптан.
         - Не ровно стоит,- отметил Вовка, оглядывая низ крылатой машины.
         Тем временем Сашка влез на крыло и, придерживаясь за натянутую проволочную антенну, прошёл к носу машины.
         - Иди сюда,- позвал он Вовку.   
         Через минуту Вовка стоял рядом. Открыть кабину усилием четырёх рук оказалось легко. Братья, оглядевшись, юркнули по очереди в кабину.
         - Чего только нет!- вырвалось у Сашки.
         Они стали тянуть на себя рычаги. Сквозь лобовое стекло проглядывался аэродром, это успокоило малышей. Ощупывая вокруг себя, Вовка наткнулся на начатую пачку хороших папирос. Смачно вдыхая дымок, они вертели головы в кабине. Вдруг послышался шум мотора трактора. Братья притихли.
         - Кто там!- раздался грубый голос.
         - Вылазим…- шепнул Вовка.
         Сашка увидел трёх лётчиков в  меховых тужурках. Двое были низкими, а третий, высокий, и ещё на поводке держал овчарку. Вовка начал выталкивать брата, головы их высунулись из кабины. Увидев ребятишек, лётчики засмеялись.
         - И что с вами делать?- спросил высокий дядя.
         - Дяденьки, отпустите, мы больше не будем!- Сашка вознамеривался пустить слезу.
         Лётчики, насмеявшись, полезли в карманы, спрашивая друг у друга, не отыщется ли у кого нож, чтобы отрезать малым уши. Сашка посматривал на Вовку, тот - на Сашку. К самолёту подполз трактор, и лётчики, забыв о малышах, занялись делами: стали разматывать трос и цеплять самолёт к трактору. Низенький лётчик, в меховой одежде похожий на шарик, подкатился к ребятам, мигнул глазом и, расплывшись в улыбке, сказал:
         - Чего стоите? Брысь, пока целы уши!
         Сашка покосился на собаку.
         - Не бойтесь: она малых не трогает.
         Братья припустились бежать. На краю аэродрома остановились, и едва могли отдышаться.
         - Счастливо отделались,- заговорил Вовка.
         Они подошли к хвосту другого неисправного самолёта, наклонившегося набок. Сашка увидел сзади хвоста металлическую пружину, и потянул за неё. Она подалась.
         - Что делаешь!- крикнул Вовка.- За это уши точно  отрежут!

                32

         Самолёт ИЛ-12 лётчика Борисова был готов  к старту. Десять пассажиров, считая семью Рязанцевых,  сидели на местах. Перед вылетом лётчик Борисов обратился к пассажирам:
         - Товарищи, соблюдайте спокойствие. Когда будут   воздушные ямы, вы уж не пугайтесь.
         Взревели моторы; самолёт затрясло, он начал медленно набирать скорость. До взлёта сидеть в самолёте было терпимо, но когда набрали высоту,  стало   холодно, даже окна затянулись льдом. Сашке показалось, что ветер пробивает обшивку самолёта. Открылась дверь кабины пилота, и хрипловатый голос сказал, что уже сейчас начнутся воздушные ямы. Но холод донял пассажиров, и к предупреждению отнеслись без  внимания. «Скорее бы начались эти ямы, а то я превращаюсь в сосульку»,- подумал Сашка. Вдруг самолёт наклонился на бок, он стал падать, потом его швырнуло в сторону, но, наконец, он выровнялся. Бабка Агафья стала читать молитву. А братьев развеселила качка, при каждом нырке они громко смеялись. Зато мужчине, с выпуклыми, как у рыбы, глазами воздушные ямы не понравились - он сжался в комок, физиономия его стала белой, как иней, с неё ни на минуту не сходила гримаса. При очередном наклоне в салоне раздался его крик:
         - Прекратите! Я не выдержу! Кто так ведёт  самолёт!
         Вены на шее у него вздулись, нижняя челюсть заплясала. На крик из кабины вышел пилот и стал его успокаивать. Тот ответил что-то, но Сашка не расслышал: у него заложило уши. И стало подташнивать. Когда тряска закончилась, братья, чтобы согреться и размять ноги, стали ходить по проходу меж сиденьями. Мамочкино шипенье заставило сесть их на  место. Неожиданно заплакала Анна: она постоянно укутывала дочь, но когда открыла ей личико, то увидела, что оно побледнело от холода. Ксения, схватив свёрток с малышкой, побежала к двери пилота и постучала. Через минуту лётчик дал ей меховую куртку. В ней девочка согрелась быстро, и в салоне  зазвучал её  писк.
         Самолёт пошёл на посадку. Встретил Туруханск пассажиров тёплой погодой и аппетитной закуской в столовой. Братья ели пахучие котлеты, поглядывая на старших и прислушиваясь к их разговору. Старуха Агафья жалела Анну, с которой предстояло распроститься в Красноярске, где она решила остаться в доме сестры мужа. Анна бы и не рассталась с роднёй, как понял Сашка, но она не потеряла надежду сохранить семью.
         Снова полёт. Наконец,  Красноярск.
         - Как изменился климат!- удивилась Ксения.- Там мороз, а здесь дождь.
         - В это время обычно и здесь лежит снег, - заметил таксист, укладывая вещи в багажник.
         - Значит, к твоим поедем?- посмотрела на Анну Агафья Кирилловна.- Интересно  познакомиться.
         Улица Кирова, дом номер сорок восемь, - назвала Анна адрес.
         Братья с интересом смотрели из машины на улицы города. Дома казались однообразными. Только на главной улице было, на что посмотреть. Вовка вскрикивал от восторга, а Сашка старался увидеть знакомые места, где он бывал с дядей Лёшей. И, наконец, различил вдали часовню.

