Коленочки

         "А когда  к сиреням сдвинул
          за кусочком островочек -
          расползалось платье милой
          в парус осени нарочно."

Колени пристальные леди
как небоскребы раскрещенные,
а мне бы выспаться, а мне бы
за коридорные пощечины

кидаться взглядами в догадки,
что наша жизнь не приспособлена.
И рад завянутыми сдаться
глазами вызненною скромностью.

Колени правильные сложно
считать божественной безвкусицей,
отменит ландышами дождик
лица ровесиниково-грустные,

коснувшись неба не земного.
И день, кольчужностью запрятанный,
нарушит венные не трогав,
примером нужности объятия.

Колени, сжатые от солнца
и от людского безразличия,
как вены автора осознанно
условиями вычтили.
 
Любить до губ перевлюбленья
замахом ревности убыточной
на милость пулею коленей,
разбавив временными пытками.

Я разгоняюсь промежутками,
на тени прыгаю случайные,
а настоящими рисунками
колени имени скучания

меня заводят на молчание,
впуская изморозь колючую.
И подоконника качает не
устами пристального случая

твоя богемная горячливость
(быть красоты от светофорною).
А я коленями запрятывал,
прекрасной вырастив колонною.

Тебя устроит жизни свежесть
(нить замечательного рвения),
сменяя кровельную прежде
слезами пламенности денного.

Твои влюбленные заскоки
(быть от коленей привлекательной),
а дни бессонницы коротки
и как мгновенные листания.

Я твоей жимолостью таю,
кидаю локоны на волосы
коленей вызненности чая
от подоконника за скромностью.

Я свет желания убогий,
я танцовщица в белой юбке.
Рассвет прикладывался скоро,
оставив доченькою утра

седьмые скорости до завтра.
Как ты прекрасна световетром,
иные сложности образо-
вав не красками коленок.

Я приоблемливастью сложен,
мне в мать-и-мачехах осталось
зари мгновениями слово,
не зная всяческую малость.

Ты видишь листья наказальные
метаньем встретиться на пристани,
и линий признанными стали,
листая светлые капризности,

пять разговоров твоих нежных.
Раз день не исканностью значился,
морозов вздорное прирежет
коленей выспавшимся мячиком

улыбок снежное приличье.
Я от испуга забываюсь спать,
и вылив свежести на личность
канона узнанного в паруса,

уйду коленями заката
под разговоры-расстояния,
а юбок веточное завтра
в ночь осторожную проявится.

Ах, как люблю я вас коленями
стремглав опутать равнозначными
за пароходностью мгновенной,
где мгла полуденная здравствует

твои приветы, что восторженно
плечами складывают жжение.
А ныне венные дорожности
встречают ангельскими временно

от поцелуев предвоздушности.
Я каждый вечер твоим вечером
заказы в улицы подслушивал,
оставив веренную встреченным.

Я так люблю тебя по взрослому,
не наша песня будет "Дролечкой"
глазами-лютиками осени.
Расскажет сверстницею Олечкой

жизнь от начала до заката
моей не выполнимой даты,
и настоящую когда-то
зовите листиками святость.

Твоей березовой лечу
пантерой слезностью зажатой,
колен морозностей хочу
коленей родственными завтра.

Я не обласканным мечтам
свое киданье пропалую
на перетаскиваньем сдал,
раз вены жилистые сдует

печальный посох-разговор.
Закаты прячутся в догадливость,
и часто, скошенными но
обратно, ластившись опасливо

не подпускали зарыдав.
Я вечер лиственный помятыми
всего-то ландышную явь
заметил выспавшейся явностью.

Как вы прекрасны серебром,
как вы сиренево прекрасные.
А книги спрашивали. Кто,
забыли дерева пристрастия

в себе изнашивать до мглы
песочно-пристальными в позе?
Ни веной слаженною плыв,
височек изморози грозно

к себе волнующие зовёт,
и недостатками малины
колени уличные нот
приметят плавающей силой

как ты прекрасна. Небосвод
не обвораживаньем давит,
остыли здравствованья от
природы важные детали.

Я забываю твоим спать,
мне твои рученьки-коленочки,
воспоминаниями став,
всего лишь уличною девочкой

так обжигают до преград
небесной сонностью бумажною.
А календарностью ребят
известность вспомнила, указывая

свои мечтания в любовь.
Я каждый вечер потаенными
зари притрагивался, чтоб
однажды следовала взорами

моими сотканно в печаль
не растающимися стенками.
О мире кротости свеча
за безоруженностью светится.

             17 августа 2024 год.