Адвокат мог не знать

25

Колли приходилось работать и дольше, и в более тяжелых условиях, но никогда раньше она так не уставала. Она готова была обменять эти теплые и ясные сентябрьские дни — золотое время для археолога! — на палящую жару, тучи насекомых или проливные дожди. Каждый вечер она возвращалась в дом, буквально падая с ног от усталости, но дело было вовсе не в работе. Ей никак не удавалось сосредоточиться на деле. Стоило взглянуть на обугленный кусок земли в том месте, где раньше стоял трейлер Диггера, и она начинала переживать все заново.

Умом она понимала, что именно на такую реакцию неизвестные и рассчитывали. Но главное было то, что она не знала, кто такие эти неизвестные. Если бы у врага было лицо, она могла бы бороться. Но бороться было не с кем, некуда было направить свой гнев.

Колли понимала, что именно ощущение собственного бессилия доводит ее до изнеможения. Сколько раз она изучала цепочку дат, которую они составили вместе с Джейком? Сколько раз меняла конфигурацию связей, сколько раз изучала временные пласты, перебирала имена, годы, события?

Даг по крайней мере был занят конкретным делом — встречался и разговаривал с людьми в Бостоне. Но если бы она поехала вместо него, она тем самым подвела бы своих сотрудников, команду, которая сейчас нуждалась в ней как никогда. Надо было поддерживать ежедневный, ежечасный распорядок, поддерживать видимость того, что все идет как обычно, иначе научный проект пришел бы в упадок.

Колли было известно, что сотрудники обсуждают детали ее личной жизни у нее за спиной. Она подмечала брошенные искоса взгляды, ловила шепоток, мгновенно стихавший, стоило ей только войти в комнату. Она не могла их винить. Новости есть новости. А местный беспроволочный телеграф буквально гудел известием о том, что доктор Колли Данбрук оказалась пропавшей без вести Джессикой Каллен. Она отказывалась давать интервью и отвечать на вопросы. Одно дело — докапываться до правды, и совсем другое — открывать душу любопытствующим и прессе. Но любопытные все равно слетались тучей. Колли прекрасно понимала, что многие приезжают на раскопки исключительно для того, чтобы поглазеть на нее. Раньше она никогда не чуралась камер и микрофонов, но тогда речь шла о деле ее жизни, а не о ней самой.

Она нервничала, раздражалась, не могла сосредоточиться. Однажды дверь ванной открылась, пока она мылась, вернее, скрывалась от остальных в душе. В голове у Колли грозным предупреждением запели скрипки из «Психоза» [26]. Она сжала в руке гибкий шланг душа за неимением другого оружия и приготовилась отдернуть занавеску.

— Это Рози.

— Черт бы тебя побрал! — Колли сунула душ обратно в держатель. — Я же голая!

— От души на это надеюсь. Я бы еще больше испугалась, если бы ты начала принимать душ в одежде. Я решила, что ванная — единственное место, где мы можем поговорить с глазу на глаз. — Колли отдернула занавеску на дюйм и увидела, как Рози, опустив крышку туалета, усаживается на него. — Пора с этим завязывать, подруга.

— Завязывать с чем? — Колли вернула занавеску на место и сунула голову под душ.

— Мешки у тебя под глазами могли бы вместить недельный запас провизии из бакалеи. Ты теряешь в весе. Характер у тебя всегда был не сахар, но сейчас ты стала просто невыносимой. Не надо было грозить репортеру, что ты оттяпаешь ему язык лопатой. Это плохо для бизнеса.

— Я работала. Я ему сказала, что комментариев по поводу личной жизни не даю. Я даже предложила уделить ему время для разговора о раскопках, но он не отставал.

— Солнышко, я знаю, что тебе нелегко. Придется тебе на время предоставить общение с прессой Лео, Джейку и мне.

— Мне не нужен щит, Рози.

— Нет, нужен. С этой минуты я беру прессу на себя. Если ты намерена возражать, у нас с тобой выйдет первая в нашей жизни настоящая ссора. Мы с тобой знакомы шесть лет, Колли. Мне бы не хотелось портить эту замечательную статистику. Но если понадобится, я уложу тебя на обе лопатки.

Колли снова приоткрыла занавеску.

— Легко говорить, когда я голая и мокрая.

— Без проблем. Вытирайся и одевайся, я подожду.

— Я так безнадежно выгляжу?

— Хуже некуда. Честно говоря, в таком упадке я тебя не видела с тех пор, как вы с Джейком решили разбежаться.

— Никуда мне от этого не деться. — «Мне и от Джейка некуда было деться, — подумала она. — От разговоров о нем, от мыслей, от воспоминаний. На раскопках, в городе, даже здесь». — У меня такое ощущение, будто по мне муравьи ползают.
— Люди болтают. Это отличительная черта биологического вида. Мы никак не можем закрыть рот. — Когда Колли выключила воду, Рози встала и подала ей полотенце. — Коллеги вовсе не хотят тебя донимать. Но мы по природе любопытны. Нам нужно знать. Потому мы и копаем.

— Я их не виню. — Колли вышла из кабинки и взяла полотенце. Она никогда не страдала избытком стеснительности и воспользовалась им, чтобы замотать волосы, а сама потянулась за другим. — Мне не нравится, когда все ходят вокруг меня на цыпочках. Меня это еще больше нервирует. И я не могу себе простить, что Диггер лишился своей кошмарной жестянки, которую он называл домом, потому что кто-то хотел достать меня.

— Диггер купит себе другую жестянку. Вы с Джейком серьезно не пострадали. Это важнее всего.

— Я знаю, что важнее, Рози. Умом я понимаю, что меня хотят запугать, расстроить, сбить со следа. Но эта схема действует, вот в чем беда! Я напугана, расстроена, сбита с толку, а главное, я ни на шаг не приблизилась к разгадке. — Колли яростно растерлась полотенцем. — Почему ты не спрашиваешь меня об этом? О Калленах, о том, каково это — узнать, что ты не та, кем всю жизнь себя считала?

— Я пару раз начинала, но решила дождаться, пока ты сама будешь готова к разговору. Тогда и спрашивать не придется. И вряд ли надо тебе напоминать, что команда целиком тебя поддерживает. Но я все-таки напомню. — Рози взяла с полки баночку питательного крема, отвинтила крышечку, понюхала, одобрительно кивнула. — Ты часть команды. Ты сделала меня частью команды. Если ты уйдешь, я тоже уйду. Ты уйдешь — Джейк уйдет. Джейк уйдет — Диггер уйдет. Если это случится, проекту конец, сама знаешь.

— Я могу уговорить Джейка остаться.

— Ты переоцениваешь свое умение убеждать. Он тебя из виду не выпустит. По правде говоря, я была удивлена и даже разочарована, не застав в душе вас обоих.

— Мало нам сплетен? Не хватало еще, чтобы мы с Джейком вместе принимали душ.

— Кстати, о птичках. — Рози перебросила баночку с кремом Колли, и та начала намазывать им руки и ноги. — Как у вас обстоят дела?

Колли натянула джинсы.

— Не знаю.

— А кто знает?

— Никто. Мы все еще… мы пытаемся… не знаю, — повторила она и потянулась за рубашкой. — Это сложно.

— Да, вы сложные люди. Вот почему было так интересно наблюдать за вами, когда все только начиналось. Все равно что следить за ядерной реакцией. На этот раз процесс больше напоминает медленно разгорающийся огонь, который сам не знает, стоит ли ему тлеть или вспыхнуть ярким пламенем. Мне всегда нравится наблюдать за вами обоими.

— Почему?