Такси остановилось возле бревенчатого дома. На улице вертелась толпа мальчишек; они обступили машину. С крыльца дома сошла  женщина, худощавая, с  впалым ртом и небрежно причёсанными волосами, болтающимися на плечах. Это была золовка Анны – Анисиха. Она забрала у Анны свёрток с девочкой и поздоровалась со всеми. Потом стала просить приезжих хотя бы недолго погостить. Ксения, сославшись на то, что у них сейчас другие планы, не подумала покинуть машину.
         - Нет, нет,- настаивала Анисиха,- так не отпущу. Сватья,- обратилась она к Агафье Кирилловне,- ты-то что сидишь? Погостите.
         - Решайте: ехать - не ехать,- возник шофер.- Машину зря держите!
         - Ты  бы молчал, окаянный,- нагнувшись, дохнула в лицо ему перегаром Анисиха.
         Шофёр отвернулся. Ксения, наконец, сдалась на уговоры. На крыльцо, держась за косяк двери и покачиваясь, вышел лысоватый мужик - Анисов. Осмотрев приезжих из-под нависших бровей, он пробасил:
         - Входите в дом, просим.
         Видимо, решив, что его миссия завершена, он, продолжая покачиваться, отправился в дом. В узком коридоре воняло керосином, в углу стоял примус.
         - Промокли, ах, вы…- засуетилась Анисиха.- Анюта сбегай в ларёк, ещё не закрыли, я подтоплю печку.
         На середине комнаты стоял стол со следами пьянки.
         - Праздник у вас?- поинтересовалась Агафья Кирилловна, покачав головой.
         - Сам получил получку.
         Анисов забрался, кряхтя, на высокую кровать, стоявшую у стены, и, погладив ладонью лысину, стал  подсказывать жене:
         - Чего не надо убери со стола, рюмки оставь, а самовар долей.
         - Помолчи, идол,- дай с людьми поговорить,- перебила его Анисиха.- И далече с Севера путь держите?- обратилась она к Ксении.
         - Пока во Фрунзе, а там видно будет,- нехотя ответила Ксения.
         - К её подруге направляемся, - подключилась к разговору Агафья Кирилловна.- Пишет, что в городе Фрунзе хорошо.
         - С Севера, значит, съезжаете?
         - Климат лютый,- покачала сокрушённо головой Агафья Кирилловна.      
- А Георгий говорит, что в Норильске зарабатывают деньгу.
- А где он?- Агафья Кирилловна изловчилась вставить мучивший её вопрос.
- Так здесь, подойти должен.
Анисиха поставила на клеёнку тарелку с селёдкой и луком и, дразнящую ароматным паром, варёную картошку. На пороге показалась Анна, следом, с улыбкой искривлённых губ, вошёл мужчина среднего роста. Широкие плечи и крепкая фигура  не сглаживали неприятного впечатления от лица со свисшей на глаз чёлкой и омерзительной улыбкой.
- Ксения, мама,- это  Георгий,- бодро представила его Анна.
Осклабившись, мужчина подал родственникам руку и без лишних слов начал распоряжаться водкой. После первой рюмки, Анисиха приобрела бойкость, засновала из комнаты в кухню, подкармливая в кухне детей, а в комнате еду подкладывая взрослым. Братья, поев, заспорили. Георгий встал из-за стола и, подойдя к двери, заорал:
- Заткните рты, мелюзга!
Шум из кухни прекратился, но ненадолго.
- Значит, Аннушка остаётся?- перекричав общий шум, спросила Агафья Кирилловна Георгия.
- Пусть остаётся: места хватит, но я дома пока что не жилец. - Он выпил залпом водку и шумно выдохнул. - Жизнь штука серьёзная, не нам ей подсказывать, что делать. Если Анька не приладится к жизни, пусть  уматывает. Я скоро уеду, ненадолго, но уеду. Пусть ждёт, если ещё нужен ей, а нет, её дело.- Как бы ставя точку пояснению, он грохнул кулаком по столу, отчего зазвякала посуда.
         - Разоткровенничался,- шепнула Анна сестре.- Успокаивать  бесполезно.
         - Давай, сватьюшка, укладываться спать,- встала Агафья Кирилловна.

