Вставайте, граф! Часть первая

Никак не распрощаюсь...
Это я (названием) – кивнул и Рае (Школьник-Галли), и Коле Шипилову (в его «Октябрь»).

Как две зеркальные луны, мои ладони холодны…
Ах, если б ласточки весны меня позвали!
На сеновале диких трав
я оплатил бы жизнь, как штраф.
Платите, граф. Но в том, что – граф,
я прав едва ли…

Строки – из последнего (шипиловского). Ушло в песню.
А «зеркальность» – если по-герменевтски, скорее, к Льву Николаевичу.
У Раи, кстати, о «Зеркалах» своё набегало. А у кого их (разных) только не было!? Даже я сподобился (одна, то ли «симфония», то ли «какофония» «У Зеркала Небытия» – чего-то, да стоит).
И, дабы Великий не нахмурился, прежде, чем завершать с Константиновичем, воздадим Николаевичу. Льву. Бостром (ниии... – не стану задевать его потомков, хотя... – раз признали, при всех сумневах, хай-таки – Граф) стерпит.
А Великому вспомню-выкачу (из пригоршни только виршей), пожалуй, два. В Тему. Больную...

«По поводу известного афоризма»

Гвалт до коликов, до рвоты.
Зенки лезут из орбит.
Делят лавры патриоты.
Дух Отечества скорбит.
Помнит он былые годы.
Как сейчас, кичилась чернь,
упражняясь до икоты
в пустозвонии речей.
Не снижают обороты
негодяи всех мастей.
Благодетели народа
метят к Родине в постель.
Что страна, что государство –
нет резона отличать.
Патриоты стали кастой.
Вот диплом, а в нём – печать.
Дух Отечества встревожен.
Уж не прав ли граф Толстой?!
Ни к чему они негожи.
Взять бы скопом – да в отстой.
Суть не важно: тори – виги.
Записные подлецы.
Под полою прячут фиги
кволой нации «отцы».
(9.12.2016)
PS:
Л. Н. Толстой, наряду со многими другими перлами англоамериканской эссеистики, включил афоризм (Patriotism is the last refuge of a scoundrel – афоризм, произнесённый доктором Самуэлем Джонсоном в Литературном клубе 7 апреля 1775 года) в «Круг чтения» (в редакции: «Последнее прибежище негодяя – патриотизм»), после чего о нём узнали в России. В наше время отечественные авторы нередко его Толстому и приписывают. При этом Толстой понимал афоризм, в соответствии со своим общим негативным отношением к «злу патриотизма», о котором он писал:
«Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своем есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых – отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти. Так он и проповедуется везде, где проповедуется патриотизм».

«Der bestirnte Himmel und das moralische Gesetz»

Не судите – Да не судимы…
Месть богов – не «третейский суд».
От Содома до дна Цусимы
аргонавты во тьме гребут.
Там – Германты, а тут – Венеды.
Пруст и Кафка… Туман густой…
Канут в Лету отцы и деды.
Станет зеркалом граф Толстой.
Будут в печках гореть иконы.
Будут книги пылать в кострах.
Вместо яблока хруст айфона.
Вместо трепета – потный страх.
«Цуд навукi». Мораль де Сада.
Злой гордыни оскал-зевок.
На душе от тоски осадок.
И про всё в небеса плевок.
(17.10.2018)

А с Константиновичем ещё малость погутарим.
Можно – и опять об Украине. О Батурине...
Вчера, с Ларой (Л. О.), вспоминали Евгения Бачурина. Бачурин, Батурин... Понятно, что у герменевта и это перекликнулось.
А Евгению Владимировичу (1934-2015) я обязан своими «замалёвками» с «деревАми». Одних виршей с десяток набегало. Показал их Ларе – понравилось! Так, в них там я и мастацкаму таленту Е. Б. должное отдал...

Не раскалывал. Колыхал.
С поволокою перезвон.
Намела полой вороха.
Навела в околотке сон.
Рдяной охрою бахрома
по кисейным листам рябин.
Вот и верасень дохромал
до последних своих глубин.
И плывут костры-острова
полыхнувших в ночи дерев.
На Пречистую в Покрова
пришвартуются, отгорев.
(Осень, 30.09.2017)

Зелёный лист на дивных деревах.
Под твердью голубой, в янтарном ожерелье…
Соблазн бессмертия людьми обуревал.
Стервятники от падали жирели.
И серой перхотью на золото плодов
дышали каракатицей абстракций
в законах заблудившийся Платон,
на мере оскользнувшийся Гораций.
(15.10.2019)

Это – уже в память о барде, художнике, поэте. Переслушивал его вчера (с подачи Л. О.) в грусть-наслаждение. А «Шахматы на балконе» – аккурат в наше-сегодня ложились.
Впрочем, в Политику он особенно не бурил, да и по Украйне – не тосковал.
Батурин...
Дворец деда Алексея Константиновича (где оный и опочил). Любимца (пусть и не «фаворита») Екатерины.
Брат (старший) Кирилла Григорьевича Алексей Разумовский действительно являлся фаворитом (а то и потаённым мужем) Императрицы. Но, естественно – Елизаветы Петровны.
Оба (братья) – красавцы! За одно это графского титула заслуживали (шучу!).
А ить по рождению – из простых казаков. И оба родились в селе ЛемешИ, Козелецкой сотни, Киевского полка, Киевской губернии. Село это здравствует и поныне, но приписано уже к Черниговской области.
Родились в семье Григория Розума – вполне себе украинца. С приличной разбежкой в возрасте: (1709-1771) и (1728-1803).
И обоим – повезло (как мало кому!). Графский титул и тьма привилегий. А и по жизни всё сложилось гладко, иным (даже весьма Приближенным) – в завидки.
Разве, Алексея Григорьевича Господь наследниками обделил...
Зато: дворцы, яхты... Ах! Яхты – это уже у нынешних. Везунчиков.
В общем, были Розумы – стали Разумовские.
Кириллу (дедушке – прадеду! – нашего Пиита и благополучному отцу – с фрейлиной императорского дворца Е. И. Нарышкиной (1729-1771) – шести сыновей и пяти дочерей (кроме Дарьи, всех – также вполне благополучных)) даже досталось Гетманство всея Малой Руси. Достоинство – ради него восстановленное (1750) Елизаветой Петровной. Правда, снова похеренное (упразднённое) (1764) уже Екатериной Алексеевной (а то – Адольфовной).
Ходила она (Гетманщина, а с ней – Украина) по рукам, ходила. С тягой к самостоятельности-державности, а где-то уже и почти... Пока не отошла в «надёжные» и – хваткие. Там её и окоротили. Надолго...
А ведь – была! И про Украину «имени Ленина» нынешний «ельциноид» лишнего поносит.
Вот, и наш Толстой (в отличие от некоторых его нынешних как-то родственников) такому бы точно поморщился. Намекая на то, что чтимая им Русь Киевская (во многом, конечно, легендарная) к той Украйне имеет отношение никак не меньшее, чем к прицелившейся в великое-невеликое её (Руси) наследие Московии, а затем уже и к расстаравшейся-разбухшей Империи.
С мнением А. К. можно, конечно, и спорить (хотя бы – в деталях), но, в отличие от оборзевших нынешних «перцев», он (при украинских своих корнях) был достойным русским и Русь таки любил, а не пользовал в шаловливую блажь.

21.09.2024