Коля

Не успел я свернуть с тротуара, на тропинку, ведущую во двор моего дома, как мимо меня с подскуливанием и подхрюкиванием пробежала еще довольно молодая женщина в домашнем байковом халате, босиком, при этом тапочки «ни шагу назад», держала в одной руке.
Сзади на довольно приличном, для погони расстоянии,  стремительно, тихо и спокойно приближался  к ней, худой, как бы высохший, мужчина неопределенного возраста.
В правой руке мужчины был тяжелый плотницкий топор. Поровняшись со мной, он переложил топор в левую руку, протянул мне правую:
«Здравствуйте, Иван Иванович!»
С каким-то восторгом громко произнёс он.
- Здравствуй, может быть, поговорим?
Я попытался остановить его, пожимая руку.
- Что вы, у меня дела. Сами же сказали, движение это жизнь!
- Это не я, это Аристотель.
- Неважно, главное — правильно.
И он продолжил погоню.
Женщина, хотя и была довольно далеко, увидев это, как бы подскочила на месте и с причитаниями устремилась дальше.
Коля..., это был Коля.
Женщина - его соседка по лестничной площадке, которой периодически не хватало ума не вступать с ним в полемику.
Надо сказать, что в детстве Коля был смышленым мальчиком. В школе только хорошие и отличные оценки. Окончив десятый класс, чуть-чуть не дотянув до золотой медали, он не стал поступать в институт и ушёл в армию.
По возвращении, устроился на работу в местную МТС, где когда-то работал его отец, к тому времени умерший и собирался жениться, но неожиданно сошел с ума.
Время от времени на него находило некое умопомрачение, заворот мозгов  и он, как говорят у нас, начинал «гнать дурку».
Он мог часами разговаривать со столбами и деревьями, встав напротив и грозя пальцем, бормоча что-то под нос.
За собой он следить перестал. От него всегда чем-то пахло. Брился редко и квадратно-гнездовым методом. Запущенные, черные от постоянного курения дешевых сигарет «Прима» или «Астра», зубы.
Иногда он выбрасывал вещи с балкона, или хватал что-нибудь режущее или рубящее и устремлялся на поиски приключений и ведомого только ему врага.
Окружающие привычно вызывали милицию, скорую помощь, а часто, то и другое вместе. Его увозили в лечебное учреждение, «психушку», проще говоря.
Он возвращался тихий, спокойный, уравновешенный.  Через какое-то время, иногда весьма не продолжительное, цикл повторялся: нож, топор, крик, визг, милиция, санитары, палата.
Коля жил в соседнем подъезде небольшого двухэтажного дома, в котором я, преподаватель математики одного из городских ВУЗов, недавно приобрел квартиру.
Познакомились мы случайно. Я возвращался из библиотеки, неся учебники в прозрачном пакете.
Подходя к дому, услышал, как меня окликнули: «Здравствуйте».
Голос был спокойный, тихий, приятный, без дребезжания, надрыва и вульгарности. Такой голос вполне мог принадлежать одному из моих коллег, актеру или профессиональному диктору.
Я осмотрелся. На скамейке под грецким орехом, растущим около нашего дома сидел Коля, про которого я уже кое-что слышал и курил свою «Приму».
«Здравствуйте» - повторил он ещё раз.
Я подошел: «Здравствуй.»
«Присаживайтесь, если у вас конечно есть время»- он посмотрел на меня.
«Немного есть»- и я присел рядом.
«Люблю это место. Прохладно и мух нет» — он затянулся и выдохнул дым  в сторону.
« А под грецким орехом мух не бывает и трава почти не растет. Дерево такое — одиночка»- поддержал я беседу.
« Да, <пауза> я не знал. Но зато знаю, что вы не курите, а вот  сам не могу отвыкнуть. Вы давно здесь?»-неожиданно задал он вопрос.
«Что здесь?» - переспросил я.
«Ну, живёте?» -он ещё раз посмотрел на меня.
- Не очень, недавно переехал.
«Понятно. А это что у вас»- он показал пальцем на пакет- «Книги?»
- Да, математика.
- М-а-т-е-м-а-т-и-к-а - медленно по буквам произнёс он - Как же, помню, множества, подмножества...
Он задумался и вдруг быстро, почти скороговоркой произнёс : «Извините, мне надо идти.»
Резко встал. Подошел к осветительному столбу и начал, что-то очень тихо и скоро говорить, энергично жестикулируя руками. Слов было почти не разобрать. Я расслышал только одно: «Учись.»
Так мы познакомились.
Жизнь шла своим чередом. Я читал лекции. Колю увозили в лечебницу и привозили из лечебницы. Время от времени мы встречались и вели разговоры на самые разнообразные темы. Особенно ему нравилась метафизика.
«Вот послушайте, послушайте Иван Иванович!» - он говорил сбивчиво торопливо, иногда глотая слова, словно боясь не успеть сказать главного.
- Какая разница, есть Бог или нет. Мы все равно обречены на вечность.
- Коля, ты можешь это пояснить?