                33

        В детстве всем нравится смотреть в окно стучащего колёсами вагона, на  избы, на деревья, на складированное сено. Поезд вёз семью на юг. На боковой полке уткнулись в стекло любопытными носами два мальчугана. Сашка первое время ехал с большим удовольствием. Но не стало возможности покурить, так как окурки на полу вагона не попадалась, да и курить можно было только в туалете, а он был всегда занят.
        Наконец приехали на станцию Луговую, где семье предстояла пересадка. Разместилась семья на вокзале - заняли угол, где стояли два деревянных диванчика.
        Вокзал заполнен был пассажирами, как и вагон. Хождение туда-сюда ни на минуту не прекращалось. А поезд на Фрунзе ждать предстояло трое суток. Здание вокзала отличалось высотой. Сашка заметил летучих мышей, которые носились под потолком или пролетали над головами пассажиров. Он попытался сбить одну фуражкой, но тварь быстрыми зигзагами пролетела мимо. Оставив  пустое занятие, Сашка нащупал в кармане старую трёхрублёвку. Она стала мешать ему, когда на перрон пришла лотошница торговать мороженным. Её обступила детвора. У лотошницы осталось  три порции.  Купив их, Сашка направился в сторону фонаря над уборной. Неторопливо глотая мороженое, он обдумывал, что  скажет Вовке по поводу того, что сам  съел две порции, а ему оставил одну. У фонаря стояли три подростка; у одного из них был такой же белый воротничок, как у Сашки. «Это же Вова» - узнал Сашка. И увидел, что брат пятится от двух мальчишек, сжав кулаки.
         - Нету! Говорю, нет денег!- крикнул он.
        Мальчишки были крупней Вовки.
         - Вов!- позвал Сашка.
        Чужаки обернулись. Сашка подошёл ближе. Теперь он разглядел их злые глаза. Один ухмыльнулся в сторону подошедшего Сашки, а другой, коренастый, пнул Вовку. Сашка кинулся на помощь брату, но был схвачен  за  воротничок. Скорей  непроизвольно, чем обдуманно, Сашка сунул в лицо схватившего его подростка мороженое. Вовка, воспользовавшись обстоятельством, ударом в подбородок сшиб с ног коренастого. Его дружок хотел было убежать, вытирая рукавом глаза,  но Сашка успел подставить ему ногу, и тот  кувыркнулся у уборной. Со стороны вокзала раздался милицейский свисток, послышался звон шпор. Долговязый милиционер схватил за шиворот мальчишек. С дрожью в голосе, наперебой, братья рассказали милиционеру, что произошло.
         - Знакомые беспризорники,- строго сказал милиционер и потащил обоих к вокзалу.
         - Ты молодец, Сашок!- похлопал брата по плечу Вовка.
        Сашка большей похвалы от брата и не желал.
         - Матери,- погрозил Вовка пальцем,- ни гу-гу, а то не отпустит ни на шаг. Молодчина, брат!- повторил он похвалу.- Теперь будем вместе ходить.
         - Везде!- поддержал Сашка.- И ни одна падла нас не тронет!
   