Рози мелодично и звонко рассмеялась.

— Пара сильных, лоснящихся, красивых животных ходит кругами, не зная, то ли им разорвать друг друга на куски, то ли спариться.

Колли взяла увлажняющий крем и начала втирать его в кожу лица.

— Что-то тебя сегодня потянуло на аналогии.

— Я романтична по натуре. А теперь послушай свою старую мудрую тетю Рози, детка: попади я в такую передрягу, я была бы рада, если бы рядом оказался большой сильный мужчина. Но это всего лишь я.

Колли обняла ее и шутливо боднула лбом.

— Тогда почему же ты не замужем и не обзавелась кучей детишек?

— Милая, на свете полно больших и сильных мужчин. Не так-то просто выбрать одного. — Рози похлопала Колли по плечу. — У меня есть прекрасные примочки на травах, они уберут эти жуткие мешки у тебя под глазами. Я принесу тебе. Просто положи на веки и полчаса полежи спокойно.

Она чувствовала себя полной дурой, растянувшись поверх спального мешка и положив на веки примочки, пахнущие свежим огурцом. Но ощущение было приятным — прохладным и успокаивающим. Колли даже начала подумывать о косметической маске. Рози вечно таскала с собой в рюкзаке кучу всякой лечебной косметики. Надо будет попросить у нее что-нибудь, немного привести себя в порядок. А по утрам она не будет забывать подкрашиваться. Вовсе необязательно выглядеть старой ведьмой, даже если это соответствует ее мироощущению.

Выждать полчаса она не смогла, но продержалась пятнадцать минут и сочла это триумфом воли. Поднявшись с пола, Колли выбросила примочки и принялась придирчиво изучать свое лицо в маленьком ручном зеркальце. «Бывало и хуже», — решила она. Но, разрази ее гром, ей случалось выглядеть и лучше. Гораздо лучше.

Ладно, сейчас она спустится, проверит, есть ли в кухне какой-нибудь фураж, и спросит у Рози, чем бы ей намазать лицо. Конечно, она будет выглядеть как чучело, но ради красоты можно и пострадать. Во всяком случае, эта дрянь не помешает ей поработать над ежедневными отчетами.

Достигнув такого мужественного компромисса, Колли начала спускаться по лестнице, но увидела Джейка у дверей и замерла на полпути. По другую сторону порога стояли ее родители.

«Сразу видно, что им всем неловко», — промелькнуло в голове у Колли. Сколько раз они, собственно, встречались лицом к лицу? Дважды? Нет, трижды. Ей пришлось признать, что это была еще одна ошибка. Джейкоб Грейстоун, как ей казалось, был настолько далек от ее родителей, что она даже не пыталась вписать его в свой семейный круг. А он — сомневаться не приходилось! — испытывал точно такие же сомнения насчет Колли и своей семьи.

Стоит ли удивляться, что теперь им так неловко друг с другом? Даже если позабыть о том, сколько всего случилось, начиная с июля.

Колли поправила волосы и сбежала вниз.

— Вот это сюрприз! — Она пыталась говорить беспечно, но напряжение можно было резать ножом. — Почему вы меня не предупредили? Я бы вас встретила на полпути и показала дорогу. Нас тут не так-то легко найти.

— Мы всего лишь дважды свернули не туда. — Вивиан переступила через порог и обняла Колли.

— Всего однажды, — поправил жену Эллиот. — В первый раз это была рекогносцировка. И мы были бы здесь на час раньше, если бы твоя мать не настояла, чтобы мы остановились ради вот этого.

— Именинный торт. — Вивиан ослабила объятия, а Эллиот поднял вверх кондитерскую коробку. — Не могли же мы проделать такой путь, чтобы тебя поздравить, и приехать с пустыми руками. Знаю, поздравлять надо завтра, но я не могла удержаться.

Улыбка замерла на лице у Колли, но она взяла коробку.

— Сладости всегда бывают кстати. — Она чувствовала, что ее коллеги, собравшиеся в гостиной, замерли в напряженном ожидании. Оттуда волнами исходило любопытство. — Э-э-э… это Дори, Мэтт, Боб. С Рози вы уже знакомы.

— Конечно. Рада познакомиться — Вивиан все не отпускала Колли. — Очень рада встрече, Рози.

— Давайте отнесем торт на кухню, — предложила Колли. — Это единственное место, где на всех хватит стульев. — Она повернулась и сунула торт в руки Джейку, не дав ему раскрыть рот. — Я сварю кофе.

Эллиот последовал за ней в кухню.
— Мы не хотим тебя затруднять. По правде говоря, мы собирались пригласить тебя на ужин. Мы сняли номер в отеле по ту сторону реки. Нам сказали, что там прекрасный ресторан.

— Ну, я…

— Я могу где-нибудь припрятать торт, — предложил Джейк. — А то к твоему возвращению от него воспоминаний не останется.

— Можно подумать, я доверю торт тебе! — фыркнула Колли и отняла у него коробку. Решение пришло к ней мгновенно. — Я сама его спрячу. А тебе придется поужинать вместе с нами.

— У меня полно работы… — начал он.

— У меня тоже. Но я не откажусь от бесплатного угощения вдали от нашей прожорливой орды и не оставлю тебя наедине с тортом. Спущусь через десять минут, — повернулась Колли к своим пораженным родителям и выбежала из кухни с тортом в руках.

Джейк молча размышлял. В голову ему пришло сразу с полдюжины способов поквитаться с Колли за то, что она поставила его в неловкое положение.

— Послушайте, вам придется меня извинить. Вы же, конечно, хотите побыть наедине с Колли.

— Она хочет, чтобы вы поехали с нами, — возразила Вивиан.

— Просто передайте ей, что я вернулся на раскопки.

— Она хочет, чтобы вы поехали с нами, — упрямо повторила Вивиан. — Стало быть, вы поедете.

— Миссис Данбрук…

— Вам придется сменить рубашку. И надеть пиджак. Было бы неплохо добавить и галстук, — добавила она, — но это не обязательно.

— У меня нет галстука. То есть, я хочу сказать, с собой нет. У меня, конечно, есть галстук, но просто я… не взял его с собой, — закончил он, чувствуя себя полным идиотом.

— Рубашки и пиджака будет вполне достаточно. Идите. переоденьтесь. Мы подождем.

— Да, мэм.

Эллиот выждал, пока они остались одни, наклонился и поцеловал жену.

— Это было очень мило с твоей стороны.

— Сама не знаю, как мне к нему относиться, но, если она его хочет, она его получит. Вот и весь разговор. Он так смутился из-за галстука, что я почти готова простить его, хотя он сделал Колли несчастной.

Джейк не просто смутился, он чувствовал себя совершенно растерянным. Он и при самых благоприятных обстоятельствах не знал бы, о чем говорить с этими людьми, а уж нынешние обстоятельства никак нельзя было назвать благоприятными.

Оказалось, что рубашку надо было бы погладить, а у него не было под рукой не только галстука, но и утюга тоже. Он вообще захватил с собой эту чертову белую рубаху вместе с пиджаком только на случай выступления по телевидению или приглашения на лекцию в университет.

Пытаясь припомнить, была ли рубашка в стирке после последней носки, Джейк поднес ее к носу. Терпимо, можно надеть еще разок. Но она наверняка потеряет вид, прежде чем они доберутся до горячего блюда.

Если Колли втравила его в это, чтобы его наказать, она попала прямо в «десятку».

Джейк натянул рубашку, от души надеясь, что ее помятость будет не так заметна под пиджаком, сменил рабочие сапоги на пару туфель, провел рукой по подбородку и вспомнил, что не брился несколько дней.

