Зелёные мемуары. юмористический рассказ

      Эх! Класс было раньше! И бочки с пивом на каждом углу. И столица под боком. Час двадцать лёту. А почему не слетать, коль профсоюз всё за тебя оплатил? Правда, четвертной* от сердца оторвали.

«Наш самолёт приближается к городу-герою…» Сейчас болтать начнёт. Не блевануть бы. Но всё нормально: Ан- 24 не «кукурузник»**!
Наша группа - союз города с деревней. Колхозное крестьянство от качки малость протрезвело, мы же - чистый глаз. Но, ничего, до гостиницы доберёмся - своё наверстаем.

Ух, ты! Гостиница "Космос"! Иностранцев полно. По холлу разгуливают, «мальборо» с «винстоном» потягивают. Я «Астру» в зубы. Наши - шары на лоб: «Спрячь! Спрячь! С фильтриком закури!»
«Ну, вас на фиг!»

Хорошо в Москве экскурсоводом, если, конечно, с нашим братом дело имеешь. Поздоровался и домой. Нам достопримечательности не нужны. Сумки в руки и на промыслы.
Я к родственникам решил зайти. Надо отметиться. Торт с букетом захватил, по дороге пропустил стаканчик, что б не очень скучно было. Деды-то своё отпили: тут болит, там постреливает. Сделали вид, что очень рады. Про жизнь в провинции интересуются. Угощают. Хвастают, хорохорятся. «Что ж ты, Юрка, нас не предупредил?» Ночевать оставляют. Ну, я не дурак! Приветы от всех передал, тортом закусил и в гостиницу подался. Мол, я - старший по группе. Москву хорошо знаю. Сегодня перед сном всех проконтролировать надо, а завтра - я, вроде бы, как экскурсовод. Да, люди старой закалки дисциплину уважают. Особенно, дед-отставник. «Не забывай, Юра. Звони. Ещё заходи».

От Академической до Щербаковской на метро, потом остановки четыре автобусом. Вот и двадцать три ноль-ноль. Визитку предъявил и бегом в ресторан. А он, блин, уже закрывается. Стоп! Откуда-то музон несётся. Вот это да! Ночной бар! Четверть века прожил, а в ночном баре ни разу не был. Бегом в свой номер. Костюмчик с галстучком натянул. Замечаю, что-то на меня инострашки косятся? Наверно, потому что трезвый. Я залпом пару коктейлей выдул, но не помогло, не замаскировался. Слегка по мозгам стегануло, мысли в косичку собрались. «Это они на мой прикид вылупились. Костюмчик польский серенький их с понталыку сбил. Наверное, за кагебешника приняли». Пришлось опять в номер подниматься. Джинсы, свитер на голое тело, и …:

«Доичь?» «Найн. Руссшишь». «Корошо!» Немец пошатнулся и со всего размаху **нулся о стойку. Ну, ничего. С кем не бывает!
Вот это свобода! Пей сколько влезет, пляши пока штаны не треснут. Понятно, матом громко не ругайся, да морды заморские не бей. Кругом одни «фрицы». Я по-ихнему не силён. А, когда поддашь, пообщаться охота. Стал наших по бару выглядывать. Ни одной родной рожицы. Нет - неправда, есть один узкоглазенький. В кресле откинулся, ворот беленькой рубашки расстегнул, «данхилом» затягивается, ошалелело по сторонам озирается.

«Ты откуда?» «Из Ташкента…» «Знаю, был в Ташкенте. Хороший город. А я из Воронежа». «Знаю бил в Воронеже. Брат в стройбате служил … Ти кем работаешь?» «Инженером, - говорю. – А ты чем занимаешься?» «Землю копаю». «Где?» «Ды, на кладбище».
А, ну его в жопу. Пора своих на праздник жизни выволакивать.

Дежурная по шестнадцатому этажу сначала выделывалась. К своим не пускала! Но, если я завёлся, никакая мымра со стажем меня принципиальностью не переубедит.