                34       

         Утром братьям не хотелось подниматься с дивана, но пришлось,  потому что иные пассажиры, которым  некуда было сесть, возмутились.
         - Неужели так и будем околачиваться!- сокрушалась Агафья Кирилловна.
         Но этого не случилось. Появилась Ксения, уходившая куда-то; за ней семенил небольшого роста киргиз. Семья отправилась вслед за ним. Киргиз нёс чемодан, который не стали сдавать в камеру хранения. Шли недолго, и скоро добрались до домика.
         - Здэс сможете нэмножко поживат,- пропел киргиз бархатным голосом и ушёл.
         Глиняный пол, белые, как снежок, стены, деревянная кровать с горой одеял и подушек, на полу ковёр. На ковёр и село семейство, которое нуждалось в отдыхе. Но вскоре появился хозяин, с женщиной; они несли три топчана. По сравнению с вокзалом, это был приятный уют, который позволил семье скоротать время до отправления поезда. Хозяин все дни оставался  услужливым. А когда семья садилась в поезд, он перетащил вещи из камеры хранения и занёс их в вагон,  после же приветливо махал рукой, прощаясь. Сашка подумал, что киргиз этот лучше иного родного, но бабушка пояснила, что он потому такой, что с матери содрал круглую сумму.
            
До Фрунзе доехали быстро. Стояла глубокая осень, но привокзальная территория утопала в зелени. Сошедшим с поезда пассажирам в нос ударил аромат яблок, смешанный с приятным запахом шашлыков. Семья отправилась в гостиницу. Усилиями Ксении, нашлась комната на втором этаже. Деревянные, синего цвета перегородки светились щелями, через которые видно было, что сейчас происходит в соседнем номере.
Передохнув, неразлучные после известного события братья двинулись на базар, что находился у гостиницы, стоило только пересечь дорогу. Здесь увидели они кисти винограда, бардовые яблоки, а ещё арбузы и разрезанные гранаты, сияющие внутри, как камни драгоценные! Но больше всего народу толпилось в стороне, где происходило, видимо, интересное зрелище. Сашка решил посмотреть, что там, услышав восторженные крики. Подойдя к зевакам, он увидел мужика, который водил на цепи медведя. Мишка по незаметному приказу хозяина вставал на задние лапы и изображал танец. Из клетки появилась обезьянка, держа в лапе чашку. Вытянув чашку перед собой, она, как заправский кассир, не спеша, обошла публику, причём стояла перед каждым зрителем до стука монетки. И это действо воспринялось как зрелище.
         А в это время Вовка, любопытство которого ограничилось осмотру фруктов и по причине этой потерявшего брата, рыскал по рынку в его поисках. Проискав зря, он направился на выход. У водопроводной колонки, вертелось с полдюжины мальчишек, в центре которых Вовка различил Сашку, видимо, рассказывавшего что-то смешное, потому что пацаны хохотали. Увидев Вовку, Сашка подошёл к нему.
         - Где пропал?- грубо спросил старший.
- По базару ходил. Сам где был?
- Тебя искал. Что ты, анекдотец им травил?
- Нет. Один киргиз приехал на верблюде, запряжённом в арбу – так у них телега называется. Я подошёл ближе, а киргиз мне говорит: «Не видел верблюдов? Верблюдам нравится, когда их гладят. Хочешь, попробуй». А верблюд лежал, а сам поджал ноги под себя. Я к нему подошёл и стал гладить. Он от удовольствия захрапел, тогда я запустил в его шерсть обе руки. А он как харкнёт! Чуть с ног не сшиб слюнями. Едва отмылся. Это им и рассказывал.
         - А не знаешь, почему он харкнул?  Не знаешь? Да потому, что ты нарушил клятву ходить вместе.
- Правильно… Мало мне,- вздохнул Сашка.