Схватив бритвенный прибор, Джейк прошел в ванную.

Нельзя заставлять человека наряжаться в пиджак и бриться, чтобы поужинать с людьми, которые будут смотреть на него как на подозрительного бывшего мужа. Джейк тянул время, откладывая неприятную встречу до последней минуты. У него есть работа, ему надо кое-что обдумать. И не нужны ему эти лишние осложнения.

Он скреб бритвой щеку, прокладывая дорожку в мыльной пене, когда в дверь постучали.

— Что?

— Это Колли.

Он распахнул дверь свободной рукой, схватил ее и рывком втянул внутрь.

— За что ты меня мучаешь? Что я тебе сделал?

— Это всего лишь ужин. — Она откинулась назад, чтобы не запачкаться кремом для бритья. — Ты же любишь поесть.

— Избавь меня от этого.

Она подняла брови.

— Избавь себя от этого.

— Твоя мать настаивает.

Сердце Колли согрелось радостным теплом.

— Правда?

— Она заставила меня переменить рубашку.

— Это прекрасная рубашка.

Джейк с шипением втянул воздух сквозь зубы.

— Она мятая. И галстука у меня нет.

— Не такая уж она и мятая. И тебе не нужен галстук.

— А ты надела платье.

Это прозвучало как обвинение. Джейк отвернулся к зеркалу и вновь принялся с ожесточением скрести щеки.

— Ты боишься встретиться с моими родителями за ужином?

— Я не боюсь. — Джейк порезался и чертыхнулся сквозь зубы. — Просто не понимаю, с какой стати мне с ними ужинать. Это ваш семейный праздник. Я там буду лишним.

— Разве ты сам не сказал, что моя мать настаивает на твоем присутствии?

Он обжег ее уничтожающим взглядом.

— Это к делу не относится.

«До чего же он мил, — подумала она. — И почему я этого раньше не замечала?»

— Мы ведь пытаемся к чему-то прийти, Грейстоун?

— Я думал, мы уже пришли к чему-то. — Потом он помолчал, сполоснул бритвенный станок. — Да, мы пытаемся прийти к чему-то.

— Тогда считай, что это часть процесса. Раньше я и сама пыталась ее обойти, но на этот раз не выйдет.

— Ну я же иду! — Но он никак не мог успокоиться и смерил ее взглядом с головы до ног. — Какого черта ты напялила это платье?

Она подняла руки и повернулась волчком в тесной ванной, демонстрируя ему, как тонкий черный трикотаж прилегает к телу.

— Оно тебе не нравится?

— Может, и нравится. А что у тебя под ним?

— Вот будешь вести себя как примерный мальчик, может, и узнаешь. Но только позже.

Он старался об этом не думать. Это казалось неприличным — думать о том, как бы извлечь Колли из этого маленького черного платьица, сидя за столом с ее родителями.

А разговор касался чего угодно, но только не ее происхождения, что само по себе было знаменательно. Они говорили о раскопках. Этот предмет казался наиболее безопасным. Никто не упоминал об убийствах, пожарах и взрывах.

— Мне кажется, Колли никогда не упоминала о том, что подвигло вас заняться этой работой. — Эллиот одобрил вино, и официант разлил его по бокалам.

— Ну… меня заинтересовали формирование и эволюция различных культур. — Джейк мысленно приказал себе не хвататься за бокал и не накачиваться вином, как лекарством. — Что заставляет людей поддерживать свои традиции, строить сообщества… — Черт, его же не просили читать лекцию! — Честно говоря, это началось, когда я был еще мальчишкой. Мой отец на четверть индеец-апач, на четверть англичанин, наполовину — французский канадец. Среди предков моей матери были ирландцы, итальянцы, немцы и французы. И все это перемешалось. Все эти составляющие имеют свое прошлое. Вот я и пытаюсь его проследить.

— А теперь вы помогаете Колли проследить ее прошлое?

Наступило молчание. Джейк почувствовал, как Вивиан напряглась рядом с ним, увидел, как Колли с благодарностью положила ладонь поверх руки отца.
— Да. Она ничьей помощи не приемлет, приходится навязываться ей силой.

— Мы воспитали ее независимой, и она хорошо усвоила урок.

— Вот как? Значит, вы не хотели воспитать ее упрямой, несговорчивой, строптивой?

Эллиот отпил глоток вина, но Джейк успел заметить веселую искорку, промелькнувшую в его глазах.

— Нет, но у нее есть свои собственные соображения на этот счет.

— Я стараюсь быть самостоятельной, уверенной в себе и целеустремленной, — сказала Колли. — Настоящий мужчина не стал бы из-за этого комплексовать.

Джейк передал ей масло.

— Я же здесь, верно?

Она намазала масло на хлеб.

— Один раз мне удалось от тебя избавиться.

— Это ты так думаешь. — Джейк вновь повернулся к Эллиоту. — Вы собираетесь посетить раскопки?

— Да, конечно. Завтра, прямо с утра, если это не затруднит вас обоих.

— Извините меня, я на минутку. — Вивиан поднялась из-за стола, положила руку на плечо Колли и сжала его.

— Я пойду с тобой. В чем дело? — шепотом спросила Колли, пока они шли по проходу между столиками. — Никогда не понимала, почему женщины так любят пудрить нос непременно в компании.

— Должно быть, этому имеется какое-то антропологическое объяснение. Спроси у Джейкоба. — В туалетной комнате Вивиан действительно достала пудреницу. — Тебе двадцать девять лет. Ты сама себе хозяйка. Но, несмотря ни на что, я все еще твоя мать.

— Никто и не спорит. — Обеспокоенная Колли прижалась щекой к щеке Вивиан. — Что бы ни случилось, это не изменится.

— И как твоя мать я хочу воспользоваться своим законным правом совать нос в твои дела. Вы с Джейкобом помирились?

— Видишь ли… Гм… Я не уверена, что это слово применимо для наших взаимоотношений с Джейком. Но мы вроде бы снова вместе. В каком-то смысле.

— Ты уверена, что ты этого хочешь? Или ты сблизилась с ним только потому, что тебе сейчас тяжело?

— Я всегда хотела только его, — простодушно призналась Колли. — Не могу объяснить, в чем тут дело. В первый раз мы все изгадили.

— Ты все еще его любишь?

— Я все еще его люблю. Он доводит меня до бешенства, но с ним я счастлива. Обычно он бросает мне вызов, но на этот раз… Не знаю, как у него это получается, но он меня поддерживает. Знаю, мы разведены, мы чуть ли не год не виделись. Я помню все, что сказала ему при расставании, и я говорила всерьез. Во всяком случае, тогда мне так казалось. Но я люблю его. Думаешь, я лишилась рассудка?

Вивиан провела рукой по волосам Колли.

— А кто сказал, что любовь имеет какое-то отношение к рассудку?

Колли засмеялась.

— Я не знаю.

— У вас был хороший секс. Не спорь, — сказала Вивиан, увидев изумление, отразившееся на лице Колли. — Я знаю, о чем говорю, у меня самой в жизни было много хорошего секса. Вы с Джейкобом испытываете сильное физическое влечение друг к другу. Он хорош в постели?

— Он… великолепен.

— Это очень важно. — Вивиан повернулась к зеркалу, нанесла пудру на нос. — Секс является важнейшей формой общения в браке. Но не менее важен, с моей точки зрения, тот факт, что он сейчас сидит там с твоим отцом. Он пришел сюда с нами сегодня вечером, хотя ему ужасно не хотелось. Значит, он готов работать над вашим браком. Любовь требует большой работы. Постарайся внести свою лепту, и, может быть, у вас что-нибудь получится.

— Мне очень жаль… что я не говорила с тобой об этом раньше. Не рассказывала о нас.

— Мне тоже жаль, девочка моя.

— Я хотела все делать сама. Хотела сама со всем справиться. Я все испортила.

— О, в этом я не сомневаюсь. — Вивиан обхватила ладонями лицо Колли. — Но я уверена, что он напортил еще больше.

— Я люблю тебя, мам, — усмехнулась Колли.

По дороге домой Колли долго выжидала, что скажет Джейк, но в конце концов не выдержала:

— Ну? Что ты думаешь?

— О чем?

— Об ужине.

— Мне понравилось. Давно не ел такого превосходного мяса на ребрышках.

— Я не о еде говорю, Джейк. И не делай вид, что ты не понимаешь. Я говорю о моих родителях. О докторе и миссис Данбрук.

— Тоже понравились. Высоко держат голову. Для этого требуется немало мужества.

— Ты им понравился.

— По крайней мере они меня не возненавидели. — Джейк дернул плечами. — Я думал, они объявят мне войну и замучают ледяной церемонной вежливостью. Или подсыплют мне в тарелку яду, когда я отвернусь.

— Ты им понравился, — повторила Колли. — И ты тоже высоко держал голову. Спасибо!

— Мне не дает покоя один вопрос.

— А именно?

— Ты теперь каждый год будешь дважды справлять день рождения? Я в принципе не любитель бегать по магазинам и, если мне придется раскошеливаться на два подарка, могу и осерчать.

— Я еще и одного подарка не видела.

— Я как раз к этому подхожу. — Он свернул на проселочную дорогу, машина запрыгала по гравию. — Ты попала в тяжелую ситуацию, детка. Городок маленький, единственная достопримечательность — раскопки. Рано или поздно твои родители непременно столкнутся с Калленами, если останутся здесь больше чем на сутки.

— Знаю. Когда до этого дойдет, тогда и решу, что мне делать. — Джейк остановил машину. Колли вышла и постояла с минуту, вдыхая прохладный ночной воздух. — Мне сказали, что любовь требует большой работы. Стало быть, придется нам поработать.

Он взял ее руку и поднес к губам.

— Раньше ты никогда так не делал, — заметила она. — А теперь — уже в который раз.

— Я много чего раньше не делал. Погоди минутку. — Его пальцы нырнули в вырез ее платья.

Она тихонько усмехнулась.

— Вот это ты делал и раньше. Причем довольно часто.

Он вытащил пальцы из-за корсажа, повертел ими у нее перед носом. С растопыренных большого и указательного пальцев свисал золотой браслет, переливающийся гравировкой в виде прихотливого византийского рисунка.

— А это как туда попало? — спросил Джейк.

— Вот это да! — Вот и все, что Колли смогла сказать.

— С днем рождения!

— Это… это золото. Ты раньше никогда не дарил мне золотых украшений.

— Наглая ложь. Я же подарил тебе золотое кольцо, разве нет?

— Обручальные кольца не считаются. — Она выхватила у него браслет и принялась изучать драгоценность со всех сторон. Звенья браслета были такими тонкими, что как будто текли между пальцами. — Он прекрасен. Честное слово. О боже, Джейкоб!

Обрадованный Джейк взял у нее браслет и застегнул на запястье.

— До меня дошел слух, что в наше время женщины не меньше, чем в древности, обожают украшать свое тело побрякушками. Он на тебе отлично смотрится, Колли.

Она провела пальцем по золоту.

— Это просто… У меня слов нет.

— Знал бы я, что обыкновенная побрякушка лишит тебя дара речи, завалил бы тебя ими давным-давно по самую макушку.

— Не думай, что сможешь испортить мне удовольствие оскорбительными замечаниями. Чудный браслет. Я его обожаю.Колли обхватила ладонями лицо Джейка и поцеловала его, потом отстранилась ровно настолько, чтобы заглянуть ему в глаза и увидеть себя, после чего поцеловала его снова, прижалась к нему, вплела пальцы ему в волосы. Поцелуй становился все глубже — нежный, неторопливый, сладкий. Его руки обвились вокруг нее. Они стояли, прижавшись друг к другу, чуть покачиваясь. Колли со вздохом прижалась щекой к его щеке, глядя на пляшущих в ночном воздухе светлячков.

— Я его действительно обожаю.

— Я так и понял.

Джейк взял ее под руку и повел к дому. Пока он отпирал дверь, до него донесся звук включенного телевизора в гостиной.

— Там полно народу. Давай поднимемся прямо наверх.

— Твоя комната внизу.

— Я же вел себя примерно, — напомнил он ей и потянул ее к лестнице. — Теперь имею право знать, что у тебя под этим платьем.

— Ну ладно, раз уж я обещала… — Колли вошла в свою комнату и застыла на пороге. — А это откуда взялось?

В середине комнаты стояла кровать. Старая, с железным изголовьем, раскрашенным серебрянкой. Матрац был застелен свежими простынями, на подушке лежала написанная от руки табличка:

С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, КОЛЛИ!

— Матрац из отдела уцененных товаров в торговом центре. Изголовье и рама продавались на строительном дворе. Куплено в складчину всей командой.

— Вот это да! — воскликнула Колли уже в который раз за этот день. Она пробежала к кровати, села и, подскакивая на матраце, испробовала его на упругость. — Это потрясающе! Просто потрясающе! Мне надо спуститься вниз и поблагодарить всех.

Джейк, ухмыляясь, закрыл за собой дверь и защелкнул замок.

— Сперва поблагодари меня.
26

То ли дело было в новой кровати, то ли в сексе, то ли в том, что день рождения ей пришлось праздновать в два приема, но настроение у Колли значительно улучшилось.

На радостях она всем раздала по куску именинного торта на завтрак.

Она приготовила для себя чай со льдом и налила его в термос, чтобы взять на работу. В этот момент в кухню вошел Лео.

— С днем рождения! — Он положил сверток на кухонный прилавок. — Хочу сразу внести ясность: я не имею к этому никакого отношения.

Колли поковыряла упаковку пальцем.

— Надеюсь, это не живое?

— Я ни за что не отвечаю.

Отставив в сторону термос, Колли перенесла коробку на стол. Подарочная бумага с рисунком из воздушных шариков была сверху обвязана розовой ленточкой с огромным бантом. Колли сняла упаковку, открыла коробку и извлекла из-под кусочков пенопласта неглубокую емкость квадратной формы, но со скругленными углами, расписанную потеками синей, зеленой и желтой глазури.

— С ума сойти! Это… что это?

— Я же сказал: я ни за что не отвечаю.

— Пепельница? — предположила Рози.

— Слишком велика. — Боб заглянул ей через плечо. — Тарелка для супа?

— Мелковата. Да и форма не та. — Дори вытянула губы трубочкой. — Может, сервировочная тарелка?

— В нее можно класть засушенные лепестки, — внесла свой вклад Фрэнни. — Или что-то в этом роде.

Она убрала свой собственный термос от греха подальше, потому что все сгрудились вокруг стола, стараясь разглядеть диковинку.

— Собиратель пыли, — вынес свой вердикт Мэтт.

— Искусство, — глубокомысленно изрек Джейк, — никакого специального предназначения не несет.

— На том и порешим. — Колли перевернула изделие вверх дном. — Смотрите, здесь ее подпись. Я стала обладательницей одной из ранних работ Клары Гринбаум. Между прочим, довольно увесистая штука. И… очень интересная форма и цвет. Спасибо, Лео.

