***

милая Н., город полнится сентябрём - месяц, которым с тобой мы тогда расстались. хлёсткие ливни напомнили мне о том, как с-под ресниц твоих слёзы плясали танец в день, когда я уходил, вот уж год назад. странно, родная, как быстро минуло время. ты больше не плачешь до дрожи в худых коленях и вроде встречаешься с кем-то. чёрт, как я «рад»!

хочется вырвать глаза, когда вижу вас вместе, идущих за руку по мостовой, ты улыбаешься приторно каждый раз, так триумфально во мне порождая боль.
я не стыжусь своих чувств - это ни к чему; ты же стыдишься того, что меня знавала. если бы нам дали шанс всё начать сначала, ты вероятнее бы предпочла петлю.

ты не простила. я знаю. и не простишь. нет оправданий тому, кто тебя калечил. но видит Бог, что я каждый треклятый вечер читаю молитвы о твоём благе лишь.

стонет ночами увечье моей души - видно, предателям тоже бывает горько; ведь это я тебе в спину всадил ножи, ведь это я тебя бросил на произвол и всем говорил, как вообще тебя не люблю, как безразлично мне то, что с тобою будет!.. я вероломный преступник, я лжец, Иуда, изменник, крыло отрезавший журавлю.

сам себе враг, сам себе и палач, и лекарь. после кнута в рану молча вливаю спирт. может, однажды, хотя б на скончании века, внутри перестанет неистово так саднить.

может, притупится боль и пройдут неврозы, и стану с другой делить кров я напополам. она будет спать на груди, но твой взгляд и слёзы будут мне сниться до смерти, моя мадам.