В двухкомнатном номере царило тихое русское веселье. Вся команда была в сборе. И мой приход внёс свежую струю в прокуренную казённую каморку.

«Ю-юра-а, где ты пропадал? На - держи штрафной. Чего меньжуешь? Мандаринами закусывай. Налегай на колбаску, - засуетились сердобольные женщины. Я впервые дико посмотрел на стакан с беленькой родной, но из уважения к коллективу выпил.
Смачно чавкая мандарином, я внёс предложение спуститься в бар. Мол, что вы тут водку украдкой трескаете, когда там культурные люди веселятся. Коллеги посмотрели на меня со снисходительным недоумением. А секретарша Люсенька даже на шоколадку со мной поспорила, когда узнала, что уже второй час ночи. «Какой ночью бар?!» Под напором общественности я сам в себе засомневался. Но спор, есть спор. Хотя, вроде бы, с женщинами спорить - последнее дело.

Не дожидаясь лифта, я, спотыкаясь, помчался вниз по лестнице, дабы убедиться в своей правоте. И через пять минут, галантно вручив Люсеньке шоколадку «Вдохновение», я гордо возглавил экскурсию по «злачным местам».
Перед входом в бар «Сезам» я тщательно проинструктировал своих товарищей по части непринужденной манеры держаться в общественных местах.

Публики за время моего отсутствия заметно прибавилось. Новенькие фирменные штаны пикантно обтягивали нарочито отклянчанные попы валютных путан. Они тусклым от бессонных ночей взглядом без особого энтузиазма оценили нашу компанию и опять отвернулись к стойке.

Спиртное в нас уже не лезло. И мы дружно пустились в пляс. Только в дальнем углу над изящным стаканом с виски мирно прикорнул маленький кругленький прораб Иван Иваныч.

В начале воскресного вечера нашу сплочённую команду ожидал, как и было заранее оговорено, люксовый «Икарус» на стоянке у гостиницы «Метрополь». Популярный автобус, произведённый на благо нам рукастыми венгерскими пролетариями, чётко, по расписанию, доставлял в аэропорт впечатлённых гостей столицы.
До отправления туристического автобуса оставалось около полу часа. Иван Иваныч весело подмигнул и предложил мне пригубить из горла марочного на посошок. Я не в праве был отказать передовику производства. Мы не стали растягивать удовольствие. Иваныч выскочил из «Икаруса» и хотел избавиться от опустошённой тары привычным путём – выбрасыванием куда подальше. Пришлось выскакивать следом за неугомонным прорабом и уговаривать культурно пройтись с фирменной бутылкой до ближайшего мусорного контейнера.

Погрустневший прораб поинтересовался:
- Вот, не пойму. Марочное брал в ресторане. Ресторан – «Метрополь». Юр, а площадь почему-то в честь Свердлова назвали.
- Не чуди, Иваныч! Мусорный бак видел?
- Ну…
- Так глянь - он рядом с памятником Свердлову стоит.

1991г.

_______________________________________
* Четвертной — это разговорное, устаревшее слово, означающее купюру или сумму в 25 рублей, то есть составляющую четверть от ста.
** "Кукурузник" - прозвище самолёта Ан-2, который широко использовался в сельхозавиации, в том числе занимался воздушной химобработкой кукурузных посевов в СССР.
 
На фото из общедоступного Интернета: Москва. Памятник Якову Михайловичу Свердлову на площади его имени (ныне Театральная площадь) в 1991 году был демонтирован и перемещён в парк Музеон.


Читайте рассказы из цикла "Москва моя":

1. Москва моего детства http://stihi.ru/2019/04/07/7180
2. Равнодушная Джоконда http://stihi.ru/2019/10/26/3733
3. Москва моя http://stihi.ru/2018/09/04/3987?ysclid=m1c4w39ocj702795215
4. Лучшее пиво в моей Москве http://stihi.ru/2018/12/20/6975 
6. День милиции в лужковской Москве http://stihi.ru/2019/03/29/3385

­