— Я тут ни при чем.

— Я позвоню художнице и лично ее поблагодарю. — Подойдя к прилавку, Колли бросила в свой термос несколько кубиков льда и завинтила крышку. — А теперь нам всем пора на работу.

— Как ты назовешь эту штуку, когда будешь благодарить Клару? — полюбопытствовал Джейк уже по дороге к машине.

— Поблагодарю ее за подарок.

— Отличная мысль.

Подходя к двери, Сюзанна нервно отерла вспотевшие ладони о брюки. Она ощущала беспокойный трепет в груди, в животе, какая-то часть ее души приказывала ей не открывать дверь, оставить ее наглухо запертой. Это был ее дом. А на женщине, стоявшей за дверью, в какой-то мере лежала ответственность за нанесенный этому дому ущерб.

Но Сюзанна, внутренне напрягшись, расправила плечи, вскинула голову и открыла дверь Вивиан Данбрук. Представшая перед ней женщина — безупречно одетая в явно сшитый на заказ жемчужно-серый костюм с удачно подобранными, неброскими украшениями и классические туфли-лодочки — поразила ее своим очарованием. Это была моментальная, чисто автоматическая женская реакция, но Сюзанна ничего не могла с собой поделать: она горько пожалела, что не переоделась после того, как Вивиан позвонила. Лучше бы она надела свой темно-синий костюм вместо спортивных черных брючек с белой блузкой.

Все-таки мода — великий уравнитель.

— Миссис Каллен? — Пальцы Вивиан судорожно стиснули ручку дамской сумочки. — Спасибо, что согласились со мной встретиться.

— Прошу вас, входите.

— Какое очаровательное место! — Вивиан вошла внутрь. — У вас изумительный сад.

— Это мое хобби. — С прямой спиной и невозмутимым лицом Сюзанна провела гостью в гостиную. — Прошу вас, садитесь. Могу я вам что-нибудь предложить?

— Нет, спасибо, не стоит беспокоиться. — Вивиан выбрала кресло и заставила себя опуститься в него медленно, хотя колени у нее подкашивались. — Я понимаю, вы, должно быть, очень заняты. Женщина в вашем положении…

— В моем положении?

— Я имею в виду ваш бизнес. Вы добились успеха. Нам очень нравится ваша выпечка, особенно моему мужу. Эллиот — сластена. Он тоже хочет познакомиться с вами и вашим мужем. Но я хотела сначала… Я надеялась, что мы сможем поговорить. Только вы и я.

«Я тоже сумею сохранить самообладание», — сказала себе Сюзанна. Она села, скрестила ноги, улыбнулась.

— Надолго вы к нам?

— Всего на пару дней. Мы хотели посмотреть раскопки. Колли нечасто случается работать так близко от дома, чтобы мы могли… Все это ужасно неловко.

— Неловко? — переспросила Сюзанна.

— Мне казалось, я знаю, что сказать и как. Я репетировала свою речь перед вами. Заперлась в ванной на целый час сегодня утром и упражнялась перед зеркалом. Как будто играла спектакль. Но… — Голос Вивиан запнулся от волнения. — Но теперь я не знаю, что и как вам сказать. Мне очень жаль? Какой смысл говорить вам, что мне очень жаль? Это ничего не изменит, не вернет того, что было у вас отнято. Да и могу ли я сожалеть? Сожалеть о том, что у меня есть Колли? Я не могу об этом сожалеть, не могу за это извиняться. Я даже вообразить не могу, что вам пришлось пережить.

— Нет, не можете. Всякий раз, когда вы брали ее на руки, на вашем месте должна была быть я. Когда вы в первый раз вели ее в школу, когда следили, стоя у ворот, как она скрывается в дверях, это я должна была там стоять и смотреть на нее с гордостью и печалью. Это я должна была рассказывать ей сказки перед сном и не спать ночей, когда она заболевала. Это я должна была наказывать ее, когда она не слушалась, и помогать ей делать уроки. Это я должна была всплакнуть, когда она отправилась на свое первое настоящее свидание. Это я должна была переживать чувство утраты, когда она уехала учиться в колледж. Ощутить в душе пустоту. — Сюзанна привычным жестом прижала кулак к сердцу. — Конечно, это чувство смешано с гордостью, но все равно преобладает одиночество. А у меня никогда ничего не было, кроме одиночества. Кроме пустоты.Напряженно выпрямившись, они сидели в элегантно обставленной комнате, и потоки ожесточения бурлили в воздухе между ними.

— Я не могу вам все это вернуть. — Вивиан высоко держала голову, ее спина была абсолютно прямой. — И в глубине души я знаю: если бы мы узнали правду десять, двадцать лет назад, я боролась бы за то, чтобы скрыть ее от вас. Удержать ее любой ценой. Я не могу даже желать, чтобы все сложилось иначе. У меня нет на это душевных сил.

— Я девять месяцев носила ее в себе. Я взяла ее на руки, как только она сделала первый вдох. — Сюзанна подалась вперед всем телом, словно готовая к прыжку пантера. — Я дала ей жизнь.

— Да, этого у меня никогда не будет. У меня никогда не будет этой связи с ней. И я всегда буду помнить, что у вас она есть. И она будет это знать, для нее это всегда будет иметь значение. Вы всегда будете важной частью ее жизни. Эта девочка, которая всю свою жизнь была моей, отныне принадлежит и вам тоже. Она больше никогда не будет полностью моей. — Вивиан помолчала, стараясь овладеть собой. — Мне не дано понять, что вы чувствуете, миссис Каллен, как и вам не понять, что чувствую я. Может быть, эгоистической стороной нашей души мы и не хотим понимать. Но мне больно, потому что нам обеим не дано знать, что чувствует Колли.

— Да, — согласилась Сюзанна, — это нам не дано. Все, что мы можем, это попытаться помочь. Я не хочу, чтобы она пострадала. Из-за меня, из-за вас, из-за того, кто в ответе за все случившееся. И я боюсь за нее, боюсь, что этот «кто-то» может зайти очень далеко в своих попытках помешать ей найти ответы на вопросы.

— Она не остановится. Я долго думала об этом. Хотела просить вас пойти вместе со мной. Если бы мы обе попросили ее оставить все как есть… Я даже поговорила об этом с Эллиотом. Но она не остановится и только расстроится, если мы будем просить ее о невозможном.

— Мой сын сейчас в Бостоне. Пытается помочь.

— Мы наводили справки среди медиков. У меня в голове не укладывается, что Генри… мой собственный врач. — Вивиан схватилась рукой за горло, принялась крутить бусы. — Когда она найдет ответы — а она непременно их найдет! — плата окажется непомерно высокой. Но она хотя бы не одинока. У нее есть семья, друзья. Джейкоб.

— Трудно сказать, к какой категории он относится.

Впервые с тех пор, как она вошла в этот дом, лицо Вивиан озарилось искренней улыбкой.

— Надеюсь, на этот раз они сами с этим разберутся и у них все будет хорошо. Я… мне пора идти, но я хотела отдать вам вот это. — Она взяла свою сумку, оставленную рядом с креслом. — Я перебрала все фотографии в наших домашних альбомах и сделала копии тех, которые… Мне казалось, что вам будет приятно их иметь. На обратной стороне я указала даты и обстоятельства.

Она вынула из сумки толстый конверт, встала и протянула его Сюзанне. Сюзанна тоже медленно поднялась на ноги. Чья-то железная рука стискивала ее сердце, ей казалось, что она никогда больше не сможет вздохнуть.

