Принцип

Этот вечер был по-особенному тёплым, с моря плёлся очумелый ветер, и мне постоянно приходилось убирать волосы назад. Я понимал, что было не особо поздно, ведь клубящийся воздух шёл с моря... По традиции бриза ночью он катится от суши к водному горизонту, днём наоборот.
Я достал из кармана рубашки голубую пачку мевиус. Мне особо нравятся эти сигареты, во-первых за содержащийся в них японский табак,  а во-вторых за их упаковку — чтобы достать сигарету нужно деталь конструкции коробки отодвинуть вбок, это выглядит нестандартным. А меня всё необычное привлекало смолоду.
Я живу в небольшом городке, где каждый знает друг о друге всё. Многие, в основном те, о которых по улицам разгуливает грязный слушок и по итогу оказывается правдой - считает феномен города недостатком. Мне же такая практика очень нравится, это здоровски помогает экономить время, в частности в общении с женщиной.
 Я только получаю образование работаю на четверть ставки, а букетно-конфетный период штука, поверьте, затратная. По крайней мере если вы, такой парень как я.
Лёгкого секса не ищу, только серьёзные отношения — поэтому за понравившуюся девушку мне прежде, лучше поинтересоваться у товарища. За сплетничество я, конечно, его осуждаю, но молодые парнишки всегда болтают даже больше старушек, щелкающих семечки на около подъездных лавках.
 Если приятель заявляет, что девчонка шкура, она непременно такой окажется. А я распутную жизнь не понимаю, даже осуждаю. Мне кажется шалавы ужасно не экономны — на этот раз я говорю не о финансах, а о безразличных сердцах... Впрочем, я не уверен, что они любят всех на ком скачут... А если не любят и ложатся в постель значит мир чувств для них навсегда и окончательно чужд. Такое моё мнение.
Зажигалка у меня была самая дешёвая, поэтому чиркнуть огонька мне никак не удавалось. Я шёл по тёмной набережной и уже счёл, что вечер окрасится в цвет неудачи. Вряд ли апокалипсис огорчил бы меня в тот момент больше, чем отличная сигарета, с которой нельзя спросить и тяжки никотина. 
Вокруг было тихо и безлюдно. Я уже хотел отчаяться, но в тот момент, когда повисла пауза между песнями Стинга и Фредди Меркьюри в моих наушниках, мне послышался всхлип. Я начал бегать глазами по сумраку, но не развидел ни единой души. Подойдя к краю набережной, облокотился на перила и посмотрел вниз. В полной темени, я бросил взор на красную горящую капельку. Вот он мой заветный огонёк! Спустившись вниз к камням, я снова не увидел ни единой души — только девчонку. Выразился я так грубо, потому что передо мной сидела известная местная потаскуха. Я испытал в тот момент презрение до того сильное, что тяжело было вдохнуть. 
С ней бы я и не заговорил вовсе, если бы она хотя бы оглянулась на меня, когда я подошёл. Но она по-прежнему смотрела на море, будто бы и не замечала. 
Мне казалось, что если шлюхи являются шлюхами, от них всегда рьяно веет похотью, от этой же пахло кофе, сигаретами, и холодом.
Год назад об этой девчонке говорили очень даже много, по обстоятельствам учёбы она уехала в город побольше, про неё потом ещё немного перешёптывались и забыли в конце концов. Я даже не знал что она в городе. 
Мне пришлось подойти, потому что я умирал с никотинового голода. Попросил огонька, она молча протянула свою сигарету, видимо чтобы я подкурился. Но заметив моё замешательство, она покопошившись в сумке достала зажигалку. Она поняла, что я её брезгаю . И в этот момент мне показалось что она сама брезгает себя. 
Я даже не поблагодарил, и уже хотел уходить. Но когда затяжка просочилась в мои лёгкие, я решил присесть рядом с ней. Своё поведение я не понял, оправдать его мне нечем, может захотелось этим действием её осудить… Она ничего не сказала.
Я шутливо спросил у неё о том, что слышал будучи наверху. Спросил, типа: «Ты сейчас всхлипывала или по обычаю своему стонала.?!»
Она достала из уха наушник и посмотрела на меня. Глаза её были блестящими мокрыми от слёз, очень наивными детскими незрелыми. Но я-то знал, что девственной натурой здесь и не пахнет. Зато из-за плохих динамиков, услышал, что она слушает Scorpions, которых, я обожаю с детства. 
Лицо её выражало недоумение. По-моему, она моего колкого вопроса не застала, и мимикой своей требовала переспросить заново. Вновь едкость озвучивать я не стал. Пожалуй, только из-за её вкуса в музыке. Но лицо у неё было правда красивое, по-своему, не для обложек журналов красоты. 
Следом она прошептала: «не долго». 
Я начал говорить что-то про время, на часах был уже десятый час. Но мне показалось, она имеет в виду что-то другое, и я быстро заткнулся. 
Она меня не знала, я не знал её. Но мы поболтали понемногу обо всём на свете до 4 утра. Разговоры наши были разношерстными: от любимой прожарки стейка, мы сошлись на medium rare, до не самых интимных подробностей - оказалось для нас обоих интим это скорее про совместный сон, нежели про секс. 
В процессе мы едва касались друг друга плечами, ничего больше. Она говорила с весьма органичными паузами, глубоко вздыхала, и голос её звучал бархатно. Я не слышал ничего лучше, даже орган в Московском международном доме музыки звучал на фоне её голоса плоским, душным и ничем не примечательным. 
За секунду до первого солнечного луча, ударившего по небу резко, как гром среди ясного неба, (презабавная формулировка), она взглянула мне в глаза: в них отражались лазурь, голдящие чайки и мой силуэт. Мои глаза смотрели в её, я видел себя, а в отражении моих глаз отражение её. Это была бесконечная череда зеркал,  пугающая, манящая, сводящая с ума.
Она вдруг спросила о том, верю ли я  в любовь с первого взгляда? 
Мы после этого одновременно смутились, видимо она не хотела произносить это в слух, и потянулись, каждый за своей пачкой. У обоих оставалась последняя и она это видела отчётливо, однако я сказал, что мои закончились. Она подыграв, закурила. Я почувствовал эту натянутую нить бермудского треугольника: она, сигарета и я. 
Сидел как параллизованный и думал. Солдаты одеваются пока горит спичка, а я возможно принимаю решение всей своей жизни пока горит сигарета. Я знал, что не будет ни одного иного человека в моей жизни, кого бы ещё я смог так  любить. Я успел выдернуть сигарету из её губ на последней тяжке и вдохнул, и вдыхал яд до тех пор, пока сигарета не дотлела до самого фильтра. Мы оба всё поняли. 
Сразу после я встал и пошёл к себе домой. Больше мы не виделись.