- Конечно! Посудите сами. Если Бог есть, то это само-собой разумеется, а если его нет, то подходя с позиций грубого материализма, мы и всё нас окружающее есть лишь очень сложная комбинация атомов, элементарных частиц и различных физических полей. Вероятность возникновения этой комбинации очень маленькая, но не нулевая! Соответственно, исходя из бесконечности вселенной, мы существуем в ней, причём в бесконечном количестве раз и будем существовать в дальнейшем. Разве не так?
- Так.
- Тогда я прав?
- Нет.
- Но почему!? Это же логично.
- Логично, но не научно. Все эти суждения умозрительны. Они не базируются на наблюдениях, их невозможно не подтвердить не опровергнуть. Твоя логика верна в данный момент времени, но вполне возможно, что через несколько лет всё это станет чистой ерундой из за новых, неведомых нам фактов.
- Боже мой! Иван Иванович, - он начал волноваться - тогда получается, что истины вообще нет, ведь будущее будет всегда переосмысливать прошлое.
- Истина есть. Наверное то, что мы называем истиной, это бесконечное (я надеюсь) приближение к ней. Чем ближе приближаемся, тем истиннее, но абсолютная истина неизвестна.
- Тогда зачем это всё? - Коля повел рукой вокруг себя.
- Не знаю, наверное ради этого бесконечного приближения.
Коля задумался. Закурил новую сигарету и вдруг : «Меня ещё телепортация интересует. Ну это когда человека разбирают на мельчайшие части, а потом в другом месте собирают. Как вы думаете, такое возможно?»
- Не знаю, то есть, я не знаю будет ли собранный человек тем, кем был до разборки или это копия.
- А куда же денется тот, кого разобрали?
- Погибнет. Пойми, Коля, если элементарные кирпичики везде одинаковы и они под руками, и мы можем собирать всё, что угодно, вплоть до человека, то мы можем создать сколько угодно копий? А где же тогда телепортируемая личность? Во всех? Или ни в одном?
- Это что же получается, выхода нет.
- Есть, но только если признать, что в человеке находится, что-то, что не состоит не из каких кирпичиков.
- Душа?
- Не совсем, назовём это информацией, не связанной с физическим носителем.
Возникла пауза, каждый думал о своём.
- Сидите. Философствуете (вообще то, он употребил другое слово, но воспроизвести его на этих страницах нет никакой возможности) - к нам подошёл другой мой сосед, Киреич, крупный мужчина лет шестидесяти с небольшим, бывший экскаваторщик на пенсии - А Иваниха, тем временем, кони двинула.
- Как? - в унисон спросили мы с Колей.
- Да вот так. Пошла в поликлинику, по пути стало ей плохо, села в парке на скамеечку, да и померла. В поликлинику не принимают, а до больницы довести у скорой бензина нет, говорят, пусть дома полежит, пока найдут бензин. Вот дочка её и прибежала ко мне, что бы помог.
- А где она?
- В парке, на скамеечке лежит. Не удобно, всё таки люди гуляют.
Иваниху мы все, в том числе и Коля, терпеть не могли. Склочная, сутяжная, вредная бабка лет восьмидесяти. Доставала всех кого можно и нельзя. Но дело соседское, если не помочь, народ не поймёт.
Доставка мертвого тела из пункта «А» в пункт «Б» в отсутствии носилок  и транспорта оказалась нетривиальной задачей.
Удивительно, какой неестественно жутковатой подвижностью обладает труп.
Несли мы её родимую целых пол километра, за все четыре конечности, меняясь местами.
Киреич тихо поминал всех по матери, мне почему то пришел в голову Кристофер Робин с его Винни - Пухом на лестнице, а Коля бормотал, что при неудачной телепортации вот так и бывает с людьми, а так же, что он не любит бывать в сумасшедшем доме, потому что там одни сумасшедшие.
Дочь Иванихи, спившаяся дама бальзаковского возраста не говорила ничего.
Когда всё закончилось, мы вернулись на свою скамейку. Киреич и Коля закурили. Я сидел рядом. Сил у нас не было. Мы молчали. Докурив, Киреич бросил окурок на землю, растёр носком ботинка и тихо сказал: «Мерзкопротивная (и опять, слово было другим) была старушенция.»
Через несколько месяцев родственники пристроили Колю в специнтернат то ли на севере нашего края, то ли на юге соседней области. Интернат в одну из ночей сгорел. Таких пожаров в то время было много. Погибло несколько постояльцев, среди них и Коля.
Квартиру его продали, там поселилась молодая пара. Однажды с Киреичем мы сидели на той самой скамейке, из окон бывшей Колиной квартиры доносились песни то про бухгалтера, то про вишневую девятку, то про белые розы.
- А ты знаешь, почему Колька сошёл с ума? - нарушил молчание Киреич.
- Нет.
- Его отец — здоровенный был детина, бульдозерист; если Коле случалось получать тройку, подзывал сына ,как собачку, к себе и поставив свой кулак, под подбородок, другим кулаком бил его по вихрастой макушке и приговаривал: «Учись, сволочь. Учись!»
Киреич вздохнул. Наступила тишина. Всё было сказано.
20 сентября 2024 года, пятница.