— Я хотела вас ненавидеть, — призналась она. — Я надеялась, что вы окажетесь ужасной женщиной. Говорила себе, что это нехорошо — как я могла желать, чтобы мою дочь воспитала ужасная, ненавистная женщина? — но все равно я этого хотела.

— Я понимаю. Я тоже хотела вас ненавидеть. Я не хотела, чтобы у вас был этот чудесный дом, не хотела слышать, как вы говорите о ней с такой любовью. Я хотела, чтобы вы были злой и холодной. И толстой.

Сюзанна рассмеялась сквозь слезы.

— О боже, поверить не могу, насколько мне стало легче! — Она заставила себя взглянуть в глаза Вивиан и увидеть в них правду. — Я просто не знаю, что нам теперь делать.

— И я не знаю.

— Но прямо сейчас мне хотелось бы взглянуть на эти фотографии. Давайте отнесем их в кухню. Я сварю кофе.

— Это было бы просто замечательно.

Пока Сюзанна и Вивиан проводили два часа в приятном волнении, перебирая иллюстрированную историю Колли, Даг вновь появился в кабинете Розанны Ярдли.

— Вы мне не говорили, что вы сын Сюзанны Каллен.

— А это имеет значение?

— Меня восхищают женщины, добившиеся успеха на своих собственных условиях. Несколько лет назад я принимала участие в конференции о здоровье и безопасности детей. Основным докладчиком была Сюзанна Каллен. Она говорила о своем собственном опыте с необыкновенной силой. Я тогда еще подумала, что она очень мужественная женщина.

— Я и сам не раз так думал.

— Всю свою жизнь я заботилась о здоровье и благополучии детей. И я всегда считала себя проницательной. Мне трудно примириться с мыслью, что я была связана с человеком, который использовал детей для наживы.

— Маркус Карлайл организовал похищение и продажу моей сестры. Он, без сомнения, проделал то же самое в отношении многих других детей. И не исключено, что вас он тоже использовал. Вы могли случайно упомянуть о ком-то из ваших пациентов. О родителях, потерявших ребенка и неспособных зачать еще одного. О чьих-то бездетных родственниках. Кто-то из ваших пациентов мог оказаться ребенком, похищенным в другой части страны.

— Я провела несколько часов в мучительных размышлениях. Вам не добраться до Лорен, — сказала Розанна после минутного молчания. — Ричард вам не позволит. И, если честно, она действительно очень слаба. Она никогда не отличалась крепким здоровьем. К тому же она никогда особенно не интересовалась работой Маркуса. Но… — Розанна передвинула к нему через стол листок бумаги. — Вот этот контакт может оказаться куда более полезным для вас. Это последний адрес секретарши Маркуса, насколько мне известно. Я его добыла через знакомых моих знакомых, — добавила она с горькой усмешкой.

Он взглянул на листок, на котором значилось имя Дороти Маклейн Спенсер, живущей в Шарлотте [27].

— Спасибо.

— Если вы ее найдете, если найдете ответ, который ищете, я хотела бы знать. — Розанна встала. — Я вдруг вспомнила, что сказал мне Маркус однажды вечером, когда мы обсуждали нашу работу. Он сказал, что получает не только моральное удовлетворение, помогая найти для ребенка достойную, любящую семью, но именно моральная сторона является для него самой главной. Я ему поверила. И я готова поклясться, что он и сам в это верил.

Лана улыбнулась, услыхав в телефонной трубке голос Дага, и нарочно заговорила задыхающимся голосом:

— О… это ты. Диггер, — добавила она сценическим шепотом, — не сейчас.

— Эй!

— Прости, что приходится сообщать тебе об этом подобным образом, но мы с Диггером полюбили друг друга без памяти и решили сбежать на Бора-Бора. Разве что ты сможешь перекрыть это предложение.

— Ну, может быть, наскребу на выходные в «Холидей инн» [28]?

— Заметано. Привет! Ты где?

— На пути в аэропорт. Я получил адрес секретарши Карлайла и лечу в Шарлотту проверить. С пересадками мне придется ухлопать целый день только на дорогу. Хотел дать тебе знать, где меня искать. Карандаш и бумага найдутся?
— Я же адвокат, забыл?

— Да, верно. — Даг дал ей адрес отеля, в котором забронировал для себя номер. — Передай это моим, ладно?

— Сей момент.

— Что-то случилось, о чем мне нужно знать?

— Через неделю смогу вернуться в свою контору. Самое большее через две. Жду не дождусь.

— Дело о поджоге продвигается?

— Они знают — как, но не знают — кто. То же самое и с трейлером. Нам тут тебя не хватает.

— Приятно это слышать. Позвоню, когда зарегистрируюсь в гостинице. Как только вернусь, займу место Диггера.

— Правда?

— Я вхожу, он выходит. Это не обсуждается.

— В ушах адвоката это звучит как вызов. Возвращайся поскорее, и мы это обсудим.

Лана все еще улыбалась, когда нажала на рычаг. Она тут же снова сняла трубку и начала претворять в жизнь план, сложившийся у нее в голове.

— Пора сделать перерыв, шеф.

Уйдя в землю чуть ли не с головой, Колли осторожно подула на крупинки песка и обнажила маленькую каменную выпуклость.

— У меня тут кое-что есть.

Рози подняла бровь.

— У тебя каждый день что-то есть. Вон сколько костей накопала! Рядом с тобой мы все выглядим бездельниками.

— Это камень.

— Он никуда не денется. У нас перерыв на обед.

— Я не голодна.

Рози вытащила из сумки-холодильника термос Колли и взвесила его в руке.

— Да он еще полон! Прочесть тебе лекцию про обезвоживание?

— Я пила воду. Не думаю, что это орудие, Рози. Или оружие.

— Судя по всему, это работа для геолога. — Рози уже успела налить чаю в пластиковую кружку, служившую крышкой для термоса. Она выпила его и спрыгнула в яму взглянуть на находку. — Безусловно, видны следы обработки. — Она потерла большим пальцем по отполированной поверхности, которую обнажила Колли. — Похоже на липарит. Что-то вроде этого мы находили и раньше.

— Это выглядит как-то по-другому.

— Да вроде бы. — Рози откинулась назад, пока Колли работала кисточкой и зондом. — Хочешь, сделаем снимки?

Колли кивнула.

— Не зови Дори. Просто возьми камеру. Тут какая-то выпуклость. Что-то странное. — Она продолжала работать, пока Рози доставала фотоаппарат. — Опять туристы приехали! Можно подумать, тут у нас Диснейленд. Отодвинься, ты отбрасываешь тень. — Колли подождала, пока Рози сделает снимки, потом взяла в руки лопатку и принялась осторожно отодвигать грунт. — Я чувствую края этой штуки. Для рукоятки топора слишком мала, для наконечника копья слишком велика. Да и форма не та.

Она счистила осыпающийся грунт и вновь взялась за зонд.

— Хочешь полбутерброда?

— Пока нет.

— Слушай, этак я весь твой чай выпью! Но мне неохота возвращаться за минералкой. — С бутербродом и чашкой чая Рози снова присела и стала наблюдать за постепенно выступающей из земли каменной глыбой. — Знаешь, что мне это напоминает?

— Я знаю, что это мне все больше начинает напоминать. — Холодок волнения пробежал по спине Колли, но ее руки продолжали работать уверенно и твердо. — О боже, Рози! У нас сегодня день искусства.

— Это же корова, разрази меня гром! Дурацкая каменная корова!

Колли улыбнулась, глядя на массивную каменную тушу с любовно выточенной во всех деталях мордой.

— Еще один собиратель пыли. Интересно, что скажет наш антрополог о первобытной потребности человека в побрякушках. Ну разве это не мило?

— Необыкновенно мило. — У Рози все поплыло перед глазами, и она потерла их рукой. — Черт! Кажется, я перегрелась на солнце. Хочешь еще серию снимков?

— Да. И давай используем лопатку для масштаба. — Колли сама взяла камеру, установила рамку кадра. Потянувшись за блокнотом, она заметила, что Рози так и не сдвинулась с места. — Эй, с тобой все в порядке?

— Что-то меня развезло. Странно. Я, пожалуй…

Но она покачнулась, поднимаясь на ноги, и рухнула головой вперед прямо на Колли в тот самый момент, когда та попыталась ее поддержать.

— Рози? О господи… Эй, кто-нибудь! Помогите мне! — Она напряглась, поддерживая бессильно обмякшее тело, пока к отрытой ею траншее со всех сторон сбегались люди.

— В чем дело? — Лео спрыгнул в ров. — Что случилось?

— Не знаю. Рози упала в обморок. Давай вытащим ее отсюда. Она напрочь отключилась, — сказала Колли Джейку, когда он тоже спрыгнул в траншею.

— Дай я ее возьму. — Он подхватил тело Рози. — Диг! Мэтт!

Джейк без особого напряжения поднял на руках сто тридцать фунтов инертного веса. Протянулось множество рук членов команды и визитеров. Они перехватили тело и уложили его на землю.

— Все отойдите. Я медсестра. — Сквозь толпу протолкалась какая-то женщина. — Что случилось?

— Она сказала, что ей нехорошо, а потом просто лишилась чувств.

— Заболевания? — отрывисто спросила женщина, проверяя пульс Рози.

— Нет у нее никаких заболеваний. Рози здорова как лошадь.

Все еще держа одну руку на пульсе, медсестра другой рукой приподняла веко Рози и проверила зрачок.

— Вызывайте «неотложку».

Колли ворвалась в приемный покой прямо следом за каталкой. Она твердо знала только одно: Рози не просто так упала в обморок.

— В чем дело, что с ней случилось?

Медсестра, севшая в «Скорую» еще на месте раскопок, схватила Колли за плечо.

— Дайте им ее осмотреть, тогда и узнаем. Надо сообщить в регистратуру все известные сведения о ней.

— Рози… Роза Джордан. Тридцать четыре года. Нет, может быть, уже тридцать пять. Аллергией или какими-то заболеваниями не страдает, насколько мне известно. С ней все было в порядке. То есть… минуту назад все было в порядке, и вдруг она потеряла сознание. Почему она не пришла в себя?

— Она принимала какие-нибудь лекарства или наркотики?

— Нет-нет. Говорю же вам, она ничем не болела. И она не принимает наркотики.

— Подождите вон там. Кто-нибудь выйдет и поговорит с вами, как только что-то станет известно.

Сзади к ней подошел Джейк.

— Что они говорят?

— Ничего они мне не говорят. Увезли ее куда-то. Задают кучу вопросов, но ничего не говорят.

— Позвони отцу.

— Что?

— Он же врач. Ему скажут то, чего не говорят нам.

— Господи, и как я сама не додумалась! Ничего не соображаю. — Колли вытащила свой сотовый телефон, вышла наружу и заставила себя отдышаться, пока набирала сотовый номер отца. — Он приедет, — сказала она Джейку. — Приедет прямо сейчас.

Увидев, что медсестра возвращается, она схватила его за руку.

— Давайте присядем, — предложила медсестра. — Они над ней работают, но вы должны нам помочь. Вы должны мне сказать, какие наркотики она принимала. Чем раньше они это узнают, тем скорее начнут лечить.

— Никаких наркотиков она не принимала. Я знаю ее много лет и никогда не видела, чтобы она хоть раз затянулась косячком. Правда, Джейк?

— Она не употребляет, — подтвердил он. — Я все утро работал в десяти футах от нее. Она ни разу не сошла с места до перерыва на обед. А потом направилась прямо к сектору Колли.— Рози ничего не принимала. Она съела половинку сандвича, выпила пару чашек чая со льдом. Я копала. Она сделала для меня серию снимков. Потом она пожаловалась, что перегрелась на солнце, сказала, что ее развезло. — Колли наклонилась вперед и схватила медсестру за руку. — Посмотрите на меня. Послушайте меня. Если бы она что-то приняла, я бы вам сказала. Она моя лучшая подруга. Скажите мне, что с ней?

— Они над ней работают. Ее состояние указывает на передозировку какого-то наркотического препарата.

— Это невозможно. — Колли оглянулась на Джейка. — Это просто исключено. Тут какая-то ошибка. Какое-то недо… — Тут к ее горлу подкатила тошнота, и она схватила Джейка за руку. — Это же был мой чай! Она пила мой чай!

— В чае что-то было? — спросила медсестра.

— Я ничего в него не добавляла, но…

— Это мог сделать кто-то другой, — закончил за нее Джейк и выхватил свой собственный мобильник. — Я звоню в полицию.

Колли сидела возле здания больницы на краю тротуара, опустив голову на колени. Ей необходимо было выйти на свежий воздух, она чувствовала, что больше не выдержит больничных запахов, голосов, телефонных звонков, вида оранжевых пластиковых стульев в зале ожидания. Она не подняла головы, когда отец сел рядом с ней, но узнала запах его одеколона, почувствовала его присутствие и, не глядя, привалилась к нему.

— Она умерла?

— Нет. Конечно, нет, родная моя. Она стабильна. Она очень слаба, но состояние стабильное.

— Она поправится?

— Она молодая, сильная и здоровая. А главное, ей вовремя оказали помощь. Она проглотила опасную для жизни дозу «Секонала».

— «Секонал»? Он мог ее убить?

— Возможно. Маловероятно, но не исключено.

— Эта дрянь была в термосе с чаем. Ничего другого просто быть не могло.

— Я хочу, чтобы ты вернулась с нами домой, Колли.

— Не могу. — Колли поднялась на ноги. — И не проси.

— Но почему? — Теперь он рассердился, поднялся и поспешил за ней, схватил ее за руку. — Это не стоит того, чтобы подвергать риску твою жизнь. Вот сейчас на ее месте могла бы лежать ты. Ты весишь на десять фунтов меньше, чем твоя подруга. А может, и на все пятнадцать. Этот чай могла выпить ты. Ты могла работать в одиночестве. Ты могла впасть в кому, и никто бы не заметил. Принятая ею доза для тебя оказалась бы смертельной.

— Ты сам ответил на свой вопрос. Все это началось из-за меня, папа, и теперь этого не остановить. Мне не спрятаться от этого в Филадельфии. Теперь уже поздно. Мы вскрыли слишком много слоев, и в прежнее состояние их уже не вернуть. Я не буду в безопасности, пока не докопаюсь до правды. Боюсь, что теперь опасность грозит нам всем.

— Пусть этим занимается полиция.

— А я не буду им мешать. Это я тебе обещаю. Хьюитт намерен обратиться за помощью в ФБР, и я всей душой «за». Но я тоже не собираюсь сидеть сложа руки. Пусть тот, кто это творит, убедится, что я не буду пассивной жертвой. — Она увидела, как Джейк вышел из дверей больницы, и поднялась на ноги. — Я не отступлюсь!

Уже темнело, когда Колли и Джейк вернулись вдвоем на опустевшее место раскопок.

— Лео собирается закрыть работы. Хотя бы временно.

— А мы его от этого отговорим, — сказала Колли. — Мы продолжим работу. И когда Рози встанет на ноги, она сразу вернется на раскопки.

— Может, тебе и удастся убедить Лео, но сколько еще людей ты сумеешь уговорить?

— Если останемся только мы с тобой, значит, останемся только мы с тобой.

— И Диггер.

— Да, и Диггер, — согласилась Колли. — Я никому не позволю вытолкать меня отсюда. Я не позволю тому, кто стоит за этим, выбирать место и время, чтобы расправиться со мной. Ни за что.

Колли выглядела осунувшейся и бледной в угасающем вечернем свете, измученной беспокойством, но полной решимости. Джейк вспомнил ее лицо в лунном свете, когда она оседлала его в постели. Оно светилось возбуждением и весельем. Они оба наслаждались свободой, просто тем, что они живут на этом свете.

И вот оказалось, что, пока они отдавались друг другу, упивались друг другом, кто-то совсем рядом с ними готовился ее уничтожить.

— Это был кто-то из нашей команды, — спокойно сказал Джейк. Гнев сидел слишком глубоко у него внутри и не вырывался на поверхность.

— Сегодня на раскопках было полно народу. Горожане, журналисты, студенты приезжали целыми курсами. — Потом она вздохнула. — Да, это был кто-то из наших. Я забыла этот чертов термос на кухонном серванте без крышки. Я восстановила ход событий. Лео пришел с подарком. Я поставила коробку на стол и открыла, повернувшись спиной к серванту. Все сгрудились вокруг стола. Все знают, что это мой термос. На нем мое имя. Обычно я работаю одна, по крайней мере до обеда. Это мой обычный распорядок. Тот, кто это сделал, знал мой распорядок.

— Но ты этим утром не пила чая.

— Нет. У меня была с собой вода. Она просто раньше попалась мне под руку. Рози… — Колли растерянно смолкла, когда Джейк вдруг отвернулся и отошел от нее. Он остановился на краю ее сектора и заглянул вниз. Она подошла к нему, осторожно положила руку ему на плечо. Он повернулся, схватил ее и сжал так крепко, что у нее едва не треснули ребра. — Ну и ну! Да ты весь трясешься!

— Помолчи. — Он зарылся лицом ей в волосы, его голос звучал глухо. — Просто помолчи.

— Ну ладно, теперь я тоже вся трясусь. Кажется, мне надо сесть.

— Нет. Просто держись, черт возьми.

— Я держусь. — Она сплела руки у него на шее. — Я начинаю думать, что ты и вправду меня любишь.

— Ты могла бы потерять сознание в этой яме. Кто знает, когда бы мы тебя хватились?

— Этого не случилось. А вот Рози попала из-за этого в больницу.

— Мы переберем всю команду до единого человека. Мы не только будем продолжать проект, мы сохраним команду, пока не найдем виновного.

— Как нам сохранить команду?

— А мы их обманем. Используем легенду о проклятии египетских пирамид. Пустим слух, что кое-кто из местных хочет сорвать нам работу. Заставим их поверить, что мы в это верим, убедим их, что нам надо держаться вместе. Ради науки, ради собственной безопасности. Одна большая счастливая семья. Будем проверять каждого, отбрасывать всех по одному.

— Боба можно сразу отбросить. Он стал членом команды еще до того, как я узнала о Калленах.

Джейк покачал головой.

— Можем поместить его во второй эшелон, но не исключим, пока не будем абсолютно уверены. На этот раз мы действуем по принципу: любой виновен, пока не доказано обратное. — Он провел костяшками пальцев по ее щеке. — Я никому не позволю отравить мою жену.

— Бывшую жену. Нам придется посвятить в это дело Лео.

— Устроим встречу за закрытыми дверями.

Лео спорил, возмущался, сыпал проклятиями, но в конце концов сдался под двойным напором.

— Все равно полиция штата нас скоро закроет.
 Пока этого не случилось. Мы остаемся. Он уставился на Колли.

— Ты в самом деле думаешь, что сумеешь убедить команду продолжить раскопки? И это при том, что среди них, по-твоему, есть убийца?

— А вот погляди и увидишь.

Он снял очки и потер переносицу.

— Ладно, я тебе подыграю. Вам обоим. Но у меня есть условия.

— Ненавижу условия. А ты? — обратилась она к Джейку.

— Терпеть не могу.

— Вам придется их принять, или я сейчас пойду к этим детям и велю им расходиться по домам. Это же дети! — воскликнул Лео.

— Ладно, ладно, — проворчала Колли.

— Условия следующие: я вызываю сюда еще пару мужчин, которых знаю лично и которым доверяю. Они будут полностью в курсе сложившегося положения. Они будут работать, но их основной целью будет наблюдение и составление собственных выводов. Мне понадобится день или два, чтобы все подготовить.

— Ну, это терпимо, — кивнула Колли.

— Кроме того, я хочу обсудить с властями возможность включить в команду полицейского, работающего под прикрытием.

— Да будет тебе, Лео.

— Таковы мои условия. — Лео поднялся на ноги. — Договорились?

Придя к согласию, они пригласили остальных членов команды на совещание за кухонным столом. Колли угостила всех пивом, Лео произнес вступительную речь.

— Но ведь полиция ничего нам не говорит! — пожаловалась Фрэнни, с беспокойством переводя взгляд с одного на другого, но ни на одном лице не задерживаясь больше чем на секунду. — Они только задают кучу вопросов. Как будто кто-то из нас нарочно отравил Рози.

— Мы думаем, что так оно и было. — При этих словах Колли в кухне наступила гробовая тишина. — Мы ведь многих людей лишили работы, — продолжала она. — Многие из этих людей жутко обозлились. Они не понимают, чем мы тут заняты. Более того, им на это плевать с высокой колокольни. Кто-то поджег контору Ланы Кэмпбелл. Зачем? — Колли выдержала драматическую паузу и, подражая Фрэнни, обвела взглядом лица всех присутствующих. — Да затем, что она — адвокат Природоохранного общества и она весьма способствовала нашему прибытию сюда. Кто-то поджег трейлер Диггера, взорвал часть нашего оборудования и записей.

— Билл мертв, — тихо напомнил Боб.

— Может, это был несчастный случай, а может, и нет. — Джейк внимательно изучал свою кружку пива, но при этом подмечал каждое движение, каждый вздох рядом с собой. — Может, кто-то из людей, которых мы разозлили, его ударил, да только силы не рассчитал. Но это повысило шансы закрытия проекта. И еще больше разожгло слух о потревоженных могилах, мстящих за себя. Непосвященные любят пугать друг друга подобным бредом. Из любого дерьма они выжмут для себя случай посудачить о том, что раскопки прокляты.

— Может, оно и так, — согласилась Дори. — Я, конечно, в проклятие не верю, но дерьма было действительно много. Теперь вот Рози…

— Духи не подсыпают барбитураты в чай со льдом, — напомнила Колли. — Это делают люди. И это означает, что мы должны запретить всем посторонним вход на территорию. Никаких больше туров, выездных лекций и уроков на природе, никаких визитеров. Никто из посторонних не пройдет за ограду. Мы должны держаться вместе. Мы позаботимся друг о друге. Именно это и делает людей командой.

— Нам предстоит сделать важную работу, — напомнил Джейк. — Мы покажем этим местным недоумкам, что не позволим выжить нас отсюда. Судьба проекта зависит от каждого из нас. Итак…

Джейк протянул руку над столом. Колли положила свою руку сверху. Один за другим остальные тоже положили сверху свои руки, закрепляя принятое решение.

Колли еще раз окинула взглядом лица. «Неужели среди сомкнутых рук есть рука убийцы?» — подумала она.
Нороа Робертс