Коньяк и апельсины

На столе коньяк, и в вазе апельсины,
А за окном полощет ветер ноября.
Бутылка уже выпита почти до половины,
И, наверное, по-хорошему спать уже пора.

Вспомнить – это музицировать на сломанной гитаре,
Где на свой тон лопочет каждая струна,
И этот шёпот налипает на свечном нагаре,
И я рассеянно гадаю, где моя судьба.

Негромко стрелки тикают на стареньких часах,
И остывший чай в смирении скучает.
Разобраться хочется хотя бы в мелочах
И глупо верить, что она тоже вспоминает.

На старой фотографии девичье лицо,
Для меня она навечно будет молодой.
Её в семнадцать лет – счастливое число –
Первая любовь сделала слепой.

С фотографии глаза смотрят сквозь ресницы,
Наполовину почернел большой кленовый лист,
Слиплись в книге жизни главные страницы,
И уже не разобрать кто зритель, кто артист.

Давно уже признали тяжким ремеслом
Верность и умение любить.
И мне очень хочется от самого себя тайком
Коньяка ещё